Врата Изгнанников - Черри Кэролайн Дженис (книги .TXT) 📗
Кел яростно шептались между собой, обсуждая, что еще они могут дать ему. Или сколько дать ему, чтобы поднять его на ноги. Один сказал, что это очень рискованно. Другой возразил: утром он должен сесть на коня, и нет другого способа, иначе он просто не удержится в седле. Это были Чи и Хесиен.
Он лежал и думал об этом. Он попробовал вздохнуть глубже и внутренне сжался, настолько это было больно, потом пошевелил правой ногой, еще хуже, и поглядел на спорщиков.
— Есть что-нибудь, — спросил он, когда боль немного успокоилась, — что разрешит мне сегодня скакать?
Возможно они от изумления потеряли дар речи. Воцарилась полная тишина.
— Да, — наконец сказал Чи. — Есть кое-что в этом роде. Но потом ты будешь себя чувствовать хуже, чем сейчас. Лучше, чтобы ты обошелся без него. Просто скачи. Это то, что она хочет. И мы выполним свою часть сделки.
— Это надо пить, — спросил он, — или глотать?
— Нет, я сказал.
— Чи — скажи мне, что я должен делать.
— Это может убить тебя, и скорее всего убьет. Так что нет.
— Эта штука даже мертвого поднимет на ноги, — вмешался Хесиен. — Имейте это в виду. Но милорд Чи сказал правду: расплата будет тяжелой.
— Дай мне ее. Принеси. Чи, дай мне ее, и мы будем квиты.
Чи пожевал губу, оперся рукой о колено — юное лицо Чи и умозаключения умудренного опытом кел, глаза которого сверкали в свете костра, пока он обдумывал возможные последствия.
— Ты должен только почувствовать его на кончике языка, — наконец сказал он. — И я скажу тебе правду, парень: если ты возьмешь хоть чуточку больше, ты труп.
Вейни обдумал его слова. Он опять глубоко вздохнул, притаившаяся было боль напомнила о себе, и подумал о том, что его меч и лук понадобятся Моргейн, и очень скоро. Подумал он и том, что им ехать и ехать.
— Чи, ты не тот человек, которого бы я выбрал, — сказал Вейни. — Но ты многому можешь научиться от моей госпожи. Она знает множество слов, о которых ты и не подозреваешь. Если бы ты знал больше, ты мог бы лучше понять ее. И ты бы понял, почему она права. Лучше, чем я. Дай мне эту штуку и не говори госпоже о ней. Самое важное для меня — встать на ноги и помочь ей.
Чи растерянно посмотрел на Вейни. Его кулак, поддерживающий подбородок, сжался и разжался, лоб заблестел от пота. — И что ты сделаешь — положишь лекарство к ней на колени и скажешь, что мы пытались убить тебя?
— Чи, мы с тобой не в ссоре. Что ты хочешь? Чтобы она застряла здесь навсегда — ради меня? Это то, что она сделает. Дай его мне.
Чи порылся в своей сумке и вытащил оттуда пакет. — Одна пилюля. Одна. Не больше. Иначе ты и твое сердце взорветесь. Я кладу в твою сумку. Это все, что я могу сделать. — Он отошел, бросил что-то в воду и поставил на огонь.
— Что это? — спросил Вейни, когда Хесиен собрался дать ему это.
— Я думал, что мы союзники, — сказал Хесиен. — Пей, это от жара.
— Кроме того, — сказал Хесиен, когда Вейни уже выпил, — это тебя усыпит.
Солнце встало, а Моргейн все еще дремала. Когда он приподнял голову, то увидел, что привязь Сиптаха пересекает ей плечо, меч лежит на бедрах, спиной она опирается о камень, а маленькое черное оружие держит в обеих руках, зажатых между коленями.
Чи, под глазами которого залегли тени, предложил ему уже чересчур разварившуюся кашу, его рука дрожала от истощения.
Вейни не стал отказываться и взял ее. Он заставил себя съесть ее до конца. Отказ стоил бы слишком дорого.
За несколько шагов от него Сиптах вскинул голову и вызывающе фыркнул, потому что к нему подошел Ранин. Моргейн резко подняла голову, черный ствол оружия глядел прямо на Ранина.
Но Ранин только принес завтрак и предложил его ей, хотя и не рискнул подойти ближе. Моргейн вскочила на ноги, Подменыш в одной руке, черное оружие в другой, и остановилась, глядя не на Ранина, а на него.
Он тоже посмотрел на нее, слабый, и приподнялся на локте, одеяло упало и он почувствовал удар холодного воздуха.
Какое-то мгновение она молчала. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — ответил он. — Намного лучше, лио.
— Я не собиралась так долго спать…
Он глубоко вздохнул, еще вчера он задохнулся бы от боли. А сейчас, к большому удивлению, нет. Но ему очень хотелось заплакать, это было так просто, и он задвигался, толкнулся локтем, и теперь боль пронзила его насквозь. Мир закружился вокруг.
Моргейн подошла к нему, так махнув ножнами с Подменышем, что все остальные в ужасе отпрыгнули на несколько шагов. Встала на колени и уставилась в него взглядом.
— Я думаю, что кашу можно есть, — прошептал он, — но на твоем месте я бы не стал.
— Почему?
— Они ее испортили, — объяснил он. — Переварили.
Она вернула оружие обратно на пояс и коснулась его рукой, отбросив его волосы с небритой щеки. Несмотря на сон, она выглядела усталой, усталой и смертельно озабоченной. — Мы поедем этой ночью, — сказала она.
— Лио, мы не можем ждать!
— Ты что, опять споришь? Я помню твой совет и приняла его. Здесь мы в безопасности, на время. Лошади отдыхают. Потом наверстаем время.
— Мы не сможем наверстать два дня. Я могу скакать. — Он сел прямо и согнул правую ногу, а она положила руку ему на колено.
— Ты ляжешь и будешь спокойно лежать, вот что ты сделаешь. Тебе не надо делать ничего. — Она коснулась его ребер, там, где Хесиен туго перевязал его рану. — Сломаны, не так ли?
— Нет, рана. — Он глубоко вздохнул, потом задержал дыхание, проверяя снова и снова: если сидеть прямо, было намного лучше. — Я справлюсь.
— Вейни. — Ее рука нашла его запястье и сильно прижала к себе. — Ты меня слышишь? Я скажу тебе кое-что, что может поддержать тебя—
Она заколебалась и замолчала. Не похоже, чтобы то, что ей не хотелось говорить, способно поддержать его. — Что, — спросил он. — Лио, что ты хочешь мне сказать?
— Ты знаешь — когда субстанция входит в ворота — она… она как бы рассеивается… и потом собирается в похожее на первоначальное тело, но уже по ту сторону…
— Ты уже говорила мне об этом. — Ему не нравились разговоры на такие темы. И ему не хотелось думать об этом чаще, чем он должен думать — тем более сейчас, когда перед ними ворота, которые ведут себя не так, как должны. Он бы хотел, чтобы она сразу перешла к сути дела.
— Ты увидишь — эти раны — они не будут болеть на другой стороне. Ты даже не унесешь с собой шрамы. Ты вылечишься.
Вообще-то она могла лгать, с искренним видом. Или говорить кусочки правды. Но не ему, потому что ему это не нравилось. И в таких случаях она никогда не глядела прямо в глаза. Очень просто.
— Что ты говоришь? — спросил он.
— Я выбрала время, — ответила она. — Составила схему перехода, для тебя и для меня — совершенный узор, без единого пятна. С некоторыми ограничениями — они есть, увы — ворота всегда восстанавливают субстанцию. Любые ворота, в любом мире — восстановят тебя таким, каким ты был, создадут тебя заново. И не будет шрамов. Ничего, что напомнило бы тебе о боли.
Сейчас во всем этом смысла не было. Вейни положил руку на ребра, спрашивая себя, сможет ли переход через ворота вылечить и то, что под поверхностью.
Или все остальное, то, что они с ним сделали.
— Колени трясутся всегда, — сказала она. — Особенно перед выбором схемы перехода. Я должна всегда составлять ее. Ни почти никогда нет свободного времени.
— Шатан, — вспомнил он. — Врата Азерота.
— Да, там. Ворота не любят никаких случайных отличий. Они всегда восстановят субстанцию, насколько смогут. Мысли могут уйти. Воспоминания. Тело — не изменится, никогда.
— Не изменится? Никогда? — Его охватила паника. Потом он решил, что должен быть благодарным им. Ведь это что-то вроде подарка.
Данного воротами. Но в любой магии Ворот есть подвох.
— Я же должен стареть…
— Нет. Не телом.
— О Боже, — прошептал Вейни. На мгновение вернулось головокружение. Но в любом случае он смертен, и острая боль в боку и бедре не давали забыть.
