Отравленные корни (СИ) - Грей Дайре (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Пришлось. Но новое восстановление оказалось проще. Не было отвратительной слабости, когда тело предает при малейшем движении. Не было боли и тяжести, которые приходится преодолевать, стискивая зубы. Проще. Намного. И теперь в той легкости кажется что-то странное.
Любой другой на моем месте радовался бы, что все так хорошо разрешилось. Марька, например, счастлива, а я стараюсь найти подвох. И отсутствие Олежа только добавляет подозрений. Нет, я не лукавила, когда заявила, что одна ночь ничего не изменит. Меня не обижает, что он не навещал меня в больнице. Скорее здесь чувствуется некоторая недосказанность, нелогичность... Светлый, насколько я его помню, привык доводить дела до конца. И он захотел бы убедиться, что его труды не пропали даром. Сам. Лично.
От дома доносится шорох и звук шагов, к нам неторопливо приближается целительница с плетеной корзинкой в руках. Она подходит и ставит свою ношу на скамейку, достает оттуда бутыль, оплетенную тонким шнурком, стеклянные бокалы. Из-под оберточной бумаги, покрывающей другие свертки в корзинке, доносятся ароматы козьего сыра и поздних яблок.
- Родители прислали, помнится, тебе нравилось их вино.
Вот почему еще она такая довольная. Родители Марикетты живут в юго-западном районе, не на самом побережье, но недалеко от него. Там плодородные земли и холода наступают позже, чем в столице. Отец Марьки занимается ювелирным делом, тихий молчаливый, низкорослый маг, вечно погруженный в себя и задумчиво рисующий эскизы к будущим творениям. Не самый известный мастер, но все же признанный и имеющий определенный успех в некоторых кругах. Его жена занимается домом и садом, тоже маленькая, пухлая волшебница с огненно-рыжими волосами и задорной, теплой улыбкой. Именно она гонит из яблок вино и делает сыр.
Воспоминания об обычной семье магов вызывают улыбку. Наверное, грустную со стороны. Пару раз я гостила у них на каникулах, когда мы еще учились в интернате. Этот кусочек памяти тоже подернут туманом, я уже не помню, что мы творили, только общее ощущение. Мир, тепло, покой... Простое, тихое счастье, которого мне позволили коснуться. Тогда, будучи подростком, я не смогла его оценить. А теперь испытываю укол легкой зависти. Хотела бы я так жить? Не вовремя вспоминается вопрос Виттора. Наверняка он знал про посылку или почувствовал что-то. Не бывает подобных совпадений в нашей жизни. Не бывает.
Деметрий разливает вино по бокалам, мы разворачиваем посылку, сжимаю в руке яблоко, которое кажется теплым. Словно в нем остался осколок солнца. Подношу к лицу и вдыхаю аромат. Никакого вина мне уже не нужно, потому что память пьянит не хуже...
Я вспоминаю сад с раскидистыми яблонями, цветущими вишнями и креслом-качалкой на веранде. Оно легонько поскрипывало, когда ювелир в задумчивости курил трубку. Аромат табака смешивался с запахами трав и цветов, он странно не раздражал, а добавлял перчинки в общую картину. Того, чего мне так не хватало. С тех пор я полюбила запах табака.
Открываю глаза и ощущаю себя старой, даже древней, как небо над головой или земля под ногами. Пью вино. Легкое, сладкое, немного игристое и с мягкой кислинкой. Яблочное. Сыр тает на языке, соленый и комковатый. Как раньше... Марька и Деметрий говорят о каких-то пустяках, но я не слышу. Смотрю на огонь и вспоминаю.
Детский смех и вершину яблони, с которой я свалилась и собрала все нижние ветки спиной... Ветер в волосах и кислый привкус недоспелого вина, которое мы украдкой сцедили из бочки... Речку, которую хотели переплыть, а у Марикетты на середине свело ногу судорогой... Солнце... Яркое и теплое... Обжигающее спину и превращающее волосы в сухую солому с рыжеватым оттенком... Синее-синее небо, казавшееся бесконечным и принадлежащим только нам... Счастье. Абсолютное, безоблачное счастье, которое бывает только в детстве, когда нет условностей и проблем.
Закрываю глаза, залпом осушая бокал. Когда воспоминания стираются и превращаются в пыль, этого не замечаешь. Но когда они вдруг возвращаются... Мне не больно. Нет. Страшно. Потому я больше не чувствую себя той, какой была тогда. Потому что моя память как прочитанная книга. Чужая история, набранная серыми буквами на пожелтевшем листе с иллюстрациями разной степени умелости художника. И что же теперь от меня осталось?
Марька что-то чувствует и оборачивается ко мне. Я, даже не поворачивая головы, знаю, что в ее глазах снова появляется тревога и страх. Она шепотом просит мага уйти, и он почти бесшумно скрывается в кустах и идет к дому.
- Афи...- она садится рядом и кладет руки мне на плечи. - Что случилось?
Я отвечаю. Не знаю почему, но рассказываю ей о Гленже. Слова нехотя идут с языка, и подруга жадно ловит каждое, боясь пошевелиться и спугнуть момент откровенности. Раньше мы могли говорить обо всем. Теперь только о том, что считаем нужным сказать. Повзрослели, наверное...
Когда слова заканчиваются, мы молчим. Я смотрю на костер, в который уже бросили все вещи. Скоро он догорит, и мы отправимся спать.
- Знаешь, - тихо говорит волшебница, - он приходил к тебе. Тогда... После суда над... Анджеем. Ты лежала без сознания долго. Его отправляли на задание, и он пришел. Я тогда не стала вам мешать, ушла.
В ее голосе нет боли или зависти, только грусть. Светлая, как и она сама. Значит, Олеж приходил увидеть меня. Он был на суде. Держал меня, чтобы я не смогла добраться до сына. Отправился со мной за образцом к полю. И не навестил в больнице? Открываю рот, чтобы задать вопрос, но Маря неожиданно продолжает:
- Когда мы тогда забирали тебя от резиденции Совета... Накануне он прислал мне сообщение. Что суд над тобой состоится. И что нужно будет потом тебя забрать...
Зубы смыкаются с тихим клацаньем. И откуда же он мог знать, что я выйду из зала суда живая? Если все прогнозы наверняка говорили об обратном. Если... Вспоминается лицо Брасияна. Бесстрастное, спокойное... Поспешное начало заседания, демонстративное появление Илея. Неожиданное помилование. В лекаре я, допустим, и не сомневалась, но он...
Внутри растекается тяжелое, ледяное чувство. На секунду мне становится нечем дышать, а потом по телу прокатывает волна жара. Что-то все-таки случилось. После всего того, что уже было сделано, он не мог не прийти... Просто не мог. Все меняются. Но кое-что всегда остается прежним. И Олеж слишком ярко это продемонстрировал.
Встаю, мягко освобождаясь от рук Марикетты, стаскиваю с себя куртку и тоже бросаю ее в огонь. Вспомнить прошлое и поскучать о нем я еще успею. Впереди целая зима на бесконечную лень. А сейчас нужно думать о будущем. Раз уж мне подарили шанс его построить. И начну я, пожалуй, с благодарностей...
Глава 3
Всю ночь я почти не сплю. Брожу по комнате, открываю окно, чтобы подышать свежим воздухом, присаживаюсь на постель и тут же встаю, не в состоянии оставаться неподвижной. В моей голове теснятся мысли. Одна невероятнее и страшнее другой. Я отбрасываю фантазию и стараюсь рассуждать здраво, исходя из имеющихся фактов. А факты - вещь упрямая. И картина выходит предельно странная.
Олеж знал, что меня помилуют. Организовал передачу в надежные руки. Марикетта - единственная, кто действительно мог откликнуться, и, несмотря на явно сложные отношения с ней, он отправил сообщение. Явился на суд, видел, как я сажусь в мобиль. Пришел на нашу тренировку с Деметрием. Вызвал на учебный бой...
Тот удар под дых и страх в его глазах. Неуловимый, быстрый, но явный. «Афия, посмотри на меня. Где больно? Ребра целы?» Тогда я не могла его прочитать. Но теперь каменное выражение лица кажется более понятным. Страх. Досада на себя за то, что причинил боль. Желание все исправить.
Гоню мысли прочь, откладывая анализ на потом, и возвращаюсь к фактам.
Маг снова прибыл на суд. И наш бой был уже не учебным. Но почему мне кажется, что тот выстрел заставил его пересмотреть свое мнение? Что до него Олеж сдерживался? А затем... «Тэль! Перестань! Я же тебе руку сломаю!» Он не хотел меня калечить. И навестил в больнице. Я помню те ощущения. Прикосновения, чей-то шепот, горечь на губах. И запах табака... Смутный, едва уловимый.