Предатели Мира - Пекур Екатерина (читать книги полные TXT) 📗
— Я буду говорить с вами здесь. Но от Санды я не отойду.
Миг поколебавшись, Харт сел на стул. Он недолго смотрел на него, перевёл взгляд за его плечо, где лежала Санда, а потом каким-то особым образом прижал руку к стене комнаты.
— Хийята, принеси нам чаю. Да, вниз. К тебе.
Какое-то время они молчали. Минут через пять вниз спустилась кудрявая бризка, спасавшая Санду — девушка опасно балансировала с чайником, двумя чашками и вазочкой в руках, и всё это так нетвёрдо держалось, что идти ногами она сочла неразумным — судя по всему, просто слетела через ступени.
— Я сладкий сделала, Мастер, — полувопросительно сказала она и мигом улетучилась за дверь.
Харт налил чаю и подвинул к нему вазочку со сдобным печеньем.
— Берите. Не слишком-то разумно говорить с человеком, пока он в таком состоянии. С вами сейчас голодный обморок будет.
От голода действительно мутило, но он только приложил чашку к губам — и не смог сделать ни глотка.
— Спрашивайте.
— Как случилось, что вы решили переметнуться?
— Санда знает. Этого достаточно.
Харт помолчал.
— Карун. Я могу звать вас по имени?
— Не вижу препятствий.
— Карун, в ваших — и её — интересах приложить все усилия, чтобы убедить Совет. Пока на основании имеющейся у меня информации вам обоим не светит ничего хорошего. Впрочем, в наших обычаях трепетно относиться к женщинам. Советник Ларнико наверняка заберет вашу подругу в Адди. Но вот на каких условиях — этого я не знаю.
— Ей нельзя возвращаться вниз. Ни при каких условиях. Ей надо остаться с вами или умереть. Она засветилась. Её арестуют и… уже всё.
Харт чуть смягчился. Он цепко исследовал его лицо глазами, но никак не продемонстрировал свою реакцию на то, что он увидел.
— Но она жила там целый год, насколько я понимаю… — невинно уточнил старый бриз.
— Она всё меньше похожа на аллонга. За это время процесс стал уж слишком заметен. Но я год не знал, где она. Нам пришлось… расстаться. И я не мог явно её разыскивать, так как это подвергало бы её серьёзной опасности.
— Почему?
— Все думали, что она погибла. Это единственное, что хоть на время прикрыло её от Комитета.
— А чем в это время занимались вы? Трудились на благо своей организации — и что же случилось вдруг? Передумали?
На короткую секунду он испытал укол ярости — она вспыхнула, как искра в погасшем очаге и погасла.
— А вам не приходило в голову, почему вы все провели этот год в тишине и покое?
Харт ответил не сразу.
— А вы якобы отказались от дачи показаний по поводу вашего пребывания в Адди-да-Карделле? Спасли мир, не так ли? — иронично уточнил он наконец.
— Не так ли.
Если Харта и удивила его агрессия, он это никак не проявил. Он минуту сидел, глядя на него, и в сумраке комнаты могло показаться, что это обычный человек с обычными волосами и способностями. Но это бриз. Старый многоопытный летун, наверное, такой же опасный, как и все прочие властьпридержащие люди его возраста. Молчание затягивалось, и наконец Харт покачал головой.
— Удивляюсь, что вы при этом живы. Да ещё и ваша подруга так удачно подвернулась под руку, — ирония в старческом голосе Харта стала ядовитой.
Тень. Он был слишком слаб для таких бесед. Ничто из того, что он говорил, им не помогало. Наоборот — старик уверовал, что это подстава. Что весь этот год Санда была под колпаком, пока наконец, под благовидным предлогом, с её помощью не был реализован план проникновения в Горную Страну…
Головокружение. Он терял нить разговора, и казалось, что комнату заволакивает тьма…
— Как вышло, что вам пришлось бежать? — обманчиво мягко уточнил Харт.
— Её арестовали по независимым от её происхождения причинам. Чтобы вытянуть её из блока дознания, нам пришлось разыграть очень опасную партию. Я сказал, что она сотрудник контрразведки. Мне поверили. Но это не могло помочь более суток. Её уже давно хотели допросить. Мы… угнали мобиль и бежали из Города.
— Чего вы хотите от этой девушки?
Он молчал секунду, две, три.
— Она. Моя. Жена.
Головокружение, рябь перед глазами. Наверное, всё-таки следовало что-то съесть. Он в ответе за неё — так что если даже надо будет унижаться, придётся пойти и на это. На всё, что угодно — такова его цена за свободу. Ему всё-таки придётся это принять… собственное предательство.
— Она бриз.
— Я не вижу противоречия.
— А я вижу. Противоречие слишком странное, чтобы я в это поверил.
Муть и темнота…
— Простите.
И он медленно сполз на пол. Удара не ощутил. Почему так плохо..?Всё перестало иметь значение…
Он пришёл в себя на краю кровати, возле Рыжей, она всё ещё спала, и прошло, наверное, совсем немного времени. Наверное, кто-то из местных ему помог. За что им, конечно, огромное спасибо. Муторная тошнота слегка отступила, оставив только тупую усталость. Вокруг царила тишина, и комната опустела.
Он сел, опираясь локтями о колени, и долго глядел в пол — ничего не ощущая и не имея сил о чём-то думать, а потом поднял глаза и увидел стоявшую в дверях бризку с кудрявыми волосами. На самом деле, он ведь никогда не видел их женщин — рыжие были слишком малочисленны, чтобы разбрасываться ими в открытую — они даже своими женщинами-аллонга жертвовали неохотно. Хотя бывало… Ну вот, теперь можно лицезреть их сколько угодно. И, если зажмуриться и не видеть, какой неописуемый цвет имели их волосы, всё остальное было, пожалуй, совершенно привычным. Девушка глядела на него настороженно и с любопытством, но без страха. В руках Хийяты была стопка сложенной одежды, которую она бережно положила на край стола.
— Я вам принесла тут кое-что. Переодеться. А там душ есть, — и она кивнула на площадку за дверью.
Душ. Да. Это нужно. Оставаться таким вонючим — это было выше его сил даже на фоне усталости. Умирать нужно… достойно. Да и то сказать — может, от горячей воды ему полегчает?
Бризка говорила на обычном языке безо всякого акцента. Он кивнул, и она развернулась, уходя на лестницу.
— Хийята..?
Девушка обернулась. Наверное, это первый раз в жизни он назвал бриза по имени. (Рыжая не в счет. Она… своя). Он провёл рукой по колючей щеке и тихо спросил, стараясь, чтобы голос его звучал хотя бы твёрдо:
— Можно что-нибудь, чтобы побриться? Если можно.
Смущенно пожав плечами, бризка задумалась.
— Я пробегусь по друзьям. Но это ближе к вечеру, хорошо? Я дежурю… — словно извиняясь, проговорила она, — Но посмотрю, что можно сделать.
Хийята ушла, но он ещё какое-то время не шевелился.
Санда испугается, если его не будет рядом. Неизвестно к тому же, как долго ещё она пролежит в постели, а быть такой замурзанной ей тоже не годилось.
Видимо, было сложно по-настоящему разбудить человека, спящего после Исцеления. Он опустился на край кровати и начал раздевать её. В полудрёме она поддавалась его рукам доверчиво, как котёнок, а потом даже поцеловала его в запястье и улыбнулась. На миг у него даже помутилось в голове от близости её розовых полузатвердевших сосков и всех этих тёплых ложбинок — под грудью, под руками, между ног, но… он даже сидеть толком не мог. Она живая — это самое главное. И даже если ей суждено умереть — это будет… нестрашно.
Он завернул Санду в принесённый Хийятой халатик и отнёс на руках в ванную. Какое-то время они оба стояли под тучей летящих капель, и он вдыхал их, миг за мигом, кусочки жизни, ощущение её мокрого тела, стекающую по спине воду, холодный пол под ступнями. Но вода была не слишком-то тёплой — может, для бриза при здравой памяти в самый раз, но Санда немедленно начала стучать зубами. Да и его стало знобить. Он помог ей вымыться, закутал в полотенце и тщательно вытер ей волосы. Ещё не хватало, чтоб она заболела. Перенесённая на кровать, Рыжая снова уснула, он укрыл её краем белой шкуры и обмяк на краю постели.
Хоть бы не сдохнуть. Его морозило, но укрыться было уже нечем. Болела, казалось, каждая мышца, а голову окончательно заволок туман. Он уткнулся лицом в холодную подушку и погрузился в муторный, тяжёлый сон без единого просвета…
