Дифференцировать тьму - Сафонова Евгения (онлайн книга без TXT) 📗
Вот так ирония.
Чернота. Я закрыла глаза? Или просто ослепла? Хотя какая разница. Я всё равно падаю, падаю в эту черноту, умираю, окружённая врагами, и никто, никто, никто мне не поможет…
— Что ты делаешь? — в бесконечно далёком визге Навинии прорезались истеричные нотки. — Стой!
— Лодберг!
И это было последним, что я услышала.
Крик.
Дэнимона.
…пей, девочка, пей! Вот так! Давай, ещё немного…
Морти. Откуда здесь Морти? И где Лод? Где…
…спазм. Ещё один, и ещё… желудок выворачивает наизнанку, слабый свет кромсает глаза ножом, а я — одна сплошная боль, жар, дрожь…
…нет, не надо, не надо больше…
Кто это? Странный голос, похожий на мой, лихорадочная мольба…
…оставьте меня, освободите, что угодно, только не эта мука…
…вязкая чернота хватает за руки, обволакивает, тянет ко дну — туда, где нет боли, погружает в забвение, глубокое, блаженное, вечное…
…я здесь. Здесь. Будь со мной, слышишь? Слушай мой голос. Дыши. Вот так. Будь со мной…
Прикосновения: нежные, бережные. Лод…
…я здесь. Смотри на меня. Не умирай, Сноуи, не смей умирать…
Если я умру, он погибнет вместе со мной.
Я различаю во тьме лицо Акке, и глаза его светятся тусклыми сапфирами. Потом черты его плавятся, перетекают в нечто другое, и я понимаю — это уже не Акке, а Лод…
— Ты пряталась здесь слишком долго. — Он улыбается, той улыбкой плюшевого мишки, которую я так люблю, и протягивает мне ладонь. — Идём.
Да. Я должна идти. Должна возвращаться с ним, к нему.
И я принимаю его руку и вырываюсь из черноты — навстречу боли, и открываю глаза, и встречаю его взгляд наяву, и пью какую-то жидкость, отвратительную на вкус, а потом вновь падаю в темноту…
Но то уже не забвение, а сон. Просто сон.
Проснулась я в чужой постели, широкой, тонувшей в мареве близорукой полутьмы.
Пошарив ватными ладонями в поисках очков, я обнаружила их рядом с подушкой, а когда нацепила на нос, выяснила, что постель мне хорошо знакома: она находилась в спальне Лода. Сам Лод сидел рядом, в кресле, с открытой книгой в руках, и в воздухе над его плечом висел яркий свечной фонарик.
— Очнулась, — мягко произнёс колдун. — Как ты?
Я прислушалась к ощущениям.
Восхитительное чувство, незнакомое здоровому человеку. Когда после агонии тебя отпускает, когда ничего, совсем ничего не болит. Обычные люди не ценят этого — просто нормального самочувствия. Без раскалывающейся головы, без тошноты, без изнуряющей боли.
Я всегда это ценила.
Но сейчас, после той муки, что пришлось пережить, — тем более.
— Я… отлично. — Сесть удалось с трудом, боль сменила невыносимая слабость. — Как меня спасли?
Проклятая мигрень! Если б не она, я бы сразу поняла, в чём дело, и не ушла из зала. Или всё равно сочла бы очередным приступом? То ли головная боль — нормальный симптом для отравления этим ядом, то ли мигрень усилилась лишь потому, что уже…
— Дэнимон позвал меня, я призвал вас обоих к себе. Ядом, от которого ты умирала, многие дроу смазывают свои клинки. Алья и Морти тоже. И на случай неосторожного пореза они носят при себе капсулы с противоядием — одну тебе и дали.
— Зачем?..
В следующий миг я сообразила, что вопрос можно понять абсолютно по-разному.
Но Лод понял его правильно.
— Зачем Дэнимон помог тебе? Полагаю, считает, что за ним должок. Ты ведь спасла Кристу от той участи, которая постигла Навинию.
— Должок? — «удивление» было бы слишком мягким словом для того, что я ощутила. — Да он пытался схватить меня вчера! И намерения у него явно были…
— …довольно глупые. Похоже, он всё ещё не вполне представляет себе возможности ошейника. — Лод легонько пожал плечами. — У таких, как Дэнимон, слишком остро развито чувство чести. В тот момент ему хотелось сделать хоть что-то. Уязвить кого-то из врагов. Но одно дело враг, который твёрдо стоит на ногах, а другое — умирающий. Особенно если это беззащитная девушка.
Я недоверчиво качнула головой.
Когда они бросили меня умирать, я не удивилась. Но это… не вижу здесь логики. Абсолютно. Никакой.
Хотя ладно, о странном поступке Дэнимона можно поразмыслить потом.
Как и о том, что меня спасло благородство принца, которого я помогла пленить, и верность пса, которого я боялась.
— Сколько я спала?
— Часов двенадцать. Над горами сейчас уже вечер.
Лод был уставшим, с синяками под глазами. Ещё бледнее обычного.
— И ты всё это время не спал? Был здесь?
— Я отправил спать Морти. А сам остался с тобой, конечно.
— Лучше бы Акке поручил. Тебе ведь тоже досталось? Когда мне было плохо? Наша клятва…
— Просто руку жгло. Ничего особенного. Но если б ты не выкарабкалась, наши сердца остановились бы одновременно.
Я помолчала, не зная, что сказать.
— Спасибо, — выдавила я наконец. — Но тебе всё-таки стоило поспать.
Лод смотрел на меня. Долго, внимательно, без тени улыбки.
— Ты звала меня. Я не мог просто уйти. Твоя жизнь — моя жизнь, — проговорил он потом. — Если ты цеплялась за меня, когда умирала… я решил, что побыть рядом — безопаснее для нас обоих.
Он говорил абсолютно спокойно. Буднично. Как о чём-то, не стоящем особого внимания.
Но на миг я пожалела, что проснулась.
Я звала его?..
Что я несла в предсмертном бреду? Явно достаточно, чтобы прояснить, ради кого я выныривала из небытия. И если до того оставался мизерный шанс, что Лод не догадывался о моей…
А если Морти была рядом, то она тоже…
Я зажмурилась, страстно желая быть где угодно и кем угодно, только не здесь и не собой — и страница из книги, в которой я прочла о клятве Эйф, всплыла в памяти сама собой.
Всё. Хватит. Я больше не могу быть рядом. Не теперь, когда он понял, что я нарушила своё обещание. Придётся уйти — в другую башню или прочь из замка, не важно. Чтобы помогать Лоду, мне нет нужды постоянно крутиться поблизости. Это мучение для меня, а отныне станет неудобством для него.
Но чтобы никогда не повторилось то, что случилось сегодня…
— Я, Снежана Белая, освобождаю тебя…
— Что ты делаешь?!
Я не открывала глаз. Риджийские слова, срываясь с губ, звучали в тишине негромко и отчётливо.
Для разрыва нашей связи не требовалось ни рун, ни заклинаний. Достаточно было отречения, высказанного мной.
И я хорошо его помнила. Как и всё, что хотела запомнить.
— …Лодберг из рода Миркрихэйр, от твоей клятвы.
Я знала, что сошла с ума. Потому что лишала себя последнего гаранта своей безопасности.
Но ирония заключалась в том, что Лод оказался единственным, чью жизнь я не готова была использовать в качестве этого гаранта.
Не теперь.
Я открыла глаза, когда руку согрела вспышка сиреневого сияния. Оно полыхнуло, повторяя рисунок линий на ладони, и исчезло. Отныне — навсегда.
За миг до того, как Лод схватил меня за плечи и рывком развернул к себе:
— Зачем?
Он сидел на кровати, рядом со мной, и казался немного сердитым. Но больше — изумлённым.
Да, я могла промолчать. Подождать, поднимет ли он эту тему, и если нет — промолчать. Вести себя так, как уже привыкла, играть в то, что ничего не изменилось.
Но с ним я не хотела играть ни в какие игры, кроме скаука. Только не с ним.
Только не быть ещё одной его куклой, которую он видит насквозь, позволяя ей думать, что это не так.
— Теперь тебе не нужно обо мне заботиться. И в своей башне дальше держать не придётся. — Я смотрела ему в глаза, не отводя взгляда. Мною овладела какая-то странная бесшабашность, лихая смелость отчаяния. — Ты ведь всё понял, правда? Почему я тебя звала?
Лод разомкнул губы — и только. Хотел что-то ответить, но не смог.
— Понял, конечно. И теперь, если я останусь рядом, это вызовет вопросы у Морти… и определённые неудобства у тебя. Подыгрывать мне, как Навинии, ты вряд ли захочешь, к тому же я — не она. Я-то прекрасно знаю, кто я для тебя. Хорошо, если ты действительно испытываешь ко мне хоть какую-то симпатию… нет, если честно, мне особой разницы нет: я помогу дроу в любом случае, не волнуйся. Зато теперь мы не скованы одной цепью, так что тебе нет нужды коротать у моей постели бессонные ночи. И за свою жизнь можешь больше не бояться. Не из-за меня. — Я чувствовала странную кривую улыбку, исказившую моё лицо. — Надеюсь только, я достаточно ценный материал, чтобы ты не пустил меня в расход при первом удобном случае. Всё-таки…
