Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров (СИ) - Лирик Тимоти (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Распластавшись в прыжке, Белояр пробил заднее стекло уезжающего седана и вцепился в волосы пассажиру. Тот схватил Буса за левую кисть. Стальная, нет, чугунная хватка была у этого незнакомца — князь князей услышал хруст костей. Пассажир сжимал и сжимал руку, дробя мелкие кости. Упырь попробовал вонзить зубы в кожу незнакомца, но зубы соскользнули, не оставив на ней и следа.
«Пластиковый он что ли?!» — мелькнуло у Буса, а потом он осознал, что мысли этого великана просты до дебилизма.
«Держать, ударить, Ыргх любит треск ребер, смешной человечишко…»
Его захват не ослаб, наоборот, пассажир чуть развернулся и схватил Буса за одежду на спине, стал втаскивать внутрь салона. Белояр обрушил на здоровяка град ударов, после каждого из которых обычно падали быки, но пассажир почти не обратил на них внимания.
Наконец, они посмотрели друг другу в лицо. Морда пассажира была уродлива до омерзения — непропорциональность, возведенная в степень. Разной величины глаза на различной высоте, кривой нос и не менее кривой рот, какие-то свиные уши, огромные надбровные дуги.
И смрадная, поганая вонь.
Скунс помоечный!
Тролль во всей красе.
На переднем пассажирском сидении располагался такой же красавчик. Он ухватил Буса за одежду.
Князь князей попробовал вырваться, как случается бежать лисе из капкана. Он даже готов был пожертвовать лапой, но тролли держали железобетонно. Некоторое время продолжалась борьба, причем Белояр вел ее ожесточенно, ломая себе пальцы и вырывая суставы, а громилы действовали по-деловому, методично и даже равнодушно, будто пара санитаров, привыкших к фортелям идиотов.
«Лучше бы я попал в мясорубку…» — с холодным сарказмом подумал родоначальник.
Затем в ручище одного из троллей мелькнул осиновый кол, и мир перед глазами Белояра взорвался на тысячи осколков. Каждый осколок разнесло еще на тысячу частичек, но и те недолго прожили… Этот салют разрушения продолжался долго-долго…
Не было ни боли, ни сожаления. Досада, что попался, как малец, и не победил, промелькнула, конечно, но перед лицом смерти любая сиюминутная кручина испаряется, оставляя дух в ждущем покое.
У Бусовой смерти было лицо Рожаницы.
— Что ж, правнук, был ты чудовищем и умер ужасно…
Наступила тьма.
— Велесе! — позвал Белояр. — Чернобоже!
И эти два древних имени стали бесконечно звучать, отражаясь от невидимых стен, то накладываясь, то расслаиваясь, и долго еще носились в чернильной пустоте, хотя источник этого крика уже перестал существовать во всех планах реальности.
Глава 46. Зангези. Грани мнемокристалла
Здравствуй, новый мнемокристалл.
Прости, старый, разбитый.
Увы, я очень и очень болен…
Ах, да!
Самоидентификация.
Я — Зангези Абабанга.
Помощник ссиссов и русский поэт без прошлого.
Охотничий отряд выполнил свою миссию успешно.
Я не сказал бы, что красиво.
Зато как прекрасен наш русский язык!
Голова моя, голова, собирайся с мыслями.
Удар был велик — я провалялся без сознания, позабыл массу интересного, у меня всё валится из рук, я — ничтожество, потерявшее музу…
Необходимость поддерживать частную флуктуацию реальности для двух интересных типов отняла почти все ментальные силы.
Контекстуальный деструктор чуть не развоплотил меня, сотканного ну-вы-и-странниками на самом тонком уровне.
Смерть Разоряхера едва не унесла меня в океан забвения.
Но я всё еще здесь.
И я раздавлен.
Бог мой, как скучны и серы обои человеческой жизни!
Я чувствую себя обкраденным и выпотрошенным.
Где теперь моя лира, которую я посвятил народу?
Где теперь мои сочинения, рассыпавшиеся миллионами осколков, когда я уронил кристалл?
Я как раз взял его в руки и — ощутил удар в сердце.
Я умирал вместе с древним кровопийцей, глядя, как над полом медленно разлетаются драгоценные брызги моей памяти.
В ближайшее время здесь будет весело, ведь новый повелитель кровососов — совершенно новое существо.
Мгновенно переходящее, куда захочет.
Не скованное обязательствами и грандиозными планами.
Он будет искать свою идею, свою цель.
Скорее всего, он наделает ошибок, но выйдет сухим из воды — очень живучий сукин сын.
Так, о чём я?..
О чём же, космос меня проглоти?
О чем?
Как же мне тяжело!
Через две стенки сидит сумасшедшая бедняжка.
Она просто сидит и блуждает меж двумя мыслями.
«Он съест меня, он непременно съест меня», — это первая.
«Я хочу его, я невообразимо сильно его хочу», — это вторая.
Блаженная Соня, Соня-великомученица, если судьба вернет мне вдохновение, я создам о тебе поэму.
Только заткнись.
Перестань скакать со скользкой жердочки страха на податливую доску вожделения и обратно.
Зангези, не говори с ней, она утянет тебя в свой мир, отняв последние лохмотья твоего «я»…
Ее присутствие изматывает меня, отнимает волю, ибо она — энтропийная дыра, в которую со свистом всасывается здравый смысл.
Почти деструктор, только не выключить.
Вылезавр Яша…
Конечно, он потащит сумасшедшую Соню на себе, как один всё еще популярный местный святой нес крест к месту собственной казни.
Благородно, но саморазрушительно, ибо черные дыры втягивают, прежде всего, ближнее.
Создатели мои, как трудно сконцентрироваться!
Я написал так много стихов, я радовался их рождению, я мысленно перечитывал их, занимаясь привычной работой, и пока пылесос пожирал земную пыль с ковра в кабинете Оборонилова, на экране моего внутреннего взора возникали битвы титанов и сражения наших, древнерусских, богов, стихия борола стихию, а любовь воцарялась над прочими чувствами.
Было именно так.
Но я не помню ни строки из моих самых пронзительных и эпических стихотворений.
Всё, что осталось в моем расколотом и перемолотом мозге — навязчивая неудача про боль в голове, та самая убогая попытка, с которой начался рост.
Неужели мне предстоит пройти этот путь еще раз?
Для чего?
Кто я?..
Клоп по фамилии Разоряхер?
Кажется, и он тоже…
Нет, я не могу думать в присутствии Сони!
Конец записи.
Я позорно сбежал.
Теперь я сижу в парке, у пруда и бормочу, обнимая мнемокристалл, словно дитя.
О, возможно, так оно и есть, ведь когда я выронил предыдущий, я упал на колени и собирал руками осколки, прижимал горсти к груди и целовал их, покрытые кровью, как царь Иоанн убиенного сына…
Благословенная вселенная, насколько мне легче вдали от Сони!
Мысль стройна и изящна, как Майя Плисецкая.
Мир перестал кособочиться, словно заброшенная лачуга.
Будущее заблестело, пробиваясь сквозь муть нынешнего моего состояния.
Я — Зангези.
Да-да, это точка моей нынешней сборки.
Но ведь я — больше, чем работник, получивший на время контракта кодовое имя.
Ах, птицы памяти, они в никогда улетавль, их крылья шумят невпопад…
Я — играющее божество?
Божественная игра?
Это не мои стихи, это Хлебников, он преследует меня, долбя в колокол ума.
Что же я, если не бог?
Может быть, игра, играющая в себя?
Именно в этой игре ты можешь стать всем, чем хочешь.
Предельный актер.
Точно!
Зангези, ты вспоминаешь!
Но разобрал ли ты часы человечества, доиграл ли?..
Молодой вылезавр зовет меня на новую охоту.
Драма меж ящерами и клопоидолами, безусловно, интересна.
Один раз даже не грех поучаствовать хотя бы на правах «Кушать подано».
Но хватит.
