По закону перелетных птиц - Нергина Светлана (книга жизни TXT) 📗
Чародейка тем временем продолжала, но уже не объяснять, а просто рассуждать вслух, словно приглашая и Лергу поделиться соображениями:
– Стихию я так сразу определить затруднюсь, но скорее всего вода. Алмаз на цепочке – если и не их цеховой символ, то уж, во всяком случае, весьма верный признак. Воздушник скорее носил бы бирюзу, огневик – янтарь.
– Зачем Совету понадобилось вообще затевать этот спектакль? – опомнилась Лерга.
– Ну как я догадываюсь, отношения между Советом и королем испортились примерно год назад, верно?
– Не знаю…
В Обители дисцитиев старались держать подальше от внешних политических и прочих вопросов. Их решал домн директор, изредка созывая на совет магистров, но камерной обстановки директорского кабинета новости такого порядка не покидали.
– Значит, остается опираться только на мои догадки, – кивнула Ристания. – И я не думаю, что они сильно грешат против истины. Записи в дневнике относятся примерно к тому же времени. Значит, потеряв официальную связь с дворцом, маги были вынуждены узнавать о внутренних делах короля из более локальных и неафишированных источников. Засылать агентов, например.
– Но она себя странно вела, – нахмурилась Лерга. – Посланница Совета должна была быть хорошо подкована на случай самых разных ситуаций, и она это демонстрировала поначалу, но потом…
– Что?
– Неужели женщина, так лихо расправившаяся с «Ильдимахиадой», была неспособна оградить себя от нападок королевы и придворного мага и дала себя затравить?
Ристания задумчиво помолчала.
– Видишь ли, долена, дело тут в том, что Леагр, полагаю, все же засек нашу красавицу, без спросу залезшую туда, куда не просили. А посему и претензии предъявлять имел полное право. Пусть ее деятельность и была шепотом одобрена Советом магов, но с официальной точки зрения это незаконно. Да и поразило ее в конце концов не это…
– А что?
– Влюбленная женщина слепа, Лерга.
Дисцития от неожиданности даже подскочила с дивана, пороняв прикорнувшие на ее коленях книги.
– Что значит – влюбленная?! Как она могла в него влюбиться?!
– Полагаю, ей самой было бы очень интересно узнать ответ. Но факт от этого не меняется. Ее затравили не королева с магом, а сам король, не шевельнувший пальцем, чтобы ее защитить.
– Но он же не мог!
– Ох, ради богов, долена, хоть ты-то будь реалисткой! Ну разве можно так послушно верить всему, что человек пишет в своем дневнике? Да он там такой воз самооправданий накатает при желании, что на всю жизнь вперед хватит!
– И что теперь?
– Теперь? – Ристания тяжело вздохнула, покосившись на медленно раздвигающиеся за окном предрассветные сумерки, и иронично усмехнулась: – А теперь нам осталось решить одну проблему: как найти ведьму, обретавшуюся во дворце год назад, и убедить ее не убивать короля.
– Что?!
– То. Оскорбленная женщина (хуже – чародейка!) способна на все. А письмо, благополучно сожженное мной вчера, если не ошибаюсь, было подписано небезызвестными тебе шестью буквами. «Уганда…»
ГЛАВА 4
За ответ на вопрос, как ей это удалось, Лерга без колебаний продала бы душу ближайшему осчастливившему ее информацией черту.
Едва договорив, Ристания сказала дисцитии оставаться в библиотеке, а сама куда-то ушла на четверть часа.
А через ничтожно малое количество минут во дворце поднялась такая суматоха, какую даже сам король не смог бы вызвать, явившись на собственный поминальный пир в непотребном зомбированном виде и потребовав чего-нибудь «на посошок».
Боги ее знают, за какие ниточки своей паутины потянула Ристания, но уже к зябко мнущемуся за окнами рассвету все наиболее сообразительные и могущие оказаться полезными в данной ситуации люди оказались вовлечены в неистовые поиски пропавшей ведьмы. Фрейлины наперебой вспоминали и рассказывали о ней все, что знали (знали, как Ристания и предполагала, очень немного); всадники Ночных Костров, чей гарнизон охранял дворец, молча отрядили гонца к своему сотнику, и тот, прискакав уже через час с самой окраины города, долго и серьезно разговаривал с чародейкой, запершись у нее в комнате, но толком ничего посоветовать не смог, хотя и пообещал отрядить на поиски и расспросы десяток бойцов посообразительнее. Слуги перерывали дворец вверх дном в поисках каких-нибудь оставшихся от нее вещей.
И главное, что в самое сердце поразило дисцитию, – Леагр собственной персоной ежечасно заходил к чародейке с докладом, каждый раз с невероятно виноватым видом сообщая, что поиски стоят на мертвой точке. Как и чем околдовала его ведьма, черт его знает, но результат был налицо: маг словно бы никогда и не презирал слишком много себе позволяющую конкурентку.
Но и реакция, разумеется, не заставила себя ждать. Две бессонные ночи, сплошная нервотрепка и чересчур активная деятельность в короткие сроки окончательно подорвали физическое состояние Ристании. Кое-как продержавшись на ногах до обеда, то и дело подбадривающая себя магическими стимуляторами и обычным горьким кофе, чародейка окончательно слегла после полудня. Бледная, с лиловыми кругами под глазами и неотступной головной болью, она бессильно полулежала на кровати, опираясь на груду подушек, и жадно выслушивала новости.
Все увещевания Лерги, убеждающей ее плюнуть на эту Уганду и заснуть, не привели ни к чему. Не подействовали даже зловещие предсказания, что завтра тогда она вообще с постели не встанет. Только когда солнышко уже начало клевать носом к горизонту, Ристания махнула рукой на бесполезные мучения и уснула. Хотя скорее даже впала в беспамятство, металась, кого-то невнятно звала, стонала.
Дисцития сидела около ее постели, готовая откликнуться на первую просьбу, и попутно гнала в три шеи всех непрошеных доброжелателей.
– Могу я поговорить с домной… – заикнулись было от порога.
– Нет! – прорычала Лерга. – Завтра!
– Но я хотел бы…
Дисцития резко развернулась, чтобы поставить на место осмелившегося перечить ей наглеца, и поспешно замолчала. Леагр осторожно мялся у порога.
– Что вы хотели, домн? – Дисцития даже изобразила что-то вроде приветственного книксена. А как еще должна была вести себя обычная служанка при встрече со всемогущим придворным магом? – Госпожа отдыхать изволят, просили на беспокоить…
– Вижу, – кивнул маг, бросив озабоченный взгляд на мертвенно-бледную чародейку. («Надо было балдахин опустить», – запоздало догадалась Лерга.) – Что ж, в таком случае, я, пожалуй, зайду утром.
– Я могу передать что-нибудь, – предложила дисцития.
– Передать? – Маг с сомнением поскреб ногтями гладко выбритый подбородок, полез во внутренний карман и достал небольшую коробочку, в каких пассиям дарят украшения. – В таком случае отдайте ей это. Лично в руки, если вас не затруднит.
– Всенепременно.
Маг резко развернулся и вышел. Лерга, присвистнув, проводила его взглядом.
«Да ты никак влюбился в Ристанию?! То-то из кожи вон лезешь весь день!»
Не удержавшись, Лерга открыла глухо прищелкнувшую крышку и заглянула внутрь. Цена безделушки поражала: обычная подвеска, но это витое серебро в сочетании с огромным, мягко переливающимся бриллиантом наверняка стоило безумных денег.
«Красивая женщина для глаз – рай, для души – ад, для кармана – чистилище», – мрачно сетовал порой один из однокурсников Лерги. Вот и пришла пора удостовериться в истинности фразы.
Что-то невнятно простонав, Ристания приоткрыла глаза и тут же впилась своим характерным острым взглядом в бриллиант, который Лерга не успела еще спрятать назад в коробку.
– Что это? Откуда?
– Это… Леагр принес, – смущенно, не желая признаваться в самовольном вскрытии подарка, пролепетала дисцития. – Просил передать.
– Молодец, – беззвучно усмехнулась Ристания. Вспышка энергии прошла, она снова безвольно полуприкрыла глаза.
– А что это? – решившись, спросила Лерга.
Чародейка отвечала медленно, почти шепотом, ровно и бесцветно, не меняя интонации.
