Воровка чар (Дилогия) (СИ) - Сокол Анна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Тело лудильщика лежало там же, где его оставили, и вроде бы никуда не торопилось убегать. По моему мнению, стоило бы прикопать его еще пару дней назад. Ледник ледником, запашок в подвале, где некогда хранили припасы, стоял знатный.
Не знаю, чего хотел увидеть Вит, мне тело пожилого мужчины, лежащее на лавке, не показалось особо интересным. Все части тела на месте, седые растрепанные волосы, синюшная кожа и глаза, которые никак не хотели закрываться…
Я отвернулась, когда чернокнижник открыл покойнику рот и с живейшим любопытством заглянул туда. Рион с восторгом присоединился, правда, заинтересовался отнюдь не внутренним устройством, а скорее внешним, и стал водить руками над телом. Стрелок снова стал разглядывать арбалет, и Казум отступил от Михея на пару шагов.
— Не могу понять, от чего он умер? — нахмурился Рион, — Очень похоже на…
Он не договорил, но я поняла и так. С самого утра этими совпадениями кто-то просто тычет нам в глаза, а мы, словно слепые котята, отказывается замечать очевидное.
В Хотьках тоже погибали люди, и тоже неизвестно — от чего, вроде бы от пьянства, но… Но совершенно точно не от него.
В селе Михея люди гибли с интервалом в день, а здесь от первого до второго, судя по запаху, прошло не меньше пяти. Значит, либо лудильщик и вправду, почил сам, и парни зря заглядывают ему в рот, либо для… тут самое время спросить «для чего?»… промежуток не важен.
Что еще общего у этих деревень? Лиска. Имя заставило меня поежиться. А может, это от холода, царящего здесь. Чернокнижник и чаровник продолжали возиться с трупом, и еще даже ни разу не поцапались. Трупы они такие, объединяющие, это не я, это наш гробовщик сказал, когда на похоронах старого гончара помирились его жена и гулящая девка, которая тоже не отказалась бы от вдовьего платка, и вполне возможно даже имела на него некоторое право.
Вит перевернул труп и задрал рубашку. Я, не говоря ни слова, вышла. Покойники меня не пугали, во всяком случае, смирно лежащие на лавках и терпеливо дожидающиеся погребения. Но смотреть на деловитые движения вирийца было неприятно. Мне неприятно, а вот чернокнижник никогда не притворялся служителем Эола.
Поднялся ветер, и волосы растрепались еще больше, косу я не переплетала дня два, и надо сказать выглядела она не лучшим образом, но это ждет. Все ждет — и мятая одежда, и волосы, и даже голод. Эол, как же хочется есть!
Все ждет, кроме взгляда в спину и предчувствия беды.
Я подобрала прутик и, немного подумав, села в пыль у дороги. Из старого дома прачки слышались голоса. Я начертила на земле круг.
Это Хотьки, рядом река, лес, домик травницы — к кружку добавилось несколько линий. Первую жертву нашли на опушке — я поставила точку. Вторую, кажется, мужчину звали Асин — на берегу. Последнюю, бабку — на дороге. Три жертвы — три точки. Я посмотрела на собственные каракули, наклонила голову и соединила точки линиями. Любопытно…
Кружок деревни, словно круглое слуховое окно, оказался внутри треугольного чердачного фасада.
Теперь Волотки — рядом я нарисовала овал. Совсем другая застройка, улочки вытянутые. Первая точка — лудильщика нашли рядом с кузней на юго-западе, вторая — Игнара-пьяница почила на северной околице. Если уж искать дальнейшее сходство, то скоро будет еще одна жертва. Или не будет, если я рехнулась после ритуала покаяния, вон снова в лес потянуло…
Но если пойти на поводу у своего воображения, то третью жертву, чтобы получился такой же красивый рисунок, как в Хотьках, нужно принести на юго-востоке. И еще колодец. В селе Михея центром этого безобразия был колодец, значит, и здесь должно быть что-то подобное. Или не должно? Что я вообще знаю о магии?
Что там плел Рион о магических каналах и отражениях? Я не очень прислушивалась, что-то про зеркало-ключ и колодец-замок, канал по которому в наш мир явно приползет что-то очень нехорошее. И голодное. Почти, как я. Меня тогда больше интересовало, то, что все живы, обет мага выполнен, и нам можно уехать из этих несчастных Хотьков. Да и потом, маги в Велиже обещали разобраться. Вот вам, разбирайтесь на здоровье.
— Что это? — тихо спросили из-за спины: — Что это такое?
Я обернулась, чернокнижник уже закончил знакомство с покойником и вышел из дома старой прачки. Вышел и увидел мои каракули.
— Что это? — глаза мужчины потемнели, зрачок вытянулся, слова больше походили на рык.
— Вит… — я поднялась, на крыльцо уже вышел Рион, что-то в вполголоса втолковывающий Казуму.
Чернокнижник не дал мне договорить, не дал даже выпрямиться, схватил за горло и вздернул, заглядывая в глаза. Только вот смотрел на меня уже отнюдь не человек. И в этот момент я поняла, что имел в виду Рион, когда говорил о вирийцах… Вернее, конкретно об этом вирийце. Человек, которого кровь дасу превратила в зверя, и сейчас этот зверь, держал меня за горло, заставляя черпать пыль носками сапог, стирая так разозливший его рисунок.
— Ви…шшт, — позвала я. — Пожалуйсс-с-ссс-ш-шшштта…
Закричал Рион, потом, кажется, Казум. Щелкнул арбалет, но стрелок в очередной раз промахнулся, так как чернокнижник продолжал смотреть на меня. Продолжал сжимать мое горло.
Его пальцы были сухими и жесткими, а губы чересчур красными, зубы чересчур белыми, кожа смуглой, но сквозь загар просматривалось нечто иное. Нечто переливающееся, как внутренняя поверхность ракушки, что я находила иногда у реки.
— Отпусти ее, демон! — закричал Рион, и щеку опалило жаром, чаровник применил магию. Жалко, что толку от этого почти не было. Чернокнижник дернул бровью, но и только.
— Ай-ка, — нараспев произнес Вит, проглотив среднюю букву, словно ему было неудобно ее произносить, словно его горло не могло воспроизвести человеческие звуки. И мое имя прозвучало совсем иначе, четче и жестче, оно прозвучало, как «А-ка».
— Не надо, — шепотом я попросила, цепляясь о его руки.— Не…хххррр.
Я тоже хрипела. И тоже рычала, потому что моя кошка, та самая, которую едва не разорвали на части чаровники Велижа, вдруг подняла голову и рыкнула. Без особой злости, скорее для оснастки, так собака фыркает на расшалившихся детей, таскающих ее за уши. Тихий недовольный рык, без желания обнажать зубы.
Что это? Магия или, как сказал чернокнижник, кровь? Потому что магию из меня вытянули, чаровники не глупы, они скорее жестоки. Но что, если это кровь?
Вит склонился к лицу, обнажая зубы, кошка зевнула и немного раздраженно дернула хвостом. Где-то безостановочно ругался Рион.
Чернокнижник мог разорвать мне горло, все, что надо было сделать, это наклониться и заставить меня запрокинуть голову. Но вместо этого щеки коснулось что-то теплое и шершавое. Кошка выгнулась, и я выгнулась вместе с ней, по коже побежали мурашки. Словно домашний пес лизнул.
— Сладкая А-ка, — прорычал вириец и разжал руку.
Я грохнулась в пыль у его ног. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как светящийся шарик врезался в плечо Вита. Чуть поодаль по дороге бледный Рион уже создавал новый. Золотые нити огня сплетались в его ладонях в плотный клубок.
— Детская игрушка, — проговорил чернокнижник, слегка пошатываясь, огненный шарик растекся по куртке. Запахло горелой тканью, рукав осыпался пеплом, а золотой огонь втянулся в смуглую кожу.
Чернокнижник развернулся и перехватил занесенный над головой арбалет, который отчаявшийся Михей решил использовать вместо дубины. Схватил, вывернул и ударил коленом стрелка в живот.
Что бы я ни думала о парнях — об уме Михея или о несговорчивости Риона— именно сейчас, в этот момент, я осознала, что не забуду этого. Не забуду, как они вступились за меня на пыльной дороге, вступили в схватку с заведомо сильным противником ради вредной чужой девчонки. Не смогу. Как не забуду и пальцы Вита на шее, и его шершавый язык на щеке.
Михей повалился на дорогу, шарик сорвался с ладоней чаровника, Вит перехватил арбалет, замахнулся и опустил приклад на голову хозяину.
Попытался, потому что, вместо того, чтобы разбить стрелку голову, чернокнижник, издал краткий вой и затряс рукой, отбрасывая арбалет, словно простая деревяшка только что обожгла ему ладонь.
