Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host" (читаем книги бесплатно .TXT, .FB2) 📗

— Из Лабиринта, леди Эдон, — спокойно сказал он, ни на секунду не отводя взгляда от Айрил.

Двое её советников вновь переглянулись, на этот раз с настоящим ужасом — судя по всему, они понятия не имели, что леди Эдон уже успела узнать об этом от Третьего сальватора.

— Смею предположить, что кто-то нарушил равновесие Лабиринта, и тот вышвырнул их обратно в Дикие Земли, — сказал Джинн, приподняв крыло таким образом, что тень от него накрыла Пайпер и Николаса. — Если бы они прошли через врата, этого бы всплеска не было.

— Но вы сказали, что в Лабиринт прошли только сальваторы и их ракатаны, — сведя брови к переносице, леди Эдон посмотрела на Фортинбраса. — Что только вы достаточно сильны, чтобы повлиять на Лабиринт. Что произошло на самом деле, раз Лабиринт сумел вышвырнуть вас обратно?

— Есть кое-что, о чём я вам не рассказал, леди Эдон. Дело не в том, что я вам не доверяю, или в том, что вы якобы слишком юная для этого. Это правда, что только сальваторы достаточно сильны, чтобы повлиять на Лабиринт. Один из нас, судя по всему, именно это и сделал.

Леди Эдон метнула изничтожающий взгляд на Николаса, будто это именно он был во всём виноват, а потом посмотрела на Пайпер. Та всё ещё пялилась в потолок и никого не замечала.

— Это были не мы, леди Эдон, — тихо сказал Фортинбрас. — Тот сальватор не один из нас. Он зовёт себя Вторым и сражается на стороне тварей.

Гилберт почувствовал, как в нём поднимается волна возмущения. Как Фортинбрас мог так легко раскрыть это? Почему он не посоветовался с остальными? Неужели не понимал, что Иснан — это общая проблема?

— Почему он отрёкся от вас?

Гилберт вздрогнул, распознав в вопросе леди Эдон горечь, а не злость. Будто она совершенно спокойно отнеслась к тому факту, что Второй сражается на стороне тёмных созданий, но считала неприемлемым, что он не связан с другими сальваторами.

— Вы же одной магии, — продолжила Айрил. — Мой отец говорил, что сальваторы всегда были и всегда будут вместе.

— Второй — особый случай, — уклончиво ответил Фортинбрас, немного подумав. — У меня есть основания полагать, что он не всегда был на стороне тварей. Возможно, что они склонили его к сотрудничеству уже после того, как он стал сальватором.

Пайпер впервые за всё время подала признаки жизни: выпрямилась, переглянулась с растерянным Николасом и уставилась на Фортинбраса.

— Он человек? — осторожно спросила леди Эдон.

— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я попрошу вас поклясться, что вы никому не расскажите о Втором сальваторе. И поверьте, я узнаю, если вы нарушите клятву. Узнает об этом и Второй — и он придёт за вами, не сомневайтесь.

Гилберт не был уверен, что эта угроза сработает. В конце концов, терпение леди Эдон не могло быть бесконечным, она не могла постоянно соглашаться и угождать сальваторам. И так приняла их, не задавая лишних вопросов, и даже приказала соорудить погребальный костёр для Джонатана. Ничего не сказала, когда слуги доложили ей, что костёр был зажжён раньше срока. Приняла Джинна, когда тот явился без предупреждений. Леди Эдон всюду шла им навстречу, и Гилберт знал, что это не может продолжаться вечно. За гостеприимство, которое им оказали здесь, придётся заплатить, а за требование Фортинбраса принести клятву — ответить.

Но леди Эдон удивила его. Она не ответила на тихие вопросы своих советников, только посмотрела на них так грозно и требовательно, что они мгновенно замолчали. Гилберт едва сдержал поражённый вздох: было странно и непривычно видеть, как двенадцатилетняя девочка затыкает двух взрослых мужчин.

— Клянусь именем моего дома, господин Дасмальто, — серьёзно сказала леди Эдон, и Гилберт мгновенно застыл, ощутив, как скапливается злость.

Советники что-то сказали, — должно быть, вслед за своей леди принесли клятву, — но Гилберт их уже не слышал. В ушах гремели слова Айрил и тон, которым она обратилась к Фортинбрасу.

Она была права: Киллиан принял Фортинбраса в род Дасмальто, и не было ничего удивительно в том, что Айрил, всегда обращавшаяся к другим людям с исключительной вежливостью, назвала его «господином Дасмальто». Он часть этого рода, его официальный представитель, пусть и не лорд, коим являлся Киллиан. А если он часть рода Дасмальто, значит, он связан с родом Лайне и с Гилбертом — особенно.

Ему казалось, что он уже смирился с этим. Но обращение, которое использовала леди Эдон, всколыхнуло в нём злость на Киллиана, которую Гилберт едва-едва усмирил.

Из-за Киллиана у Фортинбраса было больше прав на корону великанов. Омага пойдёт за ним, потому что считает его своим. Гилберта для них — чужой.

Но разве он в этом виноват?..

Он не выбирал Вторжение и спасение через Переход. Не выбирал гибель Сигрида и обустройство во Втором мире. Он просто делал то, что должен был, потому что демоны сделали выбор за него. То же с Фортинбрасом: Киллиан говорил, что Карстарс наложил проклятие на весь этот мир, заперев в нём выживших. Даже если бы Фортинбрас хотел открыть Переход, он бы не смог из-за проклятия.

Гилберту казалось, что он смирился с этим. В конце концов, Фортинбрас рассказал ему всё, что знал о Катоне, чтобы Гилберт смог дать ему бой. Он выслуживался перед леди Эдон, одаривал её информацией и делал всё возможное, чтобы она вдруг не решила прогнать их. Он защищал каждого, не только Гилберта, и этого, пожалуй, было достаточно, чтобы Гилберт проглотил свою неприязнь и сосредоточился на деле.

Был важен только Лабиринт и боги, закованные в цепи. Гилберт убедил себя в этом.

Но одного обращения леди Эдон хватило, чтобы вновь выбить его из колеи, затеряться в мыслях и сосредоточиться только на Фортинбрасе. Гилберт даже не слышал, что тот говорил: смотрел, как сальватор поочерёдно переводит взгляд с одного советника на другого; как лёгкими и простыми жестами, в которых на самом деле не было смысла, сопровождал свои слова; как прямо он держал спину, а на губах — вежливую улыбку, которую ни в коем случае нельзя было бы назвать издевательской.

Он был похож на того самого Фортинбраса, которого Гилберт помнил. Он был похож на его брата.

Разве он им не был?

Гилберт опустил голову, не зная, что ему думать.

***

В конечном счёте он так и не смог взять себя в руки и до конца собрания сидел молча, абсолютно всё пропуская мимо ушей. Когда же собрание закончилось, леди Эдон, первая вставшая из-за стола, окинула Гилберта нечитаемым взглядом и вместе с советниками вышла. Пайпер впервые подала голос и заговорила именно с Джинном, даже позволила ему приобнять себя крылом и вывести в коридор. Растерявшийся Николас бросился за ними. Слишком поздно Гилберт понял, что остался наедине с Фортинбрасом.

— Леди Эдон разочарована, — вдруг сказал сальватор.

Гилберт вскинул голову и уставился на него.

— Что?

— Я сказал ей, что во Втором мире ты был одним из сильнейших. Поэтому она пожелала видеть тебя на собрании. Если не заметил, здесь были только сальваторы, а Джинна пустили лишь из-за того, что он первым отреагировал на магический всплеск.

Гилберт усмехнулся, чувствуя, что готов вот-вот истерично рассмеяться.

— И что, она ждала, что я вдруг предложу план по спасению миров?

— Сомневаюсь. Но сам факт того, что она пригласила тебя, говорит о том, что она признала тебя. Леди Эдон никогда не приглашает на собрания тех, в ком не уверена.

— Ей двенадцать, — выпалил Гилберт первое, о чём подумал.

— И для двенадцати лет она — одна из умнейших во всём Артизаре.

— Поэтому она приняла чёрт знает кого?

— Она приняла нас, потому что к ней обратился я.

— Ну конечно, — фыркнул Гилберт, возведя глаза к потолку. Он должен был встать и уйти, оставив Фортинбраса одного, потому что разговаривать с ним — последнее чего Гилберту хотелось.

Наверное.

Правда была в том, что он не знал, чего хотел. Он всё ещё чувствовал боль в своём сердце, точно там, где отпечатался Джонатан, и боль от того, что он не сумел хотя бы попрощаться с ним. Гилберт чувствовал боль, смотря на Пайпер, которая ни на кого не реагировала всё собрание, на то, как она без возражений позволила Джинну увести себя. Он чувствовал боль, видя, как Фортинбрас смотрел на него прямо сейчас.