Книга желаний (СИ) - Лесина Екатерина (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Скучаешь?
— Скучаю, — я действительно скучаю. Не по Орлиному гнезду, не по Карлу, а по тому миру, в котором я ощущала себя если не нужной, то хотя бы не лишней.
— Ты не хочешь со мной разговаривать?
— Не хочу.
Он кивнул, будто не ожидал другого ответа. А может, и вправду не ожидал. Вставать и уходить было лень, разговаривать тоже не хотелось, поэтому я продолжала сидеть, исподтишка рассматривая Рубеуса. Шрамы почти исчезли, а черты лица стали чуть жестче, резче, неприятнее. Коснуться бы, разгладить…
Господи, о чем я вообще думаю?
— Ты обиделась, — уверенно сказал Рубеус. — Тогда на мосту обиделась и сделала что-то, я перестал ощущать твое присутствие.
— Это называется экран.
— Да плевать, как это называется! Ты… ты не имела права так поступать.
Значит, я еще и виновата?
— А мне казалось, что ты только обрадуешься. Тебя ведь тяготила это связь? Ты же хочешь оставаться человеком, а тут я… мешаю жить, путаюсь под ногами, подсматриваю мысли, читаю эмоции да еще при всем этом нагло навязываю свое общество. — Наверное, не следовало разговаривать так, но мне было горько и обидно, хотя обида — чувство нефункциональное и нелогичное, а значит не следует обращать на него внимания и уж тем паче настолько поддаваться.
Рубеус не стал оправдываться, только тихо сказал:
— Извини.
Это его "извини" дорогого стоило. Но странное дело: обида, вместо того, чтобы исчезнуть, удовлетворившись извинением, вспыхнула с новой силой. Однако экран я все-таки убрала, по себе знаю, как плохо одному и в пустоте. Но Рубеус не спешил уходить. Что ему еще надо? Пусть убирается и Вальрика разговорами лечит, я уж как-нибудь обойдусь.
Одиночество — не так и страшно, если ты сидишь на каменном облаке, свесив ноги в пропасть, до краев наполненную сине-зелеными огоньками-звездами.
— Мне было пять лет, когда я впервые увидел вампира. Увидел так близко, как тебя сейчас. Повелитель после долгого перерыва наведался в деревню, чтобы выбрать тех, кому в последствии выпадет высокая честь прислуживать ему в замке. Вместе со слугами он отобрал два десятка детей, в число которых попал и я.
— Зачем? — Спрашивала я скорее для того, чтобы не оборвать беседу. Правило, запрещающее трогать человеческих детей, имеет одно исключение — Дат-Каор.
— Чтобы вырастить достойную дичь для вашей охоты. Ты же знаешь, что такое Дат-Каор? Сама должна была участвовать и не раз.
— Три.
— Что три?
— Трижды участвовала.
Каждый из этих трех раз был отдельной раной на моей совести, до сих пор вспоминать тошно. Правила Дат Каор просты: да-ори, как правило, кто-нибудь из Хранителей или на худой конец из Первой Сотни, отбирает перспективных детишек, воспитывает их, обучает, тренирует, а потом выпускает на волю. Во всяком случае, считается, что у людей есть шанс уйти… Им даже предоставляют несколько дней форы, а потом… самое гадкое, что воины, участвующие в забаве, не торопятся уничтожить жертву. Высший класс, когда человек умирает ровно столько, сколько длилась погоня…
— Поначалу нам было интересно. Весело. Стать самым сильным, самым быстрым, самым умелым… учиться, день за днем, год за годом. И ради чего? Ради бессмысленной жестокой забавы? Ты ведь понимаешь, о чем я?
Понимаю. Кровь. Грязь. Боль. Смерть. Не ради того, чтобы остановить жажду и выжить самой. Смерть ради смерти, жестокость ради жестокости. Считается, что таким образом воины окончательно осознают себя да-ори, то есть проводят сознательную границу между собой и людьми. По мне же Дат-Каор — обыкновенная, тупая бессмысленная травля.
Хуже всего, что избавиться от участия в этом действе можно было лишь победив. Победа — это не только догнать жертву, вступить в бой и победить. Победа — это убить жертву по всем правилам, так, чтобы судьи не посчитали смерть чересчур уж быстрой. Поспешность свидетельствует о недостаточной устойчивости психики.
На третий раз у меня получилось.
— К десяти годам мы знали, что нас ждет. Повелитель не пытался скрыть, более того, он продемонстрировал фильм о том, что бывает с проигравшим. Хороший стимул к учебе. Мой друг решил, что, повредив руку, сумеет избежать высокой чести и возвратится в деревню. Второй… фильм… проходил прямо в зале для тренировок. Мы все присутствовали, видели, слышали, понимали. Тогда я впервые понял, что такое ненависть. Хуже всего, что мы ничего не могли поделать. Мы все пытались убить Повелителя. На тренировке настоящее оружие, каждый может попытаться, но…
— Но ни один человек не способен одержать верх над да-ори.
— Точно. Однажды мне удалось коснуться его. Поцарапать. Я был счастлив, хотя и ожидал смерти, а он рассмеялся, сказал, что у меня хорошие данные и… — Рубеус хлопнул ладонью по козырьку. — В общем, закончилось тем, что я выбыл на третьем круге. Двойной перелом бедренной кости, вследствие чего признан негодным, однако в виду несомненной ценности генетического материала и перспективности разведения данной линии экземпляр был возвращен в природную среду.
Удивительно ехидный тон и кривая улыбка. Рубеус делает вид, что ему плевать на то давнее заключение. Интересно, как он вообще узнал? Обычно людям не говорят, а если и говорят, то не оперируют терминами вроде "генетического материала" и "перспективности разведения". Значит, подслушал разговор или заглянул в личное дело, он ведь умеет читать. Зато все понятно: третий круг — это уже полноценный боец, почти готовый к Дат-Каор, и тут такая незадача в виде перелома. А кому интересно бегать за неполноценной дичью, пусть даже травма залечена и не беспокоит, но сам факт… в некоторых случаях да-ори отвратительно щепетильны.
— Я вернулся. Я даже попытался жить, как другие, а потом Повелитель по прихоти взял и убил всех жителей деревни. Как ты думаешь, что я испытал?
Ненависть. Темно-багряную, отдающую кровью и болью, ненависть, она и сейчас в нем. Она тянется ко мне по тонким нитям связи, будоражит, причиняет боль, а я ничего не могу сделать.
— Я не мог… не должен был становиться таким, как ты… как он. Я хочу быть человеком, а вместо этого…
Вместо этого ему придется принять участие в Дат-Каор. Может быть не в этом году и даже не в следующем, но придется. У нас не так много законов, но те, что есть должны соблюдаться.
— Мне холодно. Вокруг пустота, и я только о ней и думаю. И о людях. Почему я смотрю на них, будто…
— На еду, — подсказала я. Разговор неприятен, но закономерен, я даже рада, что он сам его начал.
— Да. Я слышу, как бьются их сердца, почти вижу, как кровь течет, почти чувствую ее запах. А сегодня, когда ты закрылась, меня точно с головой в эту пустоту окунули, и холод, адский холод…
— Это жажда. Дальше будет только хуже.
— Верю. Я хотел сказать, что… ты ведь не дашь мне убить? Я не хочу убивать, понимаешь? Не хочу! Почему ты молчишь?
Потому, что не знаю, что ответить. Мы не способны существовать без крови, а значит, без смерти. Единственное, что в наших силах — сделать так, чтобы жертва не испытывала боли.
Рубеус коснулся руки и, заглянув в глаза, попросил:
— Помоги мне не сойти с ума. Пожалуйста.
"И душа моя преисполнилась трепета великого, ибо никогда еще не подступался человек столь близко к величайшей из тайн прошлого. Легендарное оружие Древних, которое считалось навеки утерянным, находится где-то рядом, но никто из спутников моих не понимает всей важности этого открытия. Лишь проклятый вампир, расспрашивая Повелителя долины, вождя и живого свидетеля ушедших времен, демонстрировала явный интерес к Молоту Тора".
Фома оглянулся. Конечно, на улице день, и яркий солнечный свет служит надежной защитой от вампиров, но… речь идет о вещах настолько важных, что Фома не имел права пренебречь малейшими правилами безопасности. В конце концов, князь-то днем бодрствует, и никто не знает, на что он способен. Вон, Великий Уа обозвал Вальрика странным словом, а вампирша потом объяснила его значение. И хотя князь клятвенно заверил, что ни мысли читать, ни волю других людей подавлять не способен, Фома продолжал сомневаться. Этот внезапно появившийся талант настораживал, более того, на взгляд Фомы, являлся несомненным доказательством того, что князь-таки запродал душу. Или почти запродал. Поэтому все свои знания, касающиеся Молота Тора, надлежало тщательно скрывать.
