Печать мастера Том 2 (СИ) - Ри Тайга (книга регистрации TXT, FB2) 📗

Прими в род или прими подношение…

Реши жить или умереть…

Реши, спасать или помнить…

Реши, хранить или тратить…

Реши, станет полнее река или обмелеет…

Отдавая решение на откуп силе, как и всегда.

Слова лились, сила пела, алтарь горел так, что воздух над ним почти плавился от жара.

Коста горел — ладони, которые он не мог оторвать от камня, пылали, пот катился по вискам.

Сколько он не пытался оторвать руки — не выходило, как и открыт рот и заорать — тоже… когда белый туман медленно начал ползти по его пальцам вверх.

Медленно. Очень медленно. Облизывая и поглощая палец за пальцем.

А потом проклятый псаками господин-в-кресле поднес к себе кинжал и надрезал ладонь, начертав какой-то символ. Алая жирная кровь хлынула потоком и обагрила плиту, и камень зашипел, жадно впитывая подношение.

Как будто песок, а не камень…

Сила ярилась вокруг. Белый туман воронками кружился по залу и поднимался к куполу. Господин-в-кресле речитативом продолжал читать слова с закрытыми глазами все быстрее и быстрее, ускоряясь с каждой фразой… а потом внезапно просто рухнул в кресло назад.

И кресло — протяжно заскрипело.

И вот тогда Коста — заорал. Потому что колеса начали вращаться. Медленно, мерно, неотвратимо.

Коста орал — орал мысленно протяжно на одной ноте от совершенного ужаса, орал неотрывно все время, пока колеса скрипели.

Кресло неторопливо приближалось к нему, объезжая алтарь.

«Руку» — сформулировал Нейер мысленный образ, отдавая приказ, и мальчик протянул свою.

Он сделал надрез, начертав символ — приношение. И вздохнул, собираясь с силами, оттягивая момент.

Это он всегда не любил особенно. Самая неприятная часть до того, как жертва умрет — обмен воспоминаниями.

За свои Нейер не беспокоился — они умирали всегда, и все его тайны умирали вместе с ними. Но те, кого убивал он, те, кого сжирал алтарь — оставались с ним навсегда.

Он помнил каждого — по воспоминаниям.

«Глаза» — ребенок поднял голову, и они встретились взглядами. И Нейер вздрогнул — в глазах ребенка не было ожидания, предвкушения или страха… Не было ничего, чтобы было у тех предыдущих, что отправляли на ритуал Арры.

Не было ничего, что было у тех кандидатов из побочных ветвей рода Фу, которые надеялись вырвать силу из его рук и забрать печать Главы. Надеялись привить новую ветвь к стволу Фу, которая даст потомство и богатые плоды, питаемая родовой силой. Нет.

В глазах ребенка не было ничего кроме бескрайнего кромешного ужаса и пожелания смерти — ему, Фу.

Это… не добровольная жертва!

Но прежде чем он успел остановить хоть что-то, капля крови с руки ребенка упала на гранит и впиталась с отчетливым ядовитым шипением, сила вспыхнула вокруг, их закружило и унесло, плотина воспоминаний рухнула и он провалился в чужие — те, без которые он бы вполне мог бы прожить.

Нейер

…Чего ты хочешь?…

Голос Наставника звучит насмешливо, и он понимает, что это — вопрос с подвохом, но отвечает честно.

«Дом, лавку на первом и хороший свет на втором, в мастерской… Жену… детей…»

…

Кисть касается листа.

И влажные черные штрихи создают рисунок. Образ проявляется на пергаменте, закрепленном к походной доске.

Длинные пряди волос треплет ветер, и они лезут в лицо, мешая рисовать. Снежные шапки Лирнейских вдали… осенние цветы багрянцем на склонах…

Пахнет поздними яблоками, свободой, Северным морем… Это и есть — счастье…

Коста

…Его — хвалили.

Он знал, что ему — пять. Праздник был вчера, и сегодня слуги таскали ему сладости на подносах, пока не видит мать.

Он был горд, счастлив и почти раздувался от гордости — отец хвалил его! Отец!

Он собрал свой первый артефакт и светляк парил над столом, нарезая косые круги, то и дело норовя завалиться на бок. Но — парил! Парил!

– Молодец, Ней. Молодец!

Его подкинули в воздух, и он завизжал от восторга, чувствуя сильные руки отца…

…

Коста терялся в водовороте чужих воспоминаний и незнакомых красках мира вокруг — бело-золотых.

…Он скакал по пескам, охотился на пустынных змеев, запускал в небо поисковые артефакты — в чужое небо, такое же выгоревшее от солнца, как и земля вокруг. Прозрачно-белое хрупкой голубизны…

…

…Он учился, проводил исследования и чинил артефакты. Сбегал от слишком удушливого надзора матери — прямо через дыру в запертой калитке сада… Купался в оазисе среди песков и кричал в небо, что он — «Фу-у-у-у-у… Фу-у-у-у… Владетель этих земель и будущий Глава клана…»

…

Коста качал на коленях маленький комок со сморщенным лицом, который пах молоком и присыпками… и комок звали Сином… и первый раз внутри шевельнулось чувство, похожее на боль — ответственность… у него теперь есть за кого отвечать…

…

Вереница незнакомых сиров и господ в южных нарядах, женщин, с ног до головы закутанных в черное и тряпки, так что в прорезях видны только цвет глаз… приемы, аукционы, поединки… и женщины… так много женщин…

…

Коста захлебывался от наслаждения.

…Сверху отогнутого края палатки пронзительно голубело небо. Служанка — он знал, что это она… ритмично двигалась на нем сверху, откидывая назад голову. И стонала от наслаждения, стараясь доставить удовольствием господину… четыре черные тугие косы бились и щекотали его грудь, когда она наклонялась вперед… а потом также ритмично выгибалась назад с протяжным стоном…и Коста не мог оторвать взгляд от россыпи родинок, похожих на одно из созвездий, на смуглой девичьей шее от ключицы до ушка…

Нейер

Нейер перестал бороться, после того, как утонул. После того, как ледяная вода, озаренная сверху вспышками плетений и взрывов, сомкнулась над его головой, и хлынула в горло.

Перестал бороться с потоком чужих воспоминаний, который как песчаная буря — нахлынул и увлек его за собой.

…

…он ползал в подземельях, обливаясь потом от страха. И дрожал, зная, что это только десятый уровень, и им нужно пройти ещё десять…

…сидел в темнице, сбегал из города, над которым расцветало Око алым пламенем воронки, грозясь пожрать всё вокруг…

…Нейер голодал, получал подзатыльники, дрался в подворотнях и потом прятал руки, чтобы сбитые костяшки не видел Мастер…

… вытаскивал Наставника из притонов, собирал пустые бутыли, и, стоя на коленях, выпрашивал горсть риса на ужин, клятвенно обещая принести деньги со следующего заказа…

…плакал, забившись в угол… мучался от качки… блевал за борт…

…орал, прыгая с корабля, что он не умеет плавать… хотя плавать он умел… чужие неловкие движения руками так слабо похожие на гребки, и он тонет, тонет… и сейчас он утонет снова…

…Нейер порыкивая, жрал кашу, загребая рукой из вонючей миски в трюме работорговцев…

…Аукцион… где его выставили на торги, как последнего раба… его — Фу!

…храм, свечи, печать Мастера, отрезанная голова Наставника, звезда наемниц… все смешалось в один круговорот и утащило его за собой…

Коста

…Он проснулся от взрыва, отголоски которого всё ещё звучали в его голове… взрыва, который они не смогли предотвратить, и слова — «предательство»…

Очнулся дома, в своей спальне, своей постели…небо — голубело за окном…

Он — жив! Он — жив! Немес хранит его, он — выбрался, он — смог!

Коста попытался сказать — «жив» и улыбнуться, но губы едва слушались… Он пошевелил пальцами и попытался поднять руку.