Золотой ключ. Том 1 - Эллиот Кейт (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
В большой медной чаше Сарио измельчил будущие ингредиенты: колокольчики (Постоянство), белые хризантемы (Истина), кресс (Надежность и Сила) и фенхель, наделяющий Силой и Чистотой и побеждающий Огонь. Еще добавил папоротник (Воображение) и сосновую хвою (Время).
Он удовлетворенно кивнул; Благодарение Матери – или Акуюбу? – что старик обучил его тайному языку, лингве оскурре; это позволило со временем постичь волшебство тза'абов. Вкупе с Даром Грихальва оно сделает Сарио самым великим иллюстратором в мире. И никто не превзойдет его, даже не сравнится с ним вовеки!
Далее: цветы жимолости (Божественная Любовь), лимона (Неизбывная Любовь), липы (Супружеская Любовь) – в конце концов, почему бы и нет? Белая роза – Достоинство, розмарин – Память, тимьян – Смелость, лист грецкого ореха – Разум, боярышник – Плодородие.
Все это – она, Сааведра. Ни в одном из этих качеств нельзя ей отказать, иначе получится фальшь. А нужна истина, только истина.
Мочу принесла Диега. Остальные вещества придется добывать самому. Кровь, пот, слюну, волосы. Момент он угадал правильно, не упустил, взял самое важное. В принципе можно уже начинать.
"Сааведра такая же, как я. Не похожа на других. У нее тоже есть Дар, у нее тоже есть Свет. Родись она мужчиной, стала бы мною. А я стал бы ею, если б родился женщиной. В чем тут причина? В том, что на смесь тза'абской и тайра-виртской крови странным образом подействовала нерро лингва? Это не столь уж важно. Главное, что я вижу ее Дар, ее Свет. И могу этим воспользоваться”.
Сарио перенес на верстак чистую мраморную плитку – на ней он будет готовить краски. Рядом разложил и расставил мастихин, закупоренные горшки и бутылочки с пигментами, вином, соком инжира, гвоздичным маслом, шафраном и льняным семенем; три пустые склянки, кисти, баночку с воском и уголек. Этому угольку поручается важная роль – перенести образ из реальности Луса до'Орро в реальность этого мира.
Он уже вполне отчетливо представлял себе будущий бордюр.
Скрип щеколды прервал его размышления. Сарио обернулся и с удивлением увидел, как отворилась дверь и в его атслиерро вошла Сааведра собственной персоной.
К ней не сразу вернулся дар речи. А когда вернулся, слова хлынули потоком. Она и сама не понимала, что говорит, – что-то бессвязное, бессмысленное, невразумительное.
А Сарио, казалось, понял. Отдельные слова проникли в сознание. Оцепенение спало, настороженно-отстраненное выражение на лице сменилось осмысленным.
Но он ничего не сказал.
– Фильхо до канна, – бросила она едва дыша. – Жаль, что это не ты пришел в Галиерру. Жаль, что это не ты пробил Ключом Пейнтраддо.
– Почему? – спросил он. – Ты желаешь мне смерти? Для этого мало испортить портрет. К тому же он не настоящий. Сааведру потрясло его равнодушие.
– Да, это правда… Он у меня!
– У тебя? – Он едва заметно качнул головой. – Если ты в этом уверена, поди пробей или сожги его, а потом возвращайся крыть меня на все корки.
Она ахнула от изумления.
– Так это копия… вторая копия…
У него побелели губы, возле рта пролегли глубокие складки.
– Да, я неплохо делаю копии. А что тут удивительного? Все эти годы нам ничего другого не позволяли.
– Сарио… Сарио, он мертв! Он сдвинул брови.
– Сожалею. У меня что, недостаточно скорбный вид? Я не отдаю усопшему должных почестей, какая постыдная компордотта!
И тут она увидела печаль – в его глазах, в неестественной позе. Все его мышцы одеревенели от напряжения, казалось, он уже никогда не сможет нормально двигаться.
– Так ты знал? – поразилась она. – Ты и раньше верил, что он на это способен?
– Я верил в себя, – тихо молвил он. – Как он и хотел. – Складки у рта углубились, набухли желваки. – Эйха, Ведра, наверное, он все понимал. Кажется, я тоже. И все-таки даже пальцем не пошевелил, чтобы его спасти…
– Наверное, они хотели уничтожить его Пейнтраддо Чиеву.
– Нет, они хотели уничтожить его самого. Чиева до'Сангва. – Он поднял мастихин, сдавил рукоять. – Еще одна жертва.
– Тебе. – Ей хотелось плюнуть ему в лицо. – Во имя тебя.
– Во имя моего Дара, – прошептал он. – Моей Луса до'Орро. – Он впился взглядом в ее лицо, протянул руку. – Ведра, граццо, помоги мне, утешь…
– Утешить? С какой стати? Это был твой выбор. Ты знал, на что шел.
Он съежился, в руке дрогнул мастихин. Сааведра оскалила зубы.
– Я хочу, чтобы ты страдал.
– Я страдаю.
– Мало! Я хочу, чтобы ты корчился и орал.
– Эйха, Ведра… Пресвятая Матерь, Всемилостивейшая Матерь… Он смежил веки, поднял мастихин над головой.
– Мой Дар слишком слаб, я не в силах вернуть Раймона, не могу его оживить своим искусством… Я бессилен!
И тут она испугалась, что он затеял страшное, что хочет вонзить мастихин себе в грудь. Гнев, душивший ее, уступил немного места жалости и страху. Сарио никогда не лгал ей.
– Сарио! Сарио, граццо… – Она устремилась к нему, протянула руку. – Отдай мастихин…
Он выбросил вперед свободную руку, схватил ее за запястье, рванул к себе, выкручивая, поворачивая ладонью вверх. А потом полоснул ножом. Рассек ей кожу на пальцах.
– Ты Одаренная, – прошипел он. – Помнишь, как Раймон жег картину, в которой были далеко не все необходимые вещества? Сейчас будет то же самое, только не со мной, а с тобой. Сейчас я покажу, кто ты такая!
Сарио отпустил ее и повернулся к мольберту. Сааведра так неожиданно получила свободу, что отшатнулась назад, наткнулась на стул и вместе с ним рухнула на пол. Юбки задрались до колен, окровавленная рука скользнула по полу.
– Матра! – воскликнула она. – Матра эй Фильхо! Сарио взмахнул мастихином, и на картину брызнула кровь. На образ Сааведры. На свежие краски.
– Что ты делаешь?
– Номмо Матра эй Фильхо, я всегда говорил, что ты иная, – заявил он. – Не такая, как все. Не знаю, в чем тут дело, не знаю, откуда взялся наш Дар. Может, от родителей? Или при зачатии святая искорка зажгла семя? Или что-то в крови?
– Я всего лишь женщина. Сарио рассмеялся.
– И что с того? Что с того, что ты женщина? Разве ты не имеешь права на Дар?
– Я не…
– А может, причина как раз в этом? В том, что ты женщина и притязаешь на Дар, равный моему…
– Я не притязаю на Дар!
–..вместе с кровью, талантом, способностью рожать…
– Я не та, за кого ты меня принимаешь!
– Пускай тела не похожи… Что бы ни отличало нас, мужчин, от женщин…
– Я не такая, как ты!
– Не перебивай! – рявкнул он и царапнул окровавленный портрет ногтем большого пальца.
Сааведра вскрикнула – ключицу обожгло болью. Сарио молниеносно повернулся к ней.
– Посмотри! Посмотри, Сааведра! Вот оно, доказательство! Боль в плече не утихала.
– Не на картину, – прошипел он. – На свое плечо! Надо было бежать, но она не успела даже шевельнуться. Сарио подскочил, схватил за рукав, рванул.
– Вот! – сказал он. – Взгляни! Взгляни и еще раз скажи, что ты не Одаренная.
Она скосила глаза на обнаженную ключицу. Царапина. Кожа содрана, сочится кровь.
Она всхлипнула, брызнули слезы.
– Признай! – торжественно сказал он. – Номмо Матра эй Фильхо, номмо Чиева до'Орро, которой ты причащена, – признай!
– У меня будет ребенок, – промолвила она тонким, надломленным голосом. – Я знаю, у меня будет ребенок. Ты лжешь! У меня нет Дара!
– В этой лотерее нет правил, – заявил он. – Где написано, что Одаренная женщина не может быть способна к деторождению?
– Нет! Я не Одаренная!
– Одаренная. Больше я в этом не сомневаюсь.
– Алехандро…
– Нет здесь твоего Алехандро. Уехал к мамочке, плакаться. Да зачем он нам. Ведра? Мы с тобой прекрасно поймем друг друга. Так было всегда, так должно быть и впредь…
Он стоял совсем рядом. Она кое-как поднялась на ноги, заметив на паркете кровавое пятно.
– Отпусти… Сарио, отпусти меня! Он рассмеялся.
– Разве я тебя держу? Граццо, уходи. И хорошенько подумай о том, что сейчас узнала.
