Властелин Времени - Одом Мэл (книга регистрации txt) 📗
— Я… я помню, — выговорил Скольз; из-за грохота двеллер скорее прочитал это по его губам, чем услышал. — Храни меня Древние!
В этот момент почва окончательно ушла из-под ног противников; уступ, на котором они стояли, рухнул, и сначала Скольз, а за ним и Джаг полетели в кратер вулкана.
В этом непродолжительном полете хранитель, видоизменяясь, вновь превратился в гнома. За мгновение до того, как упасть в кипящую массу лавы, лицо Скольза стало… Двеллер не мог в это поверить, но выглядел хранитель почти умиротворенным.
Джаг закрыл глаза, не желая видеть свой конец. Каким-то образом богомол ошибся или обманул его… Ему никогда больше не попасть в Междумирье.
Двеллер почувствовал руку у себя на плече.
— Книгочей, — негромко позвал Рейшо. — Джаг, очнись! Ты жив?
Он открыл глаза, тяжело дыша и все еще чувствуя вокруг жар вулкана — однако он лежал на каменном полу пещеры, а не падал в его пылающее жерло. В кулаке Джаг сжимал коричневые камни.
Двеллер медленно огляделся. В пещере не было никого, кроме его спутников.
— Призраки исчезли, — сказала Джессалин. Вид у эльфийки был измученный, лицо заливала кровь. — Ты не знаешь, что стало тому причиной?
Чтобы подняться на ноги, Джагу потребовалась помощь Рейшо. Коленки у него до сих пор подгибались, и он с трудом верил, что остался в живых.
— Это были воспоминания, — просипел двеллер. Горло у него болело и саднило от жесткой хватки Скольза. — Просто воспоминания.
— Почему ты так в этом уверен? — спросил Краф.
Джаг поднял руку, в которой сжимал коричневые камни.
— Это были воспоминания, оставшиеся в этом месте из-за силы, заключенной в камнях. Вторая часть Книги Времени дает возможность заглядывать в прошлое. Именно здесь лорд Харрион разделил книгу на части. Когда Скольз на меня напал, я увидел его воспоминания о том месте, где он жил.
— Это существо жило здесь? — удивился Кобнер.
— Когда-то оно было гномом. Лорд Харрион изменил его тело и дал силу, сделав хранителем Книги Времени. А еще он дал ему способность в мгновение ока передвигаться от одной части книги к другой, не пересекая пространство между ними.
— А что стало со Скользом? — спросила Джессалин. Она подняла руку, и драконетка приземлилась на нее, хлопая крыльями. — И с призраками? Ты ведь сказал, что это были не призраки, а воспоминания?
— Я действительно в этом уверен, — сказал Джаг. — Память о гномах, которые жили здесь и оставили следы своих жизней на камнях этого подземелья. — Он глубоко вздохнул. — Когда я был в воспоминании Скольза — вряд ли мы на самом деле находились в прошлом…
— Из пещеры ты не исчезал, подмастерье, — заметил Краф. — Ты был на полу, сопротивлялся Скользу, пока вы не пропали, а вместе с ним и все остальные.
— Я помог ему вспомнить. Думаю, это и послужило причиной его конца, — сказал Джаг. — Я был вместе с ним, когда горы Расплавленной Наковальни разверзлись и все, кто здесь жил и работал, погибли.
Ощутив внезапную боль, он вспомнил гномов, взрослых и детей, убитых при извержении вулкана.
— И да простят меня Древние, этого мне уже никогда не забыть.
— Тебе удалось заснуть?
Выползая утром из палатки, двеллер увидел сидящую у костра Джессалин. Непроглядный туман, висевший над Дымящимися болотами, этим утром разошелся совсем немного, но все равно это было самое ясное утро, которое Джаг помнил с момента их прибытия сюда.
— Удалось, в общем-то, — ответил двеллер.
Он попробовал размять ноющие мышцы, но это оказалось слишком сложной задачей, так что вскоре он оставил эти попытки.
— Что-то по тебе не видно, чтобы ты хоть немного отдохнул.
— Ну, в себя я тем не менее слегка пришел.
Джаг оглядел лагерь и увидел, что Кобнер и Рейшо готовят к походу лошадей.
— Кобнер считает, что нужно торопиться, — сказала эльфийка.
— Мне тоже задерживаться особо не хочется…
Хотя отдохнуть еще немного двеллер, конечно, не отказался бы.
Прошлой ночью, выбравшись из пещер, — гном вытащил-таки оттуда краеугольный камень, который спрятал в безопасное место, — они вернулись в лагерь. Волшебник и Джаг осматривали камни, пока у них не начали слипаться глаза. Как и с синими камнями, к коричневым никто, кроме двеллера, даже притронуться не смог. Краф попробовал было, но, когда увидел бьющие из них искры, сдался и ограничился поверхностным осмотром.
Дальнейшие эксперименты с коричневыми камнями показали, что Джаг в самом деле мог заглянуть в прошлое. Он увидел, как они с Великим магистром пробирались через эти самые болота много лет назад, и прошлое друзей тоже видел, но ему почему-то показалось, что делать этого не стоит, и он оставил свои попытки.
Вот в прошлое Крафа он бы заглянул, но до него было не добраться. Каждый раз, когда он это пробовал — а последний раз это происходило несколько минут назад, — двеллера настигал приступ нестерпимой головной боли. А поскольку у него и так все болело, Джаг счел за лучшее от этого отказаться.
Прошлое богомола интересовало двеллера не меньше, однако попытка увидеть его закончилась тем же результатом, что и в случае со старым волшебником. Этому Джаг даже нашел объяснение. Он решил, что не в силах увидеть прошлое богомола, поскольку Междумирье невероятным образом совмещало в себе прошлое, настоящее и будущее, и такового у странного существа, представавшего перед ним в образе богомола, попросту не было.
Джессалин протянула двеллеру миску с похлебкой из пойманных в болоте раков, заправленную зеленью и травами, которые она нашла в лесу. Еще она успела собрать полную корзинку свежей черники, спелой и удивительно сладкой.
Вскоре небольшой отряд уже возвращался назад по той же тропе, что привела Джага и его спутников к Дымящимся болотам.
Закрепив поводья за переднюю луку седла в расчете на то, что лошадь будет следовать за идущим впереди конем Крафа, двеллер делал записи в своем дневнике. За годы путешествий с Великим магистром он научился работать почти где угодно, а ритмичное покачивание в седле мешало работе ненамного больше корабельной качки.
Шли часы, но он совершенно не замечал бега времени, полностью погрузившись в работу и зная, что сделать оставалось еще очень много. А когда он ее наконец завершил, оставалось лишь ожидать, пока Краф не смилостивится и не объявит привал.
Когда этот долгожданный момент наступил, Рейшо занялся лошадьми; подобрав поводья, он повел их на водопой. Они теперь находились у края болот, и солнце кое-где пробивалось сквозь туман.
Молодой матрос повернулся к солнцу, наслаждаясь теплом его лучей. Джаг подошел к нему, но не произносил ни слова, опасаясь помешать другу.
— Слишком уж ты стеснительный, книгочей, — сказал Рейшо. — Будешь вот так стоять, будто и не хочешь вовсе, чтобы тебя заметили, так еще долго ждать придется.
— Можно с тобой поговорить?
Двеллер в немалом смущении не знал толком, с чего лучше начать.
Молодой матрос удивленно уставился на него.
— Конечно можно.
Джаг все еще колебался.
— Ну же. Будешь слишком тянуть, так сейчас заявится Краф и скажет, что пора седлать коней и ехать дальше.
— Я вчера вечером в твое прошлое заглянул, — признался двеллер.
Рейшо рассмеялся и покачал головой.
— Небось пожалел об этом, когда нагляделся на всякое-разное. Приходилось мне делать вещи, которые я и сам вспоминать не слишком-то люблю.
— Я про твоих родителей, Рейшо, — сказал Джаг. Молодой матрос посмотрел на него с явным непониманием.
— Я нашел их, — сказал двеллер. — Я заглянул в твое прошлое как раз в тот момент, когда тебя отняли от материнской груди.
Это воспоминание он тоже вряд ли когда-нибудь забудет. Видеть, как у несчастной матери отнимают младенца, было нестерпимо больно. Даже сейчас он почувствовал, как к глазам подступают слезы.
— Так ты в самом деле моих родителей видел? — хрипло прошептал Рейшо.
— Видел.
