Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali" (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Как далеко вы видите?…
— По–разному, — он неслышной тенью стоял у меня за спиной, тревожно вглядываясь в темноту. — И далеко не всегда то, что нужно.
Они взвились в воздух одновременно, куда раньше обещанных четырех минут. Закрыли половину неба огромным, сотенным косяком. Затявкали «матери», выпуская распадающиеся жидким огнем заряды.
— Уходим! — цепкая рука схватила за плечо, выдернула из бойницы. Северянин сорвал с пояса разрывной снаряд и швырнул в темноту, безупречно точно попав в черный провал лаза. Сверху упали несколько световых — у самой стены.
Глухо и утробно грохнуло, взметнулся фонтан земли и дробленого камня, и неровная дыра обвалилась. Мы бросились вниз, скатываясь по крутым лестницам, надеясь успеть до того, как твари опомнятся. Тяжело дыша в спину сержанта, я думала о том, что успела увидеть прежде, чем вдоль стены прошлась очередь тихих хлопков и двор потонул в слепящих вспышках: на стене третьего периметра стоял мужчина в темной одежде, и смотрел на нас.
Я все–таки не убила его.
Дьявол!
Четырех световых снарядов нам хватило, чтобы добежать до башни и захлопнуть за собой бронированную, как и все внешние в форте, дверь. Дверь вздрогнула и пошла мелкими вмятинами, но держалась.
— Сойдет! К мастерской двигайте, там сейчас такая каша… — сержант отнял руку от переговорника и побежал к лестнице. Загрохотали где–то над головой автоматические охранные установки, посаженные на крыше каждой башни, заходил ходуном каменный пол.
Я развернулась и, перекинув «мать» через руку, побежала следом за сержантом, окунаясь в рев огня и грохот очередей.
Палить начинали уже у основания башни, на первом подземном этаже — вдоль стен, а то и поперек дороги валялись редкие обугленные туши. Я пристроилась сержанту в тыл, на ходу натягивая шлем и включая жесткую фильтрацию шумов — двумястами шагами впереди, там, где технические коридоры открывались в громадный зал мастерской–ангара, этих тварей уже не успевали затыкать вовремя, и от пронзительных воплей солдаты вздрагивали даже здесь.
Я начинаю думать, что практичнее было бы остаться глухой до конца войны, чем лататься после каждой атаки.
Визг стал громче — его источник явно приближался. Сержант поднял руку и махнул вперед, побежав быстрее. Мы бросились следом, с разбегу выскочив из коридорных переплетений.
Интуиция опытных военных сродни телепатии, а то и превосходит ее. Прорвав строй из двух третей солдат форта, с десяток т'хоров залетели в тыл, вспрыгивая солдатам на спины и сдирая шлемы. В воздухе висела знакомая едкая пелена: лишившиеся защиты лица разъедало до кости, сжигало легкие, вдохнувшие пары. К визгу тварей добавились почти не слышные за грохотом вопли солдат, извивающихся на полу.
Так же, как и бежали, мы врезались в сухощавых тварей, прикладами проламывая твердокаменные щитки, пинками отшвыривая их от солдат. Тяжелые перчатки скользили на крови, криптоновые пластины темнели и покрывались жухлой коркой от кислоты, плавился пластик на прикладе. Я отодрала вцепившегося молодому парню в плечо т'хора за шею, швырнула к стене и припечатала короткой плазменной струей, боясь задеть своих. Подбежала и для надежности с размаху опустила приклад на скалящуюся морду, дробя череп.
Оглянулась — и бросилась на землю, подныривая под ядром летящую на меня пылающую тушу. Перекатилась, вскакивая с «матерью» в руках, пальнула «веером» прямо в потолок, откуда пикировало еще три твари, и бросилась в сторону, уходя с линии попадания плазмы. Пол подпрыгнул под ногами от веса врезавшихся в него на всем ходу т'хоров. Я вскинула голову и быстро огляделась: последнего из тех, кто пробились, добивал сержант, но на и без того не слишком густой строй военных снова лезла гнилостно–зеленая, вопящая и глухо стрекочущая крыльями волна.
Звезда моя, да откуда же столько?! И этот чертов ангар, с этими чертовыми высокими потолками, с этими чертовыми широкими стенами, позволяющий этой самой волне пройти!
— Быстрее, баррикада! Уберите раненых! — внезапно пробилась в эфире сквозь взрывы и свербящие визгливые вопли на грани ультразвука. — Отходим!
Мимо пробежал Лай, вскинув на плечи по раненому, вместе с еще полудюжиной солдат, вытаскивающих сослуживцев из–под ног отступающей шеренги. Отстреливаясь, она пятилась к узкому проходу в коридор. Какой–то офицер схватил меня за плечо:
— Баррикада! — с трудом разобрала я сквозь вопли.
Я кивнула и побежала в тот угол мастерской, где стояли контейнеры с ломом. Схватила с кем–то вместе верхний контейнер за ручки и бросилась в коридор, потом — обратно, вместе с дюжиной таких же, выпавших из шеренги. Еще один. Еще. И еще…
Шеренга, наконец, дошла до коридора. Грохотали ботинки бегущих по тесной кишке солдат, грохотали «матери» прикрывающего их арьергарда. Мы лихорадочно громоздили контейнеры один на другой, оставляя только узкую щель для тех, кто еще не вышел.
Рявкнул последний заряд, последнего солдата в четыре руки выдернули из ангара, рванулась в пазы и намертво заклинила в режиме экстренной блокировки дверь ангара, я навалилась всем телом на последний ящик, закрывая брешь, бросил сверху еще один возникший рядом сержант. Дверь под слоем контейнеров и металла вздрогнула, пошла вмятинами и узкими длинными разрезами. Мелькнул черный длинный коготь, с размаху обрубленный ножом. Засуетились солдаты, подтаскивая из глубины коридоров все новые и новые контейнеры, камни, лом, заваливая ходящую ходуном дверь. Через несколько секунд начали подскакивать и контейнеры, будто были набиты не железом и камнями, а деревом и птичьим пухом. Мы навалились на них всем телом, упираясь ногами в скользкий каменный пол — два солдата, восемь, двенадцать, двадцать, — пока хватало места, пока тех, кого подпирали в спину в два, в три ряда, не перестало отбрасывать назад.
Десять секунд. Тридцать. Минута. Пять… Дверь затихла, или, вернее, затихла баррикада, поскольку двери под ней уже наверняка не было, целой уж точно. Солдаты начали выпрямляться, с опаской отрывая руки и тела от контейнеров.
Мне не повезло — я оказалась в первом, ближайшем к контейнерам, ряду, и теперь, несмотря на «чешую», судорожно пыталась отдышаться.
Уже несколько минут было тихо. Старший офицер кричал в переговорник, выясняя, не напали ли с другой стороны, оттягивая все наши силы сюда, — моими стараниями в форте каждая мышовка теперь знала о глубине познаний этих тварей в тактике и стратегии, как и в нас, двуногих.
В конце коридора послышался скрежет — тащили полуторатонный универсальный станок из соседней подсобной мастерской. Совместными усилиями его навалили на баррикаду и сняли колеса.
И только тогда вздохнули свободно.
Оставив у баррикады в карауле отряд наименее помятых солдат во главе с сержантом, который вызвался сам, солдаты начали расходиться — кто в лазарет, кто на исходные посты, а большинство — на стену, добивать то, что осталось после работы охранных установок.
Но, распахнув помятую дверь, мы увидели только ясное ночное небо и пустой двор. Т'хоры исчезли.
Обыск и наблюдение не дали ничего, что позволяло хоть самую малость расслабиться. Мы продержались уже не меньше половины суток, и это внушало некоторый оптимизм.
Но… Я прикрыла глаза. Наши корабли. Все до единого.
Они ведь остались там, за баррикадой. И трейдеры, и грузовик, и дайры… Все. Абсолютно все. Они знали, куда бить.
Легкость, с которой их вожак читает в наших головах, уже не пугает.
Она приводит в ужас.
Это была последняя ночь, когда мы смогли ходить под открытым небом.
С первыми лучами солнца из обваленного хода высунулась пара когтистых лап, проталкивая тощее тело. За первым т'хором последовало еще три сотни, сметя патрули, раскурочив и сбросив с крыш автоматические установки, и так и оставшись там, снаружи, разгуливая по двору и пытаясь вырвать двери.
В форте оставалось меньше трехсот солдат, из которых три четверти по амуниции и подготовке приближались к внутренним войскам. Без «чешуи», «пузыря» и герметичного десантного шлема это было пушечное мясо, рискующее погибнуть раньше первого выстрела — теперь т'хоры вешали ядовитое облако везде, где бы не находились.
