Чистый лист - Кузнецова Дарья Андреевна (читать книги полные TXT) 📗
— Ага, и легенду надо придумать, — вздохнула я.
— Что придумать?
— Ну, объяснение, кто я такая, откуда взялась, что с документами…
— Это не так сложно. Дочь моего погибшего сослуживца, приехала в столицу учиться, но на вокзале ударили по голове и украли все вещи. Ударом можно объяснить даже некоторые ваши странности. Но вам в любом случае нужно хоть немного освоиться, прежде чем выходить в люди, это без учета экзотичной наружности.
— Я настолько дикая и невоспитанная, что страшно показывать? — засмеялась в ответ.
— Смотря в каком обществе. — Май улыбнулся. — Если рассматривать Зоринку, то скорее эксцентричная и непосредственная. Ваша главная проблема в непонимании некоторых совершенно естественных и простых вещей и, с другой стороны, наличии весьма неожиданных познаний. Я, признаться, пока не могу решить, с чего начинать заполнение пробелов.
— Что-нибудь придумается, — оптимистично отмахнулась я.
Ого! Вот это победа: Недич улыбается и даже почти шутит. Кажется, я очень положительно на него влияю.
А вообще интересно, неужели тут нет никаких врачей, занимающихся подобными расстройствами? Психотерапевты, психиатры — это одно из тех воспоминаний, которые взялись невесть откуда, или нет? Как бы спросить Мая так, чтобы не принял все на свой счет! Не дурак же он, прекрасно понял, что я поняла, что у него какие-то проблемы. Тьфу, какая кривая мысль…
Я так и не придумала подходящего предлога, а потом стало не до того: мы приехали.
Авто оставили в сумрачном подземном гараже — здесь стояло с десяток машин и имелось еще несколько свободных мест. Прошли в лифт, конструкцией напоминающий университетский, но гораздо более роскошный внутри — зеркало в резной раме от пола до потолка, обшитые темными деревянными панелями стены. Да и двери здесь закрывались не вручную, а с помощью небольшого рычага с круглым эбонитовым набалдашником. Поднялись на четвертый этаж и оказались в небольшом светлом холле на две двери.
— Ух ты, и что, никакой охраны нет? — полюбопытствовала я, когда Май толкнул незапертую дверь.
— Магия, — коротко пояснил Недич. — Посторонний не прошел бы. Пойдемте, я покажу гостевую спальню. Надеюсь, там все в порядке, а то придется искать белье. Прислуга приходящая, не дергать же звонками среди ночи…
После всего увиденного странно было бы удивляться элегантной, сдержанной роскоши апартаментов, вот я и не удивлялась, а любовалась, как в музее. Наборным паркетом, хрустальными люстрами, изящной мебелью; деревом, шелком, бархатом, бронзой и мрамором; высокими потолками, со вкусом подобранной цветовой гаммой и выдержанностью интерьеров.
А потом Май показал комнату с широкой кроватью, хрустящим от чистоты бельем, отдельной уборной и свежими пушистыми полотенцами и оставил меня наедине с этой красотой. Ушел организовывать нам поздний ужин. Я же застыла посреди комнаты в смятении — дура дурой. Потому что смотреть, восхищаться, украдкой щупать было интересно, познавательно, но я понятия не имела, как можно тут жить.
Это же музей! Как можно завалиться в постель посреди экспозиции?! Я уже не говорю о том, чтобы воспользоваться ванной! Так и казалось, что сейчас откроется дверь и войдет пожилая смотрительница строгой наружности, глянет поверх очков и поинтересуется, почему я отстала от группы.
М-да. Откуда бы ни взялись мои воспоминания, в той жизни я определенно не имела ничего общего с аристократами…
В конце концов, справившись с ощущением неловкости, я отправилась знакомиться с удобствами ближе. Нашла домашние тапочки и большой безразмерный халат, в который могла завернуться с головой, только переодеться не сумела: проклятые пуговицы со спины никуда не делись. Пришлось ограничиться мытьем рук, не рвать же на себе единственное, да к тому же чужое платье из-за такого пустяка!
Мая я нашла по голосу, в тишине пустой квартиры его было прекрасно слышно. Мужчина разговаривал по телефону в кабинете, не закрыв за собой дверь. Разговор не был личным и тайным, так что я пошла на звук: Недич извинялся за поздний звонок и просил по возможности отыскать хоть какую-то еду. Бутерброды? Прекрасно, пусть будут бутерброды!
Мягкие тапочки ступали бесшумно, так что моего приближения Май не заметил. Однако хулиганить я не стала, замерла на пороге, с любопытством разглядывая домашнюю версию Недича и пытаясь найти отличия. Увы, тщетно: такой же подтянутый, такой же прямой и черный, даже не разулся.
— Что-то случилось? — спросил он, положив трубку и обнаружив меня у двери. — Вы не смогли что-то найти?
— Нет, все отлично. Я только платье не сумела снять, опять тебе придется помогать. Но потом, после ужина. Кажется, с питанием у меня все нормально, как у настоящих людей. Во всяком случае, голод чувствую. Руки я помыла, так что готова к бутербродам! — Я бодро продемонстрировала растопыренные пятерни.
Май обвел меня взглядом и неопределенно хмыкнул, на мгновение задержавшись на тапках.
— Что-то не так? — предположила я. — В них нельзя ходить? Я могу босиком!
— Нет, что вы, можно, они там для этого лежат. Наверное. Просто… — Май замолчал, подыскивая правильное слово, и заодно потянул с шеи галстук. Даже пару верхних пуговиц расстегнул! — Непривычно, — наконец определился он и жестом предложил мне выйти. — Ими обычно пользуются в пределах покоев, чтобы дойти до уборной или что-то в этом духе, а по дому ходят в домашних туфлях или обычной обуви. То есть это не закон и даже не жесткое требование этикета, просто я так привык. Очень странно смотрится… В общем, не обращайте внимания, — отмахнулся мужчина, запутавшись в словах.
— Да ладно, симпатичные шлепки. С помпонами, — улыбнулась я, устраиваясь на высоком тяжелом стуле со спинкой — за разговором мы незаметно дошли до кухни. — Ничего себе, как у аристократов все строго! Или это не у всех, а только твоя семья отличается? Я сейчас, конечно, не только про тапочки, а вообще.
— Скажем так, это общая манера поведения некоторых семей. Либо тех, которые очень гордятся древностью рода, либо тех, которые пытаются притвориться первыми. В последнюю сотню лет этикет стал… проще. Новое время диктует новые правила и новые ценности, но не все это понимают и не все готовы меняться, — устало пояснил он и поднялся, услышав резкий металлический звонок. Открыл большой Двустворчатый шкаф в дальнем конце просторной кухни; там оказалась большая ниша, в которой стоял поднос.
— Это что, лифт для продуктов? — сообразила я.
— Да. Здесь есть небольшая кухня. Ничего вычурного и роскошного, но у них всегда наготове пара-тройка блюд. Или, если нет, могут сообразить что-то на скорую руку.
«На скорую руку» оказалось парой больших тарелок с бутербродами, причем невероятно аккуратными и нарядными, как будто нарисованными. Точно знаю, что у меня такая красота никогда не получилась бы. Половина с паштетом и яйцом, половина с ветчиной и сыром, все с зеленью — просто прелесть.
Хозяин дома пошел заваривать чай, а я сцапала ближайший бутерброд: при виде еды стало понятно, что я не просто голодна, а очень голодна.
— М-м! Как они тут здорово готовят! — восхищенно протянула, прожевав. Не говорить с набитым ртом у меня воспитания все-таки хватило.
— Мне тоже нравится, — поддержал Май и вернулся к столу. Выставил заварочный чайник, чайник с кипятком на деревянной подставке, а потом — тарелочки, к которым выложил приборы. И сел напротив, глядя на меня с очень задумчивым видом.
— Что? — не вытерпела я. — Ты хочешь сказать, что бутерброды нельзя есть руками?!
— Ну… как сказать, — протянул он, покрутил в руке вилку, еще раз покосился на меня.
Несколько секунд мы так и сидели, переглядываясь друг с другом и с моим бутербродом, а потом я недовольно фыркнула:
— Вот еще, глупости какие! — И с удовольствием вгрызлась в кусок хлеба с колбасой.
В конце концов, я гомункул, мне можно! А Май все равно слишком воспитанный и добрый, чтобы ругаться и заставлять.
И он, конечно, не стал этого делать. Вновь бросил на меня задумчивый взгляд, а потом вдруг отложил приборы и аккуратно, недоверчиво стянул с тарелки ближайший бутерброд. Руками.
