За пригоршню чар (ЛП) - Харрисон Ким (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Она не виновата, — выдохнула я, стараясь глядеть ему в глаза. Они были такие зеленые, что я забыла, что хотела сказать. Дыхание у меня звучало хрипло, горло болело. — Она не виновата.
Тс-с, — шепнул он. Нахмурился, услышав мой стон, взял меня на руки и поднялся во весь рост. — Все будет хорошо. И ты поправишься. Она уедет. Ты больше о ней не волнуйся. Ни один вампир тебя не тронет. Я им не позволю, я это могу. Останусь большим и прослежу, чтобы никто больше тебя не обидел. Все будет хорошо. Я тебя никому больше в обиду не дам.
Вампирская слюна быстро выдыхалась. Пока Дженкс меня нес, я чувствовала, как начинается тяжелая боль, как подкрадывается беспамятство. Мне было холодно, меня трясло.
Дженкс остановился, прижал меня ближе к груди и встал над Айви. Руки его налились твердостью.
— Уезжай, — велел Дженкс. — Собирай веши и уезжай. Когда мы вернемся, тебя не должно быть в церкви. Если ты останешься, ты ее убьешь — как любого, у кого хватает глупости тебя любить.
Она издала какой-то звук и быстро пошла прочь, в теплую темноту номера.
Мне не хватало воздуху, чтобы заговорить. Тяжелые рыдания Айви слышались одно за другим, и я не хотела, чтобы она уезжала. Боже мой, я только хотела показать, что верю ей. Хотела только понять ее — и себя.
На меня упала тень Дженкса, я задрожала, у меня потекли слезы, и я увидела, как все рушится в прах. Она там плакала, одинокая и потерянная, потом она уедет. Она уедет, потому что я просила ее сделать то, что она сделала. Когда я слушала рыдания Айви, одинокой и пораженной виной, распластанной на дороге, что-то во мне сломалось, и я не могла больше себе лгать. Это меня убьет.
— Я просила ее меня укусить, — шепнула я. — Дженкс, не бросай ее здесь. Я нужна ей. Я ее просила. — У меня тоже вырвался всхлип, и это было больно. — Я только хотела знать. Я не хотела, чтобы она вот так теряла самообладание.
Дженкс резко остановился под навесом мотеля.
— Рэйчел? — переспросил он, ошеломленный. Щелкнули стрекозиные крылья, и я подумала, какой меня нес, если он пикси.
Айви не было видно, но рыдания прекратились, и я подумала, слышит ли она меня. Самая задыхалась, воздух жег горло. Потрясенные глаза Дженкса были в дюймах от моих. Я обещала, что не уеду, и ей тоже не позволю сбежать с чувством вины. Они мне оба нужны. Айви мне нужна.
— Я должна была знать, — шепнула я, и лицо Дженкса исказилось паникой. — Прошу тебя, — выдохнула я, и милосердная тьма стала заволакивать мне зрение. — Пожалуйста, позови ее. Не бросай ее одну. — У меня закрылись глаза. — Я так больно ей сделала, не оставляй ее.
Не знаю только, успела ли я сказать эту мысль словами до того, как потеряла сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Куда-то я двигалась, и ни черта при этом не соображала, куда и зачем. Понятия не имела, что происходит, но кто-то обнимал меня за плечи, держал на руках, и остро пахло хлорофиллом. А сообразить, это я на улице с закрытыми глазами или в помещении, но с открытыми — было за пределами моих возможностей. Еще мне было холодно, но так было всегда.
Вот чувство падения и ощущение кровати под собой я узнала. Тогда я попыталась что-то сказать, и у меня не получилось. Чья-то большая рука приподняла мне затылок, из-под него вытащили подушку, голова провалилась в перину, а подушку подсунули мне под коленки.
— Рэйчел, не отключайся, — донесся голос, с ним запах помадки, и я попыталась вспомнить, как открываются у меня глаза. Чьи-то руки гладили меня, теплые и легкие. — Не отключайся. Давай сперва в тебя воды вольем, потом дам отдохнуть.
У меня качнулась голова, в шее появилась пульсирующая боль. Голос был тихий, но в нем слышалась паника. Мысль о воде напомнила мне название моих ощущений, а то я не могла вспомнить. Жажда. Да, я пить хочу.
И еще меня мутило, и состояние было слишком усталое, чтобы шевелиться — только веки трепетали. Помню, помню. Было такое.
Где Кизли? — шепнула я, слыша сама всего лишь шорох своего дыхания. За звуком наливаемой воды никто меня не услышал.
Джакс, соломинку! — потребовал напряженный голос. — В мусорке у телевизора.
Треск разрываемого целлофана, кто-то приподнял мне ноги, подсовывая под них еще одну подушку. Будто вдруг убрали занавес — и все стало понятно. Глаза открылись, реальность выровнялась и установилась. Я лежала в номере мотеля, на кровати, ноги выше головы. Мне было холодно. Дженкс меня сюда занес, а крылатый солнечный зайчик, порхающий над телевизором — это Джакс.
О Господи, я же попросила Айви меня укусить! С глубоким вдохом я попыталась сесть — Дженкс тут же оказался рядом, прижал мне плечи к кровати.
Какие у него большие руки, подумалось мне. И теплые.
— Не так сразу, — сказал он. — Глотать можешь? Я покосилась на пластиковую чашку у него в руке, облизала губы. Хотелось, но шея болела. И очень болела.
— Где Айви? — сказала я неразборчиво. Лицо у Дженкса закрылось. Я смотрела в его зеленые глаза, и зрение у меня заволакивало серым с краев, живот сводило тошнотой. Кистен когда-то говорил, что забывался под жестокой хваткой Пискари и мог убить человека в порыве кровавой страсти. Я думала, Айви лучше собой владеет. И Кистен так говорил, и с виду было похоже. Очевидно, попросив ее отделить любовь от голода, я отобрала у нее цепи, которыми она этот голод сдерживала. В три минуты я отбросила ее в бездну греховности, из которой она так отчаянно и давно пыталась вырваться. Это я с ней сделала. Я.
— Я виновата, — сказала я, начиная плакать, и он взял обе мои руки в ладонь, не давая мне поднять их к шее. — Я только хотела понять. Я не хотела ее столкнуть за край, Дженкс, не злись на нее.
Он убрал мне волосы со лба, но в глаза мне не смотрел — не готов еще был поверить. Лицо его было слишком молодо для отца взрослых детей, но в глазах, знающих страдание, читалось, что он прожил жизнь, полную скорбей и радостей.
Давай в тебя воды зальем, пока ты не отключилась, — сказал он, отворачиваясь. — Джакс! — рявкнул Дженкс, что было очень на него не похоже! — Где эта соломина? Не хочу я ей голову поднимать.
Которая ее, па? — спросил озабоченный голос пикси-подростка.
— Без разницы, дай любую!
Зайчик на потолке потемнел, из открытой двери донесся нерешительный голос:
— Она пила «спрайт», вот ее чашка — все пупырышки внутрь вдавлены.
Джакс взлетел на три фута на сверкающем столбе искр. И как вам это? От пупырышек на пластике тоже польза бывает.
— Вон отсюда! — вскипел Дженкс. Он выпрямился, снял с меня теплые пальцы.
На меня обрушилось чувство вины, захотелось свернуться в клубок и умереть. Что же я наделала, это ведь уже не исправить! Я только и хотела, что понять Айви, и вот — лежу в номере мотеля с дырками в шее, и двое моих лучших друзей стали друг другу врагами. Жизнь превратилась в кучу дерьма.
— Дженкс! — шепнула я. — Перестань!
Я ей нужна, — немедленно ответила Айви. Было слышно, что она все еще стоит на пороге, и в полном отчаянии. — Это вышло случайно, я больше никогда к ней не притронусь. Я могу помочь, я знаю, как.
Это уж точно, — едко ответил Дженкс, упирая руки в бока. Теперь, когда он был шести футов четырех дюймов роста, это почему-то не выглядело агрессивным. — Ты нам не нужна. Пошла вон!
Хорошо бы они уже как-то договорились, чтобы мне кто-нибудь дал воды. Джакс летал надо мной, держа красную соломинку больше своего роста. С отстраненным нереальным чувством я раскрыла глаза пошире, разглядывая его.
Па? — позвал маленький пикси тревожным голосом, но они его не слушали.
Ты, кретин-переросток! — крикнула Айви, — это вышло случайно! Ты слышал, что она говорит?
Слышал. — Он отошел от меня, беззвучно шагая по ковру. — Она скажет теперь все, что ты захочешь, да? Ты же ее привязала к себе, Айви, черт тебя побери! Ты, слабовольный и ревнивый мешок вампирской слюны! Ты же говорила, что справишься! Ты же обещала мне, что не укусишь ее!
