Наследие - Сэвил Стивен (полная версия книги TXT) 📗
На зубчатой крыше казарм рядком расселись стервятники. Их блестящие глазки нервировали его.
Нужно было подумать.
Вероятнее всего, слабым звеном, которым можно было воспользоваться, являлись второй и третий этажи. Там он должен найти проход внутрь. Должен.
Он прогулочным шагом направился на Соборную площадь, пытаясь прояснить мысли.
Это чем-то напоминало сложную катайскую головоломку, плетеную ловушку, надеваемую на пальцы, – чем больше он углублялся в проблему, тем больше сковывали его мелкие детали, с которыми приходилось сражаться, а задачка упорно отказывалась решаться. Секрет тут был в том, чтобы вытаскивать пальцы медленно и плавно. Или, другими словами, очистить сознание, думать о чем-нибудь другом.
Плохо только, что, перестав думать о деле, его мозг насквозь проникался осознанием того, что под Луговыми воротами толпится армия нежити, и инстинктивное желание бежать становилось непреодолимым. Тот факт, что верховный теогонист исчез в подземельях главного собора, нисколько не успокаивал вора. Жрец сказал прихожанам, что удаляется молиться о том, чтобы в это темное время на людей снизошли мудрость и просветление.
Но толпы продолжали собираться у дверей храма, терпеливо дожидаясь появления своего духовного отца.
Феликс был уверен, что старик покинул город, воспользовавшись запутанной системой катакомб и канализацией Альтдорфа. Без пышной официальной мантии не многие узнали бы жреца. Вполне возможно, что он спокойно добрался до Рейкспорта, сел на корабль и уплыл в любую из частей изведанного мира.
В конце концов, именно так собирался поступить и сам Феликс.
Он не ожидал, что у восьмиугольного храма все еще толпится столько народу. Сотни кающихся грешников и просто испуганных и отчаявшихся верующих сошлись к месту поклонения. Слева от вора стояли на коленях молящиеся женщины, выглядевшие так, словно только что выползли из сточной канавы.
Когда двери собора начали открываться, толпу охватила чуть ли не истерика, за которой последовал общий разочарованный вздох – на площадь вышел не верховный теогонист, а простой причетник. Дьякон был старше жреца и своей осанкой и манерами походил на книжного червя. Лицо его, однако, было простым и открытым; человеку с таким лицом невольно хочется верить. Он двигался неловко, точно каждый шаг давался ему с трудом. Гул недовольства нарастал.
Причетник махнул рукой, призывая народ к тишине.
Тихий шепоток пробежал по толпе. Священник собирался обратиться к ним. На многих лицах читалось возбуждение. Люди думали одно и то же: наверняка Сигмар заговорил! Собравшиеся замерли в ожидании. Феликс подошел ближе, ему было любопытно услышать, что скажет причетник.
Старик откашлялся.
– Вот уже три дня минуло с тех пор, как наш благословенный брат спустился в подвалы, чтобы молить о наставлении. Он отказался от воды и пищи, истинно полагая, что вера в господа нашего бога поддержит его. Сегодня утром он появился, неся слова, которые все мы жаждали услышать: милостивый Сигмар даровал нашему святому отцу мудрость. Обладая этим знанием, наши солдаты уничтожат чудовище! Он дал нам ключ к выживанию! – Причетник воздел руки в благословении.
Радостные возгласы взмыли над толпой, люди бросились обниматься друг с другом, веря, что они спасены.
Феликс усмехнулся. Да, не поддаться вдохновенной речи дьякона было трудно. Теперь он понял, почему к народу обратился не сам Вильгельм, а этот причетник. У Вильгельма был слишком острый нос и слишком узкие глаза, глядевшие слишком твердо, без снисходительности, но зато он видел то, что у дьякона не всплыло бы даже в самых дальних уголках сознания. Причетник, сообщающий людям новость о вмешательстве Сигмара, – это было гениально. Ухмылка Феликса стала еще шире. Он умел ценить ловкое жульничество. Нет, божественное вмешательство тут было ни при чем; напротив, вот пример поистине божественного надувательства. Но разве магия лучших афер не в том, чтобы заставить простолюдинов поверить в невозможное? Чем несусветнее ложь, чем меньше она похожа на правду, тем скорее верят ей простофили, особенно если подсыпать в смесь щепотку божественного. Об этом стоило поразмыслить.
Какое-то зыбкое движение в тени за спиной священника привлекло внимание Феликса.
Он не придал этому значения, но тут оно возникло снова, в десяти шагах от того места, где он заметил шевеление в первый раз: какая-то складка в тени, какой-то проблеск в стене, точно что-то промелькнуло перед ней. Он ничего бы не разглядел, если бы не всматривался специально, но теперь, когда он знал, что искать, было не так уж трудно следить за этим движением. Феликс догадывался, что это: на его глазах сходил первый слой божественного обмана. Кто-то крадучись ускользал из собора. Вор не знал наверняка, в чем тут хитрость, – возможно, подключилось волшебство?
Любопытство Феликса было задето не на шутку. Он зашагал следом, держась поближе к теням, порожденным тусклой луной. Странная световая аномалия передвигалась медленно. Вор сдерживал шаг, стараясь ступать по брусчатке как можно тише. Он знал, что поступает глупо. Это было совершенно не его дело. Пусть служители Сигмара доводят свое жульничество до конца – ему-то что? Через сорок восемь часов его тут не будет. Но Феликс был любопытен. Именно это и делало его хорошим вором. Он ничего не принимал на веру и не проглатывал ложную наживку. Здесь прокручивали какую-то аферу, и будь проклято его любопытство, но он желал знать, в чем тут фокус.
– Любопытство кошку сгубило, так, что ли? – пробормотал он с отвращением к самому себе, когда в темноте аллеи в двух кварталах от собора Сигмара из зыбкого мрака материализовалась фигура высокого худого мужчины.
Незнакомец откинул капюшон своего плаща и резко остановился. Он, несомненно, услышал Феликса. Человек повернулся и уставился прямо на вора. Феликс вздрогнул и поморщился. Их разделяло всего-то шагов пятнадцать. Феликс легкомысленно подошел слишком близко. Он так увлекся распутыванием клубка, что наскочил прямо на одного из основных игроков. Он попытался напустить на себя вид случайного прохожего, что было, конечно, бессмысленной уловкой. Они оба знали, почему он оказался здесь.
