Не дареный подарок. Морра - Огинская Купава (книги хорошего качества TXT, FB2) 📗
Провалявшись до семи часов, мучаясь больше от страха, нежели от боли, я как-то очень неудачно повернулась на бок. Нет, искрутиться в постели я успела основательно, в стремлении найти максимально удобную позу, в которой дискомфорт бы попросту исчез. Одеяло туго спеленало ноги, а простыня сбилась к стене, но именно сейчас, когда укрывавший меня край чуть соскользнул вниз, в тихой и такой уютной, очень располагающей ко сну, комнате, я почувствовала знакомый, оставляющий на языке медный привкус запах крови.
Было сложно сказать, почему я в одно мгновение оказалась на ногах, морозя голые пятки об холодный камень пола.
Тупая, навязчивая боль, словно только этого и ждала. Свернувшись тугой, огненной змеей, она резко сжалась, заставляя согнуться пополам, хватая ртом воздух. А на простынях, пробуждая страх, темнело кровавое пятно. Подумалось почему-то, что я умираю. Больно, кругом запах крови и это пятно опять же.
Следующий час, забившись в угол и раскачиваясь из стороны в сторону, я мучилась от боли, которая с каждым мгновением, казалось, становилась лишь сильнее, и от осознания того, что жить осталось недолго.
Когда Илис пришел за мной, чтобы отвести на завтрак, то, должно быть, очень удивился, не дождавшись моей радостной персоны, порывисто открывшей дверь на его привычное постукивание.
В комнате царила мертвая тишина.
– Морра? – позвал он, еще раз легко стукнув костяшками пальцев в дверь.
Я молчала, лишь тихо поскуливая, когда боль становилась особенно колючей: казалось, в животе у меня поселился еж. Теперь он медленно и размеренно дышал, и от каждого его вдоха мне хотелось выть.
– Если ты проспала… – начал Илис, открывая дверь, которая, конечно же, была не заперта.
Дверь открылась, Илис увидел пустую постель, а я так и не узнала, что бы он со мной сделал, если бы я проспала.
– Морра?
– Илис, а я завещание не написала.
Я не чувствовала ног, спина и плечи замерзли, но всю степень своего переохлаждения смогла ощутить, только Илис обнял меня за плечи, помогая подняться с пола.
– Какое завещание? Ты о чем?
– Мне больно и кровь кругом. – Уткнувшись лбом в его грудь, я тихонечко заплакала. Не от страха, скорее от безысходности всей сложившейся ситуации. – Умираю я… кажется.
Сказала и сама не поняла, откуда это оптимистичное «кажется» взялось… Не иначе хозяин его с собой притащил.
Илис решительно потащил меня к кровати.
– Откуда такие мысли?
– С-с-симптомы отравления цикутой и восником.
– И где бы ты их успела попробовать? – скептически спросил он.
– Не знаю, – прошептала я, старательно отворачиваясь от кровати.
Мы молча стояли над ней, пока Илис растерянно рассматривал испорченный матрас, а я просто обессиленно жалась к нему. Низ живота болел до тошноты, до темноты в глазах. До крика.
Но я не кричала, я же рагра, а мы создания тихие. Наглые и бесцеремонные, но тихие.
– Кажется, нужно звать отца, – признался Илис.
– Все так плохо?
– Нет, – меня одарили растерянной улыбкой и нервным поцелуем в макушку, – просто я морально не готов рассказывать тебе про особенности женского организма.
– Что?
Усадив на кровать и замотав в одеяло, Илис уверенно сообщил, глядя мне в глаза:
– Ты не умираешь.
– А по ощущениям – очень даже да.
– Отец тебе все объяснит, – пообещал он и ушел.
Хозяин сбежал, а я осталась. Лучше бы, наверное, так и сидела себе в одиночестве и не видела ошалевшее, но какое-то неприятно радостное лицо Аррануша.
– Да быть такого не может, – высказалась Илли и затихла, круглыми глазами глядя на меня.
– Ты говорила, что нечисть в человеческом облике бесплодна, – с укором заметил Аррануш, не отрывая от меня не менее круглых глаз.
– Бесплодна, – ухнула сова.
– Но у Морры все процессы в норме. – На меня указали рукой и тихо, не веря в свое счастье, прошептали: – Что, если она способна родить?
Илли нахохлилась, Илис нахмурился, а директор, не замечая ничего вокруг, глазами влюбленного маньяка смотрел на меня.
– Новый вид.
Мечты Аррануша о человекоподобной нечисти прервал злой хозяин.
– Мы не будем проверять ее плодовитость.
– Конечно-конечно, – согласно закивал Аррануш, – сначала ей нужно выучиться, но потом…
– Слушайте, вы меня пугаете! – слабо возмутилась я.
Экспериментатор чуть смутился, отвел взгляд и попросил:
– Морра, собирайся, необходимо отвести тебя к лекарю.
– Зачем?
Мне было больно и плохо, и я совершенно точно не хотела никуда идти. Даже не потому, что стоять было больнее, чем сидеть, просто имелись подозрения, что не дойду.
– Полагаю, тебе нужно обезболивающее и… – Аррануш замялся, помахал рукой в воздухе и неопределенно закончил: – Всякие эти женские штуки.
Разумеется, мое желание остаться в комнате никто не принял в расчет. Деликатно оставив меня собираться, директор покинул комнату, утащив с собой недовольного сына.
– Штуки, – ворчала я, но ворчала тихо, потому что дверь в комнату была приоткрыта, а там, в коридоре, топтались два Грэнара, дожидаясь, когда я оденусь. – Обезболивающее. Топор мне нужен, чтобы от всяких психов отбиваться… Штуки, мамочка моя пушистая.
Пальцы мелко дрожали от нервного перенапряжения, живот болел уже не переставая, заклинившись в высшей точке непередаваемых ощущений, да и само тело казалось чужим, и ощущалось, словно надетая не по размеру одежда.
– Морра, – обеспокоенно позвал хозяин, и руки у меня опустились.
На то, чтобы натянуть платье и застегнуть нижние две пуговицы, ушло больше десяти минут. Илис уже начал беспокоиться, а у меня еще три незастегнутые пуговицы и не надетые сапожки.
Медленно осев на пол, я заплакала. Страшно было даже представить, что ждет меня дальше – с каждым днем вживание в человеческую шкуру становилось все сложней и болезненней.
– Морра? – громче позвал Илис.
А мне было все равно, что он за меня переживает, что семейка Грэнаров, застывшая у моей двери – очень странное зрелище, что пол холодный, а запах крови, казалось, въелся в кожу.
Хозяин осторожно заглянул в комнату, увидел меня, не говоря ни слова, вошел внутрь, закрыв дверь перед носом у своего отца, и с каменной рожей перетащил меня на кровать. Потом застегнул пуговки, на которые у меня не хватило сил, обул и даже взялся за мои волосы, пытаясь соорудить что-то хотя бы отдаленно похожее на приличную прическу.
Я сидела, сгорбившись на краю кровати, и не мешала.
– Надо будет все-таки научиться плести эти проклятые косы, – бормотал он, путая мои волосы только сильнее.
– Илис, с ней все в порядке? – раздалось из-за двери.
Что примечательно, войти Аррануш даже не пытался.
Прекратив мучить мои волосы, хозяин наклонился, опираясь рукой – я почувствовала как проседает матрас под его весом, заглянул мне в лицо и, легко коснувшись губами виска, тихо шепнул:
– Давай-ка взбодрись. Ты сама на себя не похожа.
Я только тяжело вздохнула. Непохожа… Да я себя собой сейчас не чувствовала, какая тут бодрость?
– В порядке, – без всяких сомнений, громко соврал Илис.
Аррануш своему сыну верил больше, чем -моему больному виду, потому всю дорогу до лазарета я слушала очень обстоятельную, полную непонятных терминов, лекцию о некоторых принципах функционирования женского организма, обессиленно вися на Илистаре. До лазарета ему пришлось тащить меня на себе. Ножки не шли.
А в лазарете нас встретила добродушная, улыбчивая женщина, успокаивающе пахнущая травами. Меня передали ей и сбежали. Аррануш сбежал просто так, а Илис, как выяснилось позднее, в столовую.
Заботливый хозяин успел как раз к моменту, когда меня, накачанную обезболивающим и исходящим от лекаря спокойствием, выпустили на свободу. Я чувствовала себя значительно лучше, но от бутерброда, протянутого предусмотрительным Илисом, отказалась. Есть не хотелось. Даже думать о еде не было сил.
Пожав плечами, не пытаясь настаивать, он за ручку дотащил меня от лазарета до моей комнаты, не обращая внимания на удивленные взгляды студентов.
