Куда идем мы 5 (СИ) - Нестеров Вадим (читать книги онлайн полностью без сокращений txt, fb2) 📗
— Догадываюсь, Ёви, — Псих невесело улыбнулся.
— Правильно догадываешься, Хан. — кивнул Князь. — Близкие люди начинают исчезать. Уходят один за другим, и больше их в твоей жизни не будет. Остаются только воспоминания, но воспоминания, между нами — очень хреновый заменитель.
— Суррогат.
— Чего? — не понял бык.
— Хреновый заменитель называется суррогат, — пояснил Псих. — Богатое слово, я его поэтому когда-то и выучил.
— Тьфу на тебя, блохастый! — немного обиделся крупнорогатый. — Сбил с мысли. О чем я говорил? Да. Ты, конечно, скажешь, что вместо ушедших появляются новые близкие люди. И я даже соглашусь — так оно и есть, природа не терпит пустоты. Но тут другая проблема. Чем дольше живешь — тем меньше живого остается от целых периодов твоей жизни, особенно от ранних. Они истончаются, становятся каким-то призрачными, полупрозрачными, потусторонними. Уходят за грань, на ту сторону, живут только в памяти. И все меньше и меньше побегов, дотянувшихся до нашего времени, тех, что еще держат их в реальности. А когда твое прошлое — только в твоей памяти, это значит, что в реальности его больше нет. И чем больше кусков твоей жизни исчезает в воспоминаниях — тем меньше становится твоя жизнь. Сначала она растет, потом замирает в равновесии, и однажды ты ловишь себя на том, что она стала меньше. Она уменьшается все больше и все быстрее, и однажды растает полностью, как кусок сахара в кружке чая. И тогда ты сам уйдешь туда, чтобы остаться только в памяти.
— Да ты поэт, Ёви… — задумчиво сказал Псих после паузы.
— Да пошел ты… — беззлобно поблагодарил за комплимент быкоголовый демон. — Все ты прекрасно понял, всегда смышлен был. Мы уже не телята, Хан, и наша жизнь давно уже пошла по пути шагреневой кожи. От моей жизни до ухода в Верхние Планы остались только ты да Гриф.
— Ну, теоретически еще Тритошка есть… — протянул Псих, но Князь фыркнул совершенно по-бычьи.
— … о котором никто ничего не слышал уже несколько столетий. Еще раз — от моей молодости остались только ты да Гриф. И я не буду своими руками отправлять этот кусок жизни за грань.
— Хорошо тебе. А мне вот — придется. И скорее всего — собственноручно, — вдруг сказал Псих очень серьезно. — Не обидишься тогда на меня?
— Обижусь, конечно, но переживу, — Князь расплылся в улыбке и фыркнул. — Не настолько уж я поэтичен.
— Да-да, охотно верю, — закивал головой Псих. — «Капитан Блад ошень поэтишный человек. Как он там говорить про яблонь в цвету?».
Обезьян встал.
— Ладно, хозяева, спасибо вам за приют, за ласку… Пойду я. Бывайте, не поминайте лихом. Кастрюлю можете оставить себе. На память долгую, неразрушимую.
— Ты куда? — приподнял бровь бык.
— К призракам прошлого, вестимо. Надо же мне кого-то вместо тебя на Птичку подписать. Но я не прощаюсь, если чо. Мне понравилось твои философствования слушать. Может, и загляну на огонек при случае. Лоча, ты очень благотворно влияешь на этого балбеса. Он даже научился внятно формулировать несложные мысли. Продолжай в том же духе, у тебя получается.
— Вали уже, коль собрался! — не выдержал бык.
— Ухозу, ухозу, ухозу! — замахал руками Псих, подвесил портал и одним прыжком заскочил внутрь зеркала.
— Портал фиолетовый, — задумчиво сказал Князь. — В Верхние Планы прыгнул.
— Помолчал бы уже, кобелина! — неожиданно сварливо отозвалась Лоча. — Новые близкие люди у него появляются. Видали мы, кто у тебя появляется. И сам кобель, и философия у него такая же — кобелиная.
Князь печально вздохнул.
— И пора бы уже привыкнуть к тому, что при порыве откровенности женщина тебя внимательно выслушает и сделает самые неожиданные выводы — но никак не получается. Умеешь ты удивить, красавица моя.
Где-то в Верхних планах.
Никакой вывести на старом доме в переулке не было, но Псих уверенно подошел к двери и толкнул ее.
Внутри был бар, но очень странный.
С одной стороны — невзрачная обстановка, полное отсутствие какой-либо дизайнерской концепции и модных изысков. Как будто кто-то просто купил обычные деревянные столы и стулья, расставил их в произвольном порядке, отгородился от народа барной стойкой, а в компенсацию поставил в зале древний музыкальный автомат, который в данный момент позванивал гитарными рифами минимум полувековой давности.
И заклеймить бы заведение вердиктом «бюджетный вариант забегаловки на районе для не до конца опустившихся местных выпивох» — да посетители мешали.
Внутри сидело всего человек пять, но назвать их местными алкашами язык бы не повернулся ни у кого. Больше всего они напоминали наемников, причем наемников чрезвычайно дорогостоящих. Одно только оружие, заботливо убранное в ножны, выглядело так, будто его продажа может выправить дефицитный годовой бюджет города Челябинска.
Против ожидания, ни малейшего интереса у вошедшего Психа они не вызвали. Вежливо поздоровавшись и получив несколько доброжелательных поклонов в ответ, он прямым ходом направился к стойке, за которой стоял дедушка-божий-одуванчик с плешивой головой, обрамленной редким седым пухом. Дедуля хитро поглядывал на посетителей поверх выдающегося во всех отношениях носа — огромного, размером с небольшой баклажан, мясистого, отвислого и красиво разрисованного многочисленными разноцветными прожилками.
— Здравствуй, Азраил! — кивнул Псих, взгромоздившись на барную табуретку.
— Это очень старое имя, — поморщился старик, не ответив на приветствие. — Настолько старое, что все, кто его носил, уже умерли. Некоторые — несколько раз. Поэтому я даже теряюсь, к кому вы обращаетесь, почтенный Мудрец, равный Небу. Я обычный скромный бармен и люди называют меня Сирано. Я не протестую — если хочется, пусть называют.
— Да мне сирамно, кто там тебя называет Сирано, Азраил, — несколько неуклюже скаламбурил обезьян. — Для героя Ростана ты уже малость староват, в твоем возрасте тыкать шпагой в живого человека и вопить серенады под балконом не к лицу и не по летам.
Старик опять едва заметно поморщился.
— Отсидка не пошла на пользу твоим манерам, Псих, твое воспитание по-прежнему оставляет желать лучшего. Ты знаешь порядки в этом заведении — если ты продолжишь хамить обслуживающему персоналу в моем лице, я позову вышибал и тогда даже тебе не поздоровится.
Удивительно, но Псих не вспыхнул и продолжил нарываться. Он, как ни странно, примирительно кивнул и куда более мягким тоном сказал.
— Извини, старик, я не хотел тебя обидеть. Мне просто казалось, что нам с тобой уже можно не стесняться своих лет.
— Ладно, забыли, — махнул морщинистой рукой бармен. — Горбатого могила исправит. Что тебе нужно? Как ты понимаешь, я не очень рад лицезреть тебя в своем баре, пусть даже твой статус и уровень формально позволяют тебе здесь появляться.
— Я же говорил, — ответил Псих. — Мне нужен Азраил. Очень нужен.
— Азраил давно оставил все дела и ушел на покой. — сварливым тоном отрезал старик. — И уж точно не твое появление заставит его отказаться от решения, принятого пару столетий назад и ни разу не нарушенного за эти годы. Нет больше Азраила, Псих. Считай, что он спит. Вечным сном. Потому что — будем честны — никто не хочет, чтобы он проснулся.
— Кто там тебя… Сирано? Я тебе больше скажу, Сирано — я даже знаю, кто больше всех не хочет, чтобы он проснулся.
— Да ты что? — в деланном испуге приподнял густые брови старик и его непревзойденный нос подозрительно зашевелился, как будто принюхиваясь. — И кто же это? Ты, что ли? Да я тебя и тогда не боялся, а сейчас для этого тем более нет никаких причин. Как поговаривают, желтошапочные обрезали твои умения с изяществом мясника.
— Я? — засмеялся Псих. — Слушай, Азраил, нас с тобой действительно нельзя было назвать большими друзьями, но если у меня и были какие-то обиды на тебя — они давно сгнили там, под горой. Время лечит и не такие размолвки.
— Тогда кто же не желает пробуждения Азраила? — с деланным безразличием поинтересовался бармен, очень нехорошо глядя на обезьяна.
