Судьба-шутница (СИ) - Орлова Марина Сергеевна "Лиса Александрова" (бесплатные полные книги txt) 📗
К сожалению, люди в большинстве своем очень жестоки. Особенно в замкнутых общинах, которые придерживаются старых взглядов. В таких, как моя деревня, в которой выросла. Нет, я не могу сказать, что мне плохо там жилось и каждый второй, если не первый, гнался за мной с вилами, если видел в брюках. Нет, люди на многое закрывали глаза, если это было им удобно, как в моем случае. Мне повезло. Так как мой отец и бабушка были единственными лекарями на всю деревню и на насколько ближайший. Меня старались не трогать, дабы не лишиться в лице моих родителей единственных возможных людей, которые могут помочь при болезни. Затем, после смерти бабушки и отца, когда я переняла их знания, людям пришлось снова мириться с моими странностями, несмотря на то, что я без опекунов, так как их жизнь напрямую зависела от меня.
Но тем, кому так не повезло, не спускались никакие провинности. Все жили старыми устоями, где женщина бесправна, а мужчина практически ее хозяин. Я уже приводила некоторые примеры о том, что женщина без опеки мужчины в обществе не допускается, где обучать женщин наукам - считается почти постыдным делом. Там, где маленьких девочек отдают замуж, как только они закровят, без ее на то желания.
Но были еще примеры. Один такой – девушка должна выходить замуж невинной и никак иначе. Если после первой брачной ночи выясняется, что невеста была не чиста, это было позором на всю семью, а саму несчастную, могли жестоко наказать, вплоть до забивания камнями, по желанию «обманутого» жениха.
И в таком случае всем было все равно, как именно девушка лишилась девственности – добровольно или нет. В случаях изнасилований, как не странно, пострадавшая была виновата не меньше, чем сам насильник, а, быть может, и больше. «Сама повод дала.» - считает общество.- «Вот если бы ее воспитывали правильно, такого бы не произошло.»
Несчастных никто не жалеет, включая своей семьи. Как только становится известно о происшествии, от девушек публично отказываются их семьи и прогоняют из дома на все четыре стороны. Многие уходят в монастыри, ставя крест на своей жизни, но есть те, которые вопреки всему пытаются жить. Но и их судьба незавидная, так как у женщин без опекуна, образования и каких –либо умений, которым их не обучали в семьях, есть только два пути: монастырь и… бордель.
Стоит ли осуждать таких девушек, которые после изнасилований и страданий, бояться сообщить семьям о случившимся? Единственное, что меня удивляло – почему мать побоялась открыться бабушке? Зная бабулю, я больше чем уверена, что та не осудила бы и точно пожалела.
Значит ли это, что было нечто другое, нежели изнасилование?
-Смотря, с какой стороны смотреть.- хмуро ответила я, через какое-то время, пребывая в своих невеселых мыслях.
Мы некоторое время помолчали, пребывая каждый в своих мыслях. Я даже не заметила, как от нервов стала грызть губу. Эх, думала, что избавилась от этой привычки…
-Что ж,- выдохнул оборотень, привлекая к себе мое внимание.- С этим, худо-бедно разобрались.- сказал он, поднимаясь. – Пойдем, я покажу тебе твое место работы, заодно обсудим наше сотрудничество.
По этому поводу, я ничего против не имела. Потому послушно встала с места и последовала из кабинета вслед за Эдлером, который галантно придержал мне дверь и пропустил вперед на выходе.
Мы вновь плутали коридорами, стараясь сохранять дистанцию между нами. Оборотень предложил, было, мне локоть, но я отказалась, чем вызвала его недовольство. Правда, он ничего не сказал, даже руки за спиной сцепил, но как смотрел…
По дороге мне рассказали суть моей работы, ее график и некоторые наработки моего предшественника. В целом я осталась довольна. Ничего сверхнового мне в обязанности не присовокупили, что уже хорошо. Условий тоже было немного: в замке был негласное правило, по которому все служащие женского пола без исключения обязаны были носить юбки. В виде исключения, во время работы в лаборатории, когда я не буду вести прием, мне разрешался эльфийский стиль. Но только пока никто не видит. Меня это вполне утроило и не удивило. Как мне уже было известно, в стране оборотней, несмотря на более свободные нравы, нежели у людей, женщинам так же запрещалось носить брюки. Это считалось неприличным.
Я невольно взглянула на свою тунику и брюки, в которых по привычке вышла из комнаты на встречу с Владом, и загрустила. Становились понятны ошарашенные взгляды встречающихся нам оборотней. Мда, неловко. С печалью подумала, что придется просить несколько платьев у сестры. Потом вспомнила, что удобных среди их нет и загрустила еще больше.
Немного за мной понаблюдав, оборотень как-то умудрился угадать, о чем я думаю и сообщил, что предоставит мне гардероб. Я заартачилась, мы поспорили, и оборотень нехотя согласился вычесть сумму за одежду из моей зарплаты, с видом глубокой обиды и досады.
Следующим условием было, что я должна присутствовать на всех приемах пищи. Это он, видимо вспомнил мои пропадания за работой в военном лагере. На мой вопрос, можно ли хотя бы просить приносить еду мне на рабочее место, дабы не отвлекаться от процесса, получила категорический отказ. Мне следовало каким-то образом умудряться совмещать работу и приемы пищи в общей зале, причем в соответствующем виде, то есть при всем параде. Как это сделать, ведь больной мог прийти ко мне в любое время?
Я прямо представляю, как во время операции, стонущему, от боли, больному, сообщаю, чтобы тот подождал. На его шокированный взгляд, развожу руками, сообщаю, что у меня обед, и пока он не закончится, ничем помочь не могу. Затем удаляюсь, искренне пожелав больному не умереть за это время. Полчаса блуждаю в поисках своей комнаты, нахожу, радуюсь, принимаю ванную, так как после операции вся в крови, долго выбираю платье для обеда и аксессуары к нему, дабы «соответствовать» случаю, делаю сложную прическу, наношу макияж и спешу в общую залу, где долго и нудно ем (так как быстро есть тоже считается неприличным), параллельно поддерживаю светскую беседу. Через положенных нескольких блюд и как минимум трех часов, отведенных на такие обеды, бегу снова в свою комнату, переодеваюсь, снова блуждаю в поисках моего рабочего места, а по прибытии, застаю уже холодный труп, который умудрятся смотреть на меня мертвыми глазами с укором.
Он так себе это представляет? Я еще молчу о том, что некоторые зелья следует варить по нескольку часов, ни на минуту не отвлекаясь от процесса варки.
