Будь здоров - Башун Виталий Михайлович (список книг .TXT) 📗
— Ну-у, — вздохнув, начала графиня, — папенька говорил, что дома мне угрожает опасность, а горный замок никому не нужен. Он вроде как расположен далеко от перевалов и торговых путей. Он говорил ещё, что замок хорошо защищен и, чтобы штурмовать его, надо иметь большие силы, которые сейчас никто не сможет собрать. Поэтому мне надо ехать сюда. И воздух здесь для меня полезен.
— А про меня граф что говорил? — пользуясь случаем, решил я удовлетворить своё любопытство.
— Что ты вроде никакой не повар, а элморский барон. Что учишься в Королевской академии на лекаря и что папенька не будет возражать, если ты попросишь моей руки и сердца… — кокетливо сказала малолетняя графиня. — Я у папеньки единственный ребёнок, мой старший брат погиб на охоте два года назад, значит, я унаследую титул и земли. Я слышала, как он сказал капитану, что этот мальчишка не устоит перед такой перспективой. А ты всё нос воротишь, — вдруг обиделась Олисия.
Вот, значит, как. Без меня меня женили. Надо признать, граф не дурак — заиметь семейного лекаря и в придачу породниться с элморским бароном.
— Увы, вынужден разочаровать вас, девушка, — сказал я и заметил, как Протис, и так слушавший, раскрыв рот, даже дышать перестал, чтобы не пропустить ни звука. — Я уже год как женат. Недавно у меня родилась дочь, и я обожаю своих девочек. Вот так.
— Как же так? — растерялась Олисия. — А брачный браслет? У тебя же нет на руке брачного браслета!
— А кто сказал, что его надо обязательно носить в походах? На официальные приёмы мы их надеваем, на работе или учёбе — снимаем. Вот и я перед походом снял его.
— А как же ваша жена?! Неужели она не возражает? Это же символ любви и верности! — горячо воскликнула юная леди.
— Брачный браслет — не ошейник раба, чтобы отпугивать кокеток и волокит. Настоящая любовь и верность не нуждаются в символах.
— Мой муж, если любит меня, обязательно будет носить браслет! Всегда! — надула губы Олисия.
— Ваш муж может делать всё, что вам угодно. Меня и моей семьи это не касается, — отрезал я, закрывая дискуссию.
Мы молча посидели ещё десять минут, потом я скомандовал: «Подъём!» и повёл свой маленький отряд дальше.
ГЛАВА 9
Через час пути по относительно ровной поверхности туннеля я стал слышать позади подозрительные звуки — пыхтение, сопение и иногда даже стоны. Словно ёжик вместо яблока ухватил дыню и теперь помирает, но тащит. И тяжесть непосильная, и бросить жалко. Круг света колебался, увеличиваясь и уменьшаясь в непредсказуемом ритме, как от фонаря в руках пьяного матроса, пытающегося этим фонарём наглядно показать, как высоки мачты его корабля и сколь глубок океан.
Мне это вскоре надоело, я остановился и повернулся к нашей компании любителей пещер. Леси — она несла светлячок, — видно, совсем выбилась из сил и едва шла, шатаясь под тяжестью… двух сумок. Они, конечно, безобъёмные — их размер не меняется, а вес следует делить на пять, — но пятнадцать килограммов в одной и тридцать в другой давали вместе девять, которые служанка безропотно тащила. В дальнем походе это и для мужчины достаточно увесисто, а для хрупкой девушки подавно.
Увидев, что я остановился, все с удовольствием последовали моему примеру, переводя дух и не интересуясь причинами.
— Леси, будь так добра, передай, пожалуйста, вон ту сумку, которая побольше, своей госпоже.
Служанка, недоумевая, тем не менее выполнила моё распоряжение.
— Теперь эту столь ей необходимую вещь понесет сама леди Олисия, — жёстко сказал я. — Если вам, госпожа, так нужно это барахло, я не буду возражать. Но только в том случае, если нести его вы будете сами, не перекладывая на других.
Обе девушки с удивлением смотрели на меня.
— Но, господин травник…
— Алониус. Просто Алониус. Мы же договорились.
— Но… Алониус, мне совсем не тяжело, и… это же моя обязанность, — робко попробовала возразить служанка.
— Здесь, в пещерах, у тебя будут те обязанности, которые я поручу. У всех остальных точно так же. Вот выпутаемся из этой истории, служи своей госпоже дальше, как служила. А пока, чтобы выбраться отсюда, господ и слуг не будет. Либо мы команда, либо нас сожрут поодиночке обитатели пещер.
Это я зря ввернул. Девушки испуганно заозирались, и даже Протис судорожно схватился за шпагу.
— Когда нужно будет бояться, я обязательно скажу, а пока можете успокоиться — никого в округе нет.
Я и в самом деле постоянно отслеживал обстановку. Ко мне снова вернулась привычка просматривать путь магическим зрением. Периодически я приостанавливался, концентрировался и внимательно прощупывал окружающее пространство нитью-лучом. Похоже, многократные попытки сложить шар Финь Ю на пределе сил постепенно развивали мои способности. Что же будет, когда я догадаюсь или, может быть, увижу, как его сложить? Мне уже не обязательно было ложиться поудобнее и долго настраиваться на слияние с магией — это получалось с каждым днём всё увереннее и надёжнее. Двигаться, разговаривать, видеть и обходить препятствия и одновременно следовать за лучом, чётко отслеживая обстановку, у меня ещё не получалось. Как слушать два разговора сразу. На сегодняшний день только один из них я «слышал» и понимал, другой же оставался на уровне: «Это разговор, слышу отдельные слова». Приходилось выбирать — отправлять сознание большей частью за лучом или оставлять в теле. Сейчас никаких живых существ, даже крыс, которые обычно есть везде, в окрестностях не наблюдалось.
Все расслабились. Олисия опустила сумку на пол и изумленно сказала:
— Но ведь благородным не подобает таскать вещи, когда есть слуги.
Это её изумление вместо, честно говоря, ожидаемого мной презрительного высокомерия многое прояснило. Может быть, я ошибаюсь, но очень похоже, что из-за продолжительной болезни круг общения девочки был очень ограничен, а самыми близкими друзьями и воспитателями стали рыцарские романы. Мы все творим себе кумиров, берём образцы для подражания из книг, легенд, рассказов других людей. Реже ими становятся известные нам реальные люди.
С годами мы меняем одних на других в зависимости от тех качеств, которые на данный конкретный момент для нас кажутся наиважнейшими. При этом часто принимаем внешнее, яркое и броское, что первым видится нам в этом образце, за его суть. Подобно тому как ученик художника, восхищенный своим наставником, перенимает его своеобразную манеру держать кисть и палитру за тот секрет, овладев которым можно встать вровень с творцом. Конечно, есть и такой приём обучения, когда требуется перенимать все движения мастера, в том числе и те, которые к самому ремеслу не имеют отношения. Однако так можно научить приёмам мастерства, но не искусству творения шедевров. Художник всегда рождается сам, творчески переработав наследие наставника.
Олисия, на мой взгляд, просто боялась отступить от тех канонов поведения, которые предписывали романы. Для неё понятие благородства связывалось исключительно с соблюдением правил этикета, норм куртуазного поведения и общения в соответствии с жёстко заданными социальными ролями. Кавалеры — хорошо воспитанны и образованны, целуют даме ручки, говорят комплименты, перед обедом убивают пару-тройку драконов в честь своей избранницы. Слуги — весёлые и плутоватые, любят почтительно кланяться, говорить к месту и не к месту: «Ваша милость», видят смысл жизни в услужении, иногда пьянствуют, часто бывают бестолковы. Лекари — старые и занудно педантичные, говорят: «Деточка», ласково ворчат на молодёжь, таскают в карманах мантии горькие микстуры и заставляют их пить.
— Леди Олисия, смею напомнить вам, что аристократ в переводе с одного из древних языков означает «лучший», — не стал я рычать на девчонку, в голове у которой мусор. — А это значит, что люди, в жилах которых течёт благородная кровь, олицетворяют собой лучшие черты человечества. В первую очередь стойкость в испытаниях и способность взять на себя ответственность. Если ты лучший, то должен нести самую тяжёлую ношу. А уж помочь слабому и вовсе не зазорно. Разве папенька не рассказывал вам, что в походах ему порой приходится самому нести свой груз, иной раз самый тяжёлый, вместе с солдатами строить заграждения, первым атаковать неприятеля?
