Пророчество Сингамара - Волчарин Сергей (прочитать книгу .TXT) 📗
Но их всего две тысячи. Кажется, Император пожалел войск на захват Альконара. Либо он бережет воинов для других миров, либо он слишком самоуверен, раз считает, что этого достаточно. Само собой, он не в курсе, как Альков в прошлый раз изгнали из этого мира. А их тогда были многие десятки тысяч. Они заполонили половину мира и они были почти так же сильны, как сейчас «третьи» альки.
Но объединенное войско, под пагубным влиянием ангелов, смогло противиться им. Ангелы создали для них доспехи, что обладали силой, способной с легкостью уничтожать альков и быть защищенными от их магии. Да и обычное оружие не могло пробить те доспехи. Отряд архангелов в таких доспехах вел за собой войско ангелов, эльфов, орков, дварфов, танов и гномов. Весь мир тогда восстал против альков. Закованные в медь и бронзу, воины огромной лавиной шли по пятам альков.
После того, как низшие изгнали альков с их собственных земель, они воспользовались одними из врат, чтобы переместить все войско на Маледик и там продолжить преследование. Альки оборонялись со всей яростью, на какую их завлекала Зараза. Но все же, загнанные в плотное кольцо из вражеских воинов, были вынуждены сдаться.
Врата Миров, что были всей жизнью альков, стали их же дорогой в изгнание. Всего десять тысяч альков покинуло мир через огромные врата. А затем ангелы призвали друидов люмми, что смогли создать силу, запечатавшую Врата и раздробить Артефакт открытия.
Затем части артефакта были спрятаны в землях ангелов, что на то время имели влияние над всем Кониуном и половиной территорий Ортонгалза и Ловелорна. И лежали там пять сотен альконаровых лет. Пока проклятая и гонимая девушка из рода ангелов, объединившись с людьми, не исполнила пророчество.
Сейчас этот ангел, к слову, плелся по левую руку Конарока, смиренно восседая на кошмаре. По ее виду было ясно, что она очень сильно страдает от Заразы, что так же, как когда-то съедала альков, сейчас съедает и ее. Конарок был уверен, что ее внутренности сейчас были похожи на обрывки паруса после страшного шторма.
Но она не жаловалась. Более того, она вообще ничего не говорила с тех пор, как они вошли в Альконар. Ни глупых расспросов, ни требований награды, ни даже просьб заглушить эти муки, что испытывает ее тело. Разумеется, ангел покрепче людей, орков и даже эльфов. Но и ее тело сейчас превращено в один сплошной мешок из обрывков ткани, органов и кожи. А внутри этого мешка только гнилое мясо и озера гноя, давно заменившего ее кровь. А ведь она, ко всему, женщина.
Она шла молча весь день, изредка поглядывая на Конарока, что он замечал краем глаза. Но его внимание вечно отнимала Юарина, что постоянно пыталась его заболтать. Словно ревнует, глупая алька. Наконец, Конарок решил сам узнать, о чем думает ангел.
– О чем молчишь ты? – обратился он к ней наиболее мягким тоном, чтобы не пугать. – Поделись со мной. Ведь именно ты стала ключом от врат, что вернули нас домой.
– Для меня огромная честь, – еще сильнее сжалась Амазира, раздавленная мощью демона и чувством, заставляющим ее желать подчиняться ему.
– Я спросил не об этом, – мягко поправил демон. – Мне интересно, что мучает тебя прямо сейчас.
– Жажда служить вам, Повелитель, – немного осмелев, ангел подняла глаза на Конарока. В его зрачках полыхал огонь, яркий, зловещий, какой способен испепелить целый город, только дай ему волю.
– Только ли? – усмехнулся демон, не отрывая взгляда от почерневших за все время глаз ангела. – Неужели тебе не хочется избавиться от этой боли, что сковала твое тело, превратив его в подобие тела человека? Смертного, слабого, беспомощного червяка.
– Я не смею просить об этом, Повелитель, – склонила голову Амазира.
– А тебе и не надо просить. Достаточно лишь согласиться.
– Я согласна на что угодно, Повелитель.
Демоническая пасть Конарока ощерилась острым частоколом клыков. Амазира улыбнулась в ответ. Хотя в душу уже закрадывался страх. Вдруг она чем-то подвела его, и он накажет ее? Вдруг это все будет лишь шуткой? Вдруг? Вдруг?! Вдруг?!!
В следующее мгновение каждый клочок ее тела познал дикую боль. Ее терзало, рвало на части, дробило кости. В глазах потемнело, глазницы были словно истыканы тысячами игл. Глаза горели, словно выжигаемые каленым железом. Ее корежило. Голова была готова лопнуть от распирающей изнутри муки. Невыносимая боль не позволяла ей даже вдохнуть воздуха, чтобы закричать. Лишь еле слышный стон вырывался из ее рта, выгоняемый из тела очередной волной страшных мук. Боль даже не давала ей уйти в забытие. Или, может, она и так была в беспамятстве, а боль просачивалась сквозь подсознание. Да и какая разница?! Боль! Только это сейчас она понимала в своей голове. Только ужасные муки, что грызли каждый дюйм того, что осталось от ее тела и сознания.
Светило медленно заплывало за небесную линию, окрасив небо на западе ярко-оранжевым цветом. Словно сам Эквир поджег небосвод. Нагретый за день лесной воздух, казалось, прилипал к глотке. Пронт поднял голову на небо, услышав знакомый вскрик. Расправив крылья, в небе парил грифон. Полуптица постепенно снижалась над городом, нарезая круги. Казалось, бесконечно долго он провисел над городом без единого взмаха крыльев. Только становился все крупнее, пока, наконец, пара сильных взмахов не ознаменовала, что грифон сел на одной из стен.
Пронт спешно поднимался, чуть ли не перескакивая через несколько ступенек. Долгое просиживание на одном месте сводило его с ума. Наконец-то хоть какие-то новости, помимо тех, что демоны явились на Альконар. Первым со спины грифона спрыгнул Снатог, в своих ярких доспехах. Пронт спешно подал ему свою руку для рукопожатия. Капитан с улыбкой принял ее. В это время мимо них прошмыгнула незаметная тень.
Юнора?! Вот уж кого трудно было представить, идущей с ними в одной упряжи на верную глупость. Волшебница проскочила мимо, не оделив Пронта и взглядом, отчего тот вопросительно уставился на Снатога.
– Как видишь, она не в восторге от твоих с Ларинолом идей, – пожал плечами, командир.
– Ну еще бы, – буркнула волшебница в пустоту, даже не обернувшись.
Снатог весело глянул на Пронта.
– Не думай об этом. В общем, письмо твоему отцу я передал. Вот только страшно было смотреть на него. Рвать и метать был готов оттого, что ты до сих пор не вернулся домой.
– Отчего ж? – Пронт всем видом выказывал непонимание, не успевший из-за резкой смены темы прокомментировать поведение чародейки.
– Дак он тебя ждал домой еще после взятия Неоры. Забыл, что у тебя была только разведывательная миссия через пещеру? Он вообще был против этой войны.
– Что поделать? – с горечью протянул Пронт. – Моя глупость поставила людей на тропу войны. Все те смерти висят на моих плечах. Можно даже не церемониться и прямо сказать, это я убил всех павших на этой войне.
К удивлению Снатога, Пронт рассуждал обо всем этом довольно холодно. Если тогда, в пещере, он бегал от убитого к убитому, чуть ли не роняя слезу по каждому из них, то сейчас он взял на себя ответственность за убийство многих сотен людей, чьи семьи остались без кормильцев, братьев, мужей. И даже не поведет бровью. Оставил многие деревни и города Хотин без пахарей, кузнецов, учителей и прочих ремесленников. Но, казалось, сейчас это его мало волнует. Война превратила его самого в бездушную машину. Если у Снатога была Юнора, что всегда была яркой свечкой во мраке войны, то Пронта некому было вытащить из глубокой задницы, в которую его загоняла жизнь. Многое он пережил: перенес боль утраты, боль предательства. Пронт совсем один во всем этом мире, он застрял в этом мраке, его душа сама чернеет, превращая его сердце в лед.
– А надо-то было, – пытаясь поднять настроение, брякнул Снатог, – всего лишь установить укрепления на обоих концах пещеры, чтобы люди на одном конце знали, когда орки подошли к другому.
– Но! – вставил Пронт. – Тириз уже отправил к нам навстречу войско. Мы ведь столкнулись с ним в пещере. Или ты прикажешь мне их простить?
