Гады. Старая кожа (СИ) - Сергеева Александра (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Утром разведчиков собирали на работу, как на войну. В полном составе, кроме Фуфа с Ромео, что помчались разведывать в другую сторону: через перевал. У армов внутри так и не успокоилась их параноидальная военная чуйка. Восставая против человеческой логики, она твердила: ничего для них на этом берегу ещё не закончилось. Дону страшно не хотелось им верить. А вот СС оценил вероятность неприятного исхода, как шестьдесят семь с копейками, против тридцати двух с ними же. С этим педантом не поспоришь. Вот и не надо — показало ему будущее во всей красе. Разведчики ещё только завязывали вещмешки, а на макушке перевала уже нарисовался Фуф. Он мчался вниз семимильными прыжками, рискуя свернуть шею. Отступление прикрывал Ромео, противно визжа куда-то на ту сторону.
— Собираться! — рявкнул Гнер, хватая свой собственный уполовиненный рюкзак. — Уходим!
— Вот и проверим тоннель, — неоправданно бодренько заявил дед, помогая Лэли. — Либо все пройдём, либо никто.
— А, может, мы их снова прищучим? — засомневался Тарьяс, лихо пакуясь.
— Будь так, Пайдар бы не нёсся, как ошпаренный, — проворчал Гоб, закидывая свой рюкзак на взволнованного Блюмкина.
Система слежения пока молчала, и Дон спросил по старинке:
— Гнер, думаешь, Агрем лично заявился мстить?
— Он не мстит! — прошипела Лэйра, залезая на коленопреклонённого Троцкого. — Он самоутверждается.
— Тогда точно не отцепится, — вздохнула Паксая, подавая рюкзак Руфу, восседающему на Гортензии.
Им предстояло стартовать немедля — малыши не могут сравняться со взрослыми в выносливости. Так что Гортензия помчит к тоннелю с перекурами. Бестолочь с Рамазом уже сделали ноги в ту сторону — у них неприятных воспоминаний о дыре в скале не осталось.
На этот раз и Дону пришлось засунуть гордость, куда подальше. Даже Тарьяса водрузили на Троцкого — сильный в ходьбе, в беге мастер был никакой. Только армы бежали к тоннелю, как на прогулке. Лишь постоянно оглядывались или косились на стабилизатора. Но, система слежения всё ещё молчала. Неприятно было думать, что они поспешили. Ещё неприятней, что эти три километра от перевала до тоннеля перевалившая конница пройдёт, как по маслу. А эмигрантам ещё нужно заволочь в темноту грагов. И ведь пришлось бы с ними повоевать, если бы не помощь кутугов. Те не пошли через перевал. И правильно: что им там делать с конями? Они обошли его по какой-то щели, которую беглецы поленились найти. Теперь конница выползала оттуда тоненьким ручейком, как вода из горлышка бутылки. И тотчас растекалась широкой плотной лужей. Если учесть, что всё это текло сверху вниз, то зрелище впечатляло.
Заартачившиеся метров за триста от тоннеля граги насторожились. Нет, они привыкли кромсать этих надоедливых всадников, и не слишком их опасались. Однако, не в таком количестве и не на открытой местности. Кутуги, к тому же, орали, как резанные, что было слыхать даже отсюда. Первой засомневалась Гортензия. Видать, прикинула на весах оба зла, и тоннель ей показался более симпатичным. Лэли гнала ей в голову массу самых неприятных ассоциаций. Давила на неё всей массой собственного авторитета и предстоящей гибели потомства. У Троцкого тоже что-то такое сдвинулось, но он отчётливо ориентировался на самку. Они ещё ни разу не спаривались, и Гортензия не сменила статус с вдовствующей королевы на молодоженку. Проблему с мёртвой точки столкнул Рамаз. Они с Бестолочью уже отирались у зева тоннеля, заглядывая внутрь и принюхиваясь. Когда вдали раздались первые вопли, старшенький вопросительно взвизгнул, требуя у матери объяснений. Потом ещё немного повизжал и вдруг юркнул в темноту. Бестолочь, естественно, ломанулся за старшим братом. Мать понеслась их выколупывать, а дальше уже пошёл сход лавины.
Они успели. В смысле, не просто залезть в тоннель, но и немного пройти вперёд. Если тут и была какая-то опасность, то граги её не чуяли. Да и система слежения пребывала в нирване. Угол наклона уходящего вниз пола вполне себе приемлемый. Особой вони не воняло. Впрочем, постоянный плотный контакт с грагами давно приучил носы не деликатничать и не выпендриваться. Ночное зрение сдулось уже через полкилометра — какой-никакой, но свет вокруг для него нужен. И хотя за спиной всё ещё прощально светился кружок входа, мужики вытащили пару заготовленных факелов. Осветили окрестности: ничего особенного в них не было. Дону всё рисовались картины трухлявого запустения, гирлянды паутины да оборванные кабели — фига с два. Голые гладкие стены да несколько рядов перфорированных каналов, в которых, кроме пыли, не обнаружили ничего. Зато вскоре спуск стал гораздо положе, а труболазы наткнулись на скелет. А потом ещё на несколько. Вокруг были кучи какой-то трухлятины подозрительно правильных прямоугольных форм. Пара кострищ и следы копоти над отдельными участками перфорированных каналов.
— Факелы в отверстия вставляли, — сообщил Фуф, поковыряв там пальцами и вытерев их о штаны.
— И не только, — заметил Гнер.
Из-под его пальцев посыпалась пыль от истлевшей в отверстии верёвки.
— Они сюда не полезут? — поёжилась Паксая, крепче хватаясь за рог Гортензии.
Обе семенили бок о бок по самому центру тоннеля, а к их ногам жался Бестолочь. Рамаз продолжал шествие с отвагой профана, не знающего цену опасности вокруг.
— Пока не лезут, — прогудел из арьергарда Тарьяс.
Кутуги и вправду не отважились последовать за врагами в ад. Зато не преминули проводить их самыми поносными напутствиями, какие только способны изобрести.
— А они тут от конца света прятались? — на ходу тронул Руф носком сапога очередной скелет. — Или после от кутугов?
— С конца света они б уже истлели, — затянул лекцию дед. — Солнышка тут нет. Да и холодом их не морозит. Опять же, зверьё их не грызёт. Вон, даже граги не польстились с голодухи, когда к нам перебирались. Но, думаю…
Гнер, как и Дон с щупами, не прислушивался к научному бухтению КУСа. Шагая впереди, он, вдруг, остановился и окликнул:
— Фуф! Гоб!
Те по каким-то особым интонациям поняли суть приказа. Запалили ещё один факел и рванули вперёд. И тут свершилось чудо: Блюмкин с Ромео последовали за ними. Рамаз тоже, было, навострил лыжи, но Гортензия недовольно квакнула. Парень обиделся, но ослушаться не посмел. Зато демонстративно отстал от матери.
— Так, верно мать-то говорит, — загудел сзади Тарьяс. — Неча лезть, куда не просят. Вот армы разведают путь, тогда и мы пожалуйста. А пока неча.
Впереди бу-бу-бу, за спиной гу-гу-гу. Кажется, эти два психолога решили разбавить гнетущую чёрную тишину. Вон и гадючки о чём-то там шушукаются. И Паксая что-то втирает Гортензии, которая еле волочит ноги. Дон устал уже бесполезно тормошить систему слежения и немного расслабился. БЗС молчит, что, возможно, означает отсутствие опасности. А возможно, просто не может её идентифицировать. Нет, каких-то хищников он не ожидал: какого им тут делать? Они прошли уже почти пару километров и никакой добычи для хищников не встретили. Даже крыс тут не водится. Здесь и микробам-то жрать нечего, не то, что млекопитающим. Та же фигня с обманувшей ожидания паутиной: мух нет, и паукам тут мёдом не намазано. Одни голые гладкие стены, лишённые даже плесени. Вода под ногами не хлюпала — на мгновенье показалось, что лучше бы она была. Реально муторно влачить своё существование в этой трубе. Такое ощущение, что вот-вот невесомость объявится.
Впрочем, они уже не влачились — как-то незаметно постепенно набирали скорость. Темп задавал не только шагающий впереди Гнер — граги тоже зачастили ногами. Замыкавший колонну Троцкий явно успокоился. И Гортензия приободрилась. Тот первый панический страх забивала возрождённая и даже ставшая уже привычной установка: пока рядом их люди, беды не случится. Щупы, наверняка, постоянно капают ею на мозги сомневающихся. Кто бы ему чего полезного накапал — с тоской подумал Дон, ощупывая флягу с водой. Потом перешёл на маленькую баклажку в кармане — туда дед залил их профессиональное пойло. Концентрированное — не для всякого. Он вытащил свою драгоценность, выдернул зубами деревянную затычку, обмотанную тряпицей. Сделал малюсенький глоточек и уже через несколько секунд повеселел. А чего он, в самом деле, раскис? Пятнадцать километров — не пятнадцать лет каторги. Да и не пятнадцать уже. А если поторопятся, так и вовсе часа за три управятся.
