Валькирия - Семенова Мария Васильевна (читаем книги онлайн txt) 📗
Я пыталась отвлечься, думая про свой сон. Неужели он вправду вещал мне, что Тот, кого я всегда жду, ходил на чужом корабле? А отколь бы тогда все эти басни про верного кметя, полюбившего дочь вражеского вождя?.. Неужто будет так и со мной – узнаю его, только когда начнёт оседать на кровавую палубу, срубленный моей рукой, угадаю любимые очи уже погасающими?..
Честное слово, меня вроде даже стало меньше мутить. Потом под щёку хлынуло, и я приподнялась.
Мокрое косматое небо низко падало на море, серые клочья напитывались тяжкой сумеречной синевой... Ветер так ударил в лицо, что я зажмурилась и перестала дышать. Над бортами вставали страшные стены; рушились острые гребни, разверзались пропасти, и в них валился корабль. Варяги сидели спокойно, по их мерке это ещё нельзя было честно назвать непогодой. Парус звенел, растянутый вдоль корабля. От брызг его цвет сгустился и потемнел. Белый Рарог так и светился на нём.
Рвануло по дыбившимся волнам трепетное бледно-синее зарево! Глухо зарокотало повыше туч, дождь с шумом пролетел по воде, с края паруса полилось. Могучий Перун вновь крушил жадного Змея, надумавшего запереть небесные воды. Вечный мститель Перун! Были у него когда-то чёрные волосы аж с синим проблеском, как сама грозная туча, ныне стали – чернёное серебро... Для меня он был с некоторых пор не только хозяин громов, не только небесный вождь нашей дружины. Всякий раз, когда налетала гроза, я вновь вспоминала Того, кого я всегда жду, и как Перун дал нам увидеться, даже коснуться друг друга тогда в неметоне... Никогда мне этого не позабыть.
...Но раньше в грозу у меня всегда была хоть твердь
под ногами. А на тверди можно скрыться под ёлкой, залезть в пазуху выворотня, натянуть сверху плащ, Молчана обнять, растеплить костёр... а не то прибежать в дом, сверкая мокрыми пятками, – а дома ждут сухие порты и чашка прямо с печи... До нас ли разыгравшемуся Морскому Хозяину, как вот взмахнёт нечаянно рукавом... Мне было тошно и холодно, и ни малейшей надежды, что всё это когда-нибудь кончится, что я опять окажусь в уютном тепле, под одеялом, а лучше всего в натопленной бане. Не ценила тепла, покуда никто не отбирал, знай рвалась, куда меня не пускали...
– К берегу правишь? – раздался с кормы задиристый смех Славомира. – Отвык ловить в море датчан, как я погляжу!
У меня крепко срослись от холода позвонки, голова кроме тела не поворачивалась. Новая мертвенная вспышка пронизала облака и озарила воеводу, сменившего брата возле правила. Он ответил негромко, но всему кораблю немедленно захотелось узнать, что он ответил, и спустя малое время из уст в уста передали:
– Я предпочитаю драться, выспавшись. И чтобы задницы у всех были сухие...
– Датчане, я думаю, тоже теперь скорее всего сушат задницы у костра, – сказал Славомир.
– Если только это датчане, – проворчал вождь.
Нависшая скала прятала нас от дождя и стылого ветра, а под скалой плясало жаркое пламя костров. И уже вился пар над котлом, и я длинной ложкой размешивала пыхтящую кашу. Варяги сумели в ночной тьме отыскать прибрежные острова и пройти узким, усеянным камнями проливом, миновав свирепые буруны. Им это было не в диковинку, я же только и думала: вот разобьёмся – и сразу, окостеневшая, потону или всё-таки выплыву?.. Теперь кмети знай поворачивались перед огнём, иные полураздетые, иные и в чём мать родила, огонь освещал боевые рубцы и замысловатые знамена, наколотые на поджарых телах. Лоснились лица от жара, сменившего недавний холод, и я отогрелась уже настолько, чтобы почувствовать кожу, натуго обтянувшую щёки и лоб: и я такая же красная и опухшая, как все?.. Подумала один раз и забыла.
Я не скупясь заправила варево луком и копчёным свиным салом, хороший дух летел по ветру на ту сторону моря. Ребята облизывались, поглядывали на котёл:
– Всё пробуешь, мясо вылавливаешь, а нам?
– Зови есть, пока те по запаху не нашли...
Я отшучивалась. Мне наконец-то было тепло, и я всех любила. За кругом жаркого света шумела мокрая тьма, волны били в каменный берег, ветер свистел в кустах над нашими головами, но здесь было славно. И если по совести, не так уже я замерзала на корабле, могла бы ещё потерпеть. Будет что рассказать пугливой Ведете, когда вернёмся домой!
Воевода стоял босой у огня, мокрые сапоги дымились на воткнутых в землю сучьях. Искры гасли в чермной рубахе, которую он держал перед собой. Он хмуро смотрел в крутящееся пламя, синеватое возле углей. Я глянула на него один раз и сразу припомнила, что где-то здесь, может, неподалёку, ночевал корабль с полосатым парусом, похожий на наш. У воеводы висел на груди, на узком ремешке, маленький потёртый мешочек, наверное, оберег, и длинные шрамы рассекли почти надвое страшного зверя, вколотого в жестокое тело. Я зачерпнула каши и поднесла, как подобало:
– Отведай, вождь.
Он попробовал сам и угостил Бога Огня, обогревшего нас в ночи под скалой. И кивнул, даже не посмотрев на меня. А что ему на меня смотреть. Голодные кмети весело загомонили и живо поддели котёл, оттаскивая от костра. Мы и в походе устраивались вокруг него, как дома в гриднице, по чину. Дома я сиживала в самом низу стола... Славомир вытащил за руку, поставил рядом с собой. Не вырываться же было, когда привлёк, обнял за плечи... Беда с ним! Опричь огня опять стало зябко, а грудь тёплая, широченная... меньшие братья всегда ласковей старших и средних, их три брата названых, он самый молодший... Славомир глубоко вздохнул и содрогнулся всем телом, рука на моём плече стала тяжёлой. Воины уплетали жгучую кашу, им было отнюдь не до нас, они смеялись над теми, кому сдувало горячий жир с ложки на голый живот, на босую ступню. Воевода стоял в шаге от нас, я почти ждала – сейчас оглянется, выругает... Он не повернул головы.
И подумалось: а с чего взяла, будто сразу узнаю Того, кого я всегда жду? Собралась сапоги железные стаптывать, а чего для? А если и дело вовсе не в сапогах, не в дальней дороге? Может, затем и нужны медные короваи, чтобы изгрызть, привыкая, уговорить себя радоваться Славомиру... Отыскать в нём – кого ищу... Полюбить...
Кмети по очереди опускали ложки в котёл, похваливали. Потом ложки заскребли по мятому железному дну. Мне до смерти не хотелось идти обратно под дождь, на хлещущий ветер... я ухватила котёл и поволокла отмывать, пока не засох. И вывернулась наконец из-под горячей руки Славомира, и вздохнула легко.
