Великий магистр (СИ) - Грушковская Елена (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Мы втроём — я, Оскар и Альварес — сидели в президентском кабинете. И.о. президента уже оправился после ранения, но чувствовал себя не лучшим образом, причём скорее в моральном плане, нежели в физическом. Затруднения по мужской части, которые он теперь испытывал, отнюдь не способствовали смягчению его нрава, а выражаясь простым языком, он был злой как чёрт. Нет, он не кричал и не брызгал слюной, но злоба чувствовалась в каждом его движении и каждом слове. Он был не из тех, кто впадает в депрессию и распускает сопли, но в нашем случае, наверно, для всех было бы лучше, если бы он как раз являлся таким. Увы, к всеобщему несчастью, Альварес принадлежал к типу личности, которая, когда ей плохо, заставляет страдать и окружающих.
Чувствуя необходимость в переговорах, мы отправили «Авроре» официальное послание на имя и.о. президента Мигеля Альвареса, не особо надеясь на ответ, но неожиданно получили его: Альварес изъявил согласие сесть за стол переговоров. Что-то мне подсказывало, что миром здесь ещё не пахло, но такую возможность не следовало упускать.
То, что он предложил, было, однако, странным.
— Что вы подразумеваете под «временным прекращением военных действий»? Сколько оно продлится? Что может послужить причиной для их возобновления? Слишком туманные у вас формулировки, господин Альварес, — сказал Оскар.
Альварес восседал за президентским столом подобно сфинксу, наполняя пространство кабинета зловещими флюидами. Честное слово, паутина вблизи него просто корчилась в судорогах.
— Полагаю, «прекращение военных действий» означает именно «прекращение военных действий», и ничего иного, — ответил он. — А временное оно потому, что мы ещё не приняли окончательного решения по поводу дальнейших отношений с Орденом.
Я вздохнула.
— Мигель, давайте начистоту. Вы понимаете, что проигрываете. Не верю, что вы этого не осознаёте. Для чего нужно это упорство? Что и кому вы хотите доказать и чего этим добьётесь? Эта война бессмысленна. Да и не только эта — все войны вообще… Наилучшим решением было бы заключение мира — я так считаю.
Казалось, Альварес окончательно превратился в каменное изваяние, и вся жизнь замерла в нём, только губы шевелились, отвечая.
— Повторяю: мы ещё не приняли окончательного решения. О мире говорить рано, поэтому мы выступаем с предложением о временном прекращении военных действий. Если вас это не устраивает — ничего не могу поделать.
— Ну что ж, худой мир лучше доброй ссоры, — сказала я. — Хоть меня и сильно смущает эта формулировка, но ввиду отсутствия иных предложений придётся принять это.
12.2. Месяц
От Альвареса мы отправились в медицинский центр. В холле нас сразу остановили сотрудники особого отдела:
— Стойте. Вам сюда доступ запрещён.
— Спокойно, собратья, — улыбнулась я, кладя руку на плечо обратившегося к нам сотрудника. — Мы с дружеским визитом, и наши намерения абсолютно мирные.
Защита у хищников тоже имеется, хоть и не такая сильная, как у достойных — без «скорлупы», и толщина слоёв меньше. Лёгкое психоэнергетическое прикосновение оставило их в состоянии небольшого «зависания», и мы беспрепятственно прошли к палате Юли.
Хотя я была без диадемы и в форме «волков», дежуривший там сотрудник особого отдела сразу узнал меня. Он встал и сказал:
— Госпожа Великий Магистр, сюда вам нельзя. Прошу покинуть палату.
— Опять нельзя, — вздохнула я, используя тот же приём, каким я заставила «зависнуть» охрану в холле. — Почему ж нельзя-то, если мы пришли с миром и не причиним президенту никакого вреда?
Да и невозможно было уже, наверно, нанести ей больший вред, чем уже был нанесён. От того, что я увидела, сжалось горло.
Состояние Юли было близко к коме. Отвисшая нижняя челюсть, закатившиеся под верхние веки глаза. Я спросила у подошедшего врача, широкоплечего и высокого:
— Что с ней происходит?
Тот помялся и ответил, косясь на сотрудника особого отдела:
— Ну, возможно, вследствие поражения головного мозга…
Я повернулась к сотруднику и сказала:
— Друг мой, не могли бы вы оставить нас на пять минут?
С какой стати он, сотрудник особого отдела, должен был исполнять просьбы Великого Магистра Ордена? А с такой, что я ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНО попросила. Я не нанесла ему вреда и не пробила защиту, только чуть-чуть затронула…
Он вышел.
— Итак, — сказала я, когда мы с врачом остались над Юлей вдвоём. — Что происходит? Только честно. Я чувствую, вам самому это не по душе.
— Спирт очень вреден для нашего организма, вы знаете, — ответил тот, всё ещё колеблясь. — Как наркотики для человека — так и он для нас. Приступы возбуждения, возникающие у госпожи президента, купируются только спиртом… В связи с привыканием приходится увеличивать дозу…
— Какова уже доза?
— До тридцати граммов в сутки… Это притом, что максимальная допустимая — десять.
— Неужели нельзя использовать ничего другого, кроме спирта?
— Больше ничто не даёт такого эффекта.
— А психотехники не могут помочь?
— Нет. На обработку — неадекватная реакция. То, что можно сделать с более или менее здоровой психикой, здесь не проходит. Результат непредсказуем. Несмотря на все достижения современной медицины, тяжёлые психические расстройства и у людей-то по-прежнему мало поддаются лечению… У нашей расы с этим обстоит не лучше.
— Каков прогноз при дальнейшем использовании спирта?
— Неблагоприятный… Как я уже сказал, поражение важнейших структур мозга… — Доктор почесал нос, устало нахмурился. — Разрушение высших психических функций. Необратимая кома, развитие хронического вегетативного состояния… Состояния «овоща», проще говоря. Ну, и как итог — необратимый анабиоз, понятие которого у нас эквивалентно понятию смерти.
— Сроки?
— Мы, конечно, используем все известные средства для поддержания мозга и минимизации вредного воздействия спирта, но в данном случае это только на десять-пятнадцать процентов… продлевает мучения. Три недели такой «терапии» она ещё выдержит. Максимум — месяц.
В тишине я слышала только скорбный звон нитей паутины. Доктор выглядел усталым и задумчивым. Указом Альвареса Гермиона и её заместитель Иоширо Такаги были сняты с должностей в центре и исключены из «Авроры» — заочно, поскольку с той ночи они находились под защитой Ордена и ни дома, ни на своих рабочих местах не появлялись.
— Кого назначили вместо Гермионы? — спросила я.
Доктор, выйдя из задумчивости, ответил:
— Меня. Я доктор Отто Береш.
Квадратное лицо с мужественным подбородком, узкие губы, намечающиеся вертикальные складки на щеках — всё как будто говорило о воле и жёсткости, но глаза — большие, задумчивые — были совершенно «из другой оперы». Как части двух разных лиц, составленные вместе. Глаза мечтательного юноши, а лицо — генерала. Забавно. Телосложение прекрасное, в плечах — косая сажень. Шатен, стрижка не слишком короткая, с падающими на лоб прядями.
— Давно здесь работаете? — спросила я.
— Со дня основания. Начинал вместе с Гермионой. Просто не представляю, как центр будет без неё и Иоширо…
Я улыбнулась.
— Уже скучаете по ним? А давайте тоже — к нам?
Он тоже улыбнулся.
— Я бы с удовольствием… Но на кого центр останется?
— Прогнётесь под Альвареса?
Пожал плечами.
— Он мне безразличен. Для меня важен центр.
— Надеюсь, вас не коснётся его… гм, правящая рука, — сказала я. — Но если что — мы с радостью вас примем. Доктор Гермиона теперь возглавляет наш небольшой медицинский центр. Он — не то что этот, но всё-таки…
— Благодарю вас. Буду иметь в виду, — улыбнулся доктор Береш.
Неужели Юле осталось жить месяц?
12.3. Спасти
Это не давало мне покоя ни днём, ни ночью. Однако у меня было много хлопот с обучением новых достойных; я поручила собратьям помочь им обустроить их жизнь, и в деревушку свозились стройматериалы для ремонта домов, нужные в быту вещи, одежда. Впрочем, перед тем как приступать к обучению, нужно было добиться, чтобы их психика «оттаяла» после обработки, чтобы их эмоции вернулись в нормальное русло, а лучшего средства для этого, чем упражнение «единство», просто не было.
