Кольца Всевластия - Пеш Гельмут (первая книга .TXT) 📗
Смертельный страх своими цепкими пальцами охватил его сердце: неужели он утонет в этой речке, охваченный судорогами? Но ему повезло: мышцы хоть и причиняли боль, но оставались послушными.
Гилфалас вынырнул только тогда, когда его легкие, казалось, вот-вот лопнут. Он жадно глотнул воздух, затем бросил взгляд на берег. Гилфалас отчетливо видел силуэты больгов: темные массивные фигуры по пояс в камышах. В поисках беглеца они рыскали то в одну, то в другую сторону, вправо, влево и снова вправо. Когда их блуждающие взгляды обращались к реке, казалось, что в тупых глазах можно прочесть ненависть. Но возможно, что это лишь разыгралось его воображение.
Погасли последние звезды; небо представлялось огромным черным покрывалом, закрывающим всю землю. Из-за прошедших ливней воды в реке прибавилось; она несла с собой ветки и стволы деревьев, траву и трупы мелких животных. Из-за шума течения и биения собственного сердца он не мог слышать, переговариваются между собой больги или нет – если они вообще были на это способны. В конце концов они развернулись и зашагали прочь, очевидно за подмогой.
Гилфалас сделал ещё несколько гребков и оказался на середине реки, где его подхватило сильное течение. Он попытался представить себе карту Эльдерланда. Но после двух дней бегства он при всем желании не мог сказать, где находится. Известно было лишь одно: река, по которой он плыл, – Эльдер. Но находится ли он выше или ниже по течению от того места, где она соединяется со второй рекой, Андером? Этого он не знал.
Висевший на поясе меч тянул ко дну, и Гилфалас почувствовал, что силы покидают его. Долго в холодной воде он не протянет. Гилфалас решился променять относительную безопасность, которую предоставляла вода, на незащищенный, но все-таки сухой берег.
Река отнесла его на порядочное расстояние вниз по течению, прежде чем он снова ощутил под ногами дно. Гилфалас с трудом выбрался на песчаный берег и растянулся на земле. Он мог бы лежать так бесконечно долго. Но засыпать было нельзя.
Гилфалас пополз от берега, где его легко могли обнаружить острые глаза его темных братьев, к кустарникам, которые предоставляли хоть какое-то укрытие. Там он и остался лежать, тяжело переводя дыхание. Усталость одолевала, и он понял, что со сном ему едва ли удастся справиться.
Вдруг он увидел тень. Чья-то фигура! Он не услышал, как враг настиг его.
Слишком медленно Гилфалас тянулся за своим мечом; он понимал, что оружие ему не поможет. Да и пальцы уже не повиновались.
Все кончено, он проиграл. Из глаз покатились слезы.
Напрасно, все напрасно. Либо его убьют здесь же, на берегу, либо уведут. И неизвестно, что хуже.
– Тай на элой метаннет, – донесся до его уха голос, почти одновременно с этим он почувствовал мягкое прикосновение к плечу.
– Что?.. – Гилфалас прищурился и вдруг понял, что стоящий над ним слишком мал, чтобы быть больгом или темным эльфом. Несмотря на произнесенное на языке эльфов приветствие, это, должно быть, кто-то из фольков.
– Приветствую вас, Пробужденный, – произнес фольк теперь на Всеобщем Языке. – Я магистр Адрион Лерх, хранитель Музея истории в Альдсвике и член Совета Эльдерланда. Я ожидал вас здесь, и вам не следует меня опасаться.
– Как… вы сюда попали? – удивленно спросил Гилфалас. До сих пор он старался избегать фольков, поскольку хорошо себе представлял, что могут сотворить больги с тем, кто окажет ему поддержку.
– Я ожидал вас, – повторил фольк.
– Вы не должны мне помогать! Уходите, ваша жизнь в опасности! Уходите! – бормотал Гилфалас, до которого не совсем доходил смысл услышанного. – Больги могут…
– Идемте, я отведу вас к друзьям! – терпеливо, но твердо прервал эльфа магистр Адрион. Гилфалас с трудом поднялся и как во сне последовал за своим спасителем, который уверенно шел к проселочной дороге, на обочине которой их ждала крытая повозка.
– Забирайтесь, – сказал магистр и подсадил Гилфаласа, слишком слабого, чтобы протестовать против предложенной помощи.
Едва только Гилфалас коснулся днища повозки, как глаза его закрылись, и он даже не заметил первых капель начинающегося дождя…
– Ай да табачок! – воскликнул Фабиан, раскурив пенковую трубку. – Нет ничего лучше, как сидеть в тепле и потягивать трубочку, в то время как дождь стучит в окна.
– Это уж точно, – заметил Ким и выпустил облачко дыма. – Здесь, в Эльдерланде, искусством табакокурения и выращиванием табака занимаются сотни лет. Когда, перейдя Серповые Горы, фольки пришли в эту страну, они принесли с собой и табак. В нашем музее выставочных экспонатов, грамот, патентов и трактатов о табаке собрано больше, чем в библиотеке Аллатуриона – хроник о войне против темных эльфов.
– Ну тут уж ты преувеличиваешь, – заметил Бурин.
– Не так уж и сильно, – возразил Ким.
Опасения Кима, что в этот вечер пива будет выпито не меньше, чем это бывало в студенческие времена, не оправдались. Даже Бурин лишь изредка отхлебывал из своей кружки.
После ужина все трое совершили небольшую прогулку вдоль реки, пока дождь снова не загнал их в дом. Они сидели у камина в библиотеке, куда Бурин принес из столовой бочонок с пивом. Ночи постепенно становились прохладнее, и приближающаяся осень начинала напоминать о себе Река гнала грязно-коричневые волны. Еще немного, и над Альдсвиком повиснет серая дымка, которую вместе с туманом ветер пригонит из речной долины.
Ким принес свою коллекцию трубок и достал лучшие сорта табака. В этом он ничем не отличался от большинства фольков. Еще в университете он познакомил друзей с искусством пускания табачного дыма. Он показал им, как правильно набивать трубку, чтобы табак был не слишком рыхлый, но и не слишком плотный, и как получать максимум удовольствия без необходимости постоянно её раскуривать. Постепенно Фабиан и Бурин поднаторели в этом деле, так что нынешний вечер был в некотором роде семинаром высшей школы этого искусства.
Одним из преимуществ, которые предоставляла должность хранителя Музея истории – если, конечно, правильно её оценить, – являлось получение трубочного табака в качестве ежемесячного пайка. Таким образом Ким со временем стал обладателем значительного запаса отборнейшего табака. Ну разве можно себе представить что-то лучшее, чем сесть после работы у камелька и, посасывая трубочку, наблюдать за языками пламени в камине?
– Еще пива кому-нибудь? – спросил Бурин и поднялся, однако и Фабиан и Ким только лениво покачали головами.
Марина к тому времени уже ушла к себе. Ким знал наверняка, что в эту ночь она не заснет, ибо слишком велика была её радость по случаю новостей, которыми она завтра всех удивит.
Однако Ким уже оказывался центральной фигурой сплетен и пересудов, так что он не сомневался, что выдержит и на этот раз. А если Марина присовокупит к своему рассказу ещё и то, что в гостях у него был сам наследный принц Империи, то это скорее даже повысит его авторитет, чем повредит ему.
Он глубоко затягивался табачным дымом и наслаждался вечером, напомнившим ему беззаботное студенческое время.
– Каков вечер! – словно прочтя его мысли, заметил Фабиан. – Это как раз то, чего мне больше всего не хватало в прошлом году: вечера без интриг из-за мест и должностей, без пустых разговоров с послами и консулами. Как хорошо снова оказаться в кругу друзей!
– Ну ты уж только не делай вид, будто тебе не доставляет удовольствия провести за нос какого-нибудь посла, натравить друг на друга интриганов или сделать глазки придворной даме, – возразил гном. – Ты знаешь толк в подобных развлечениях.
– Вот это уж точно, – согласился Ким. – До сих пор не могу забыть, как Фабиан…
– А знаешь, Бубу, как все это выглядит со стороны? – перебил друга Фабиан.
– Что ты имеешь в виду? – пробурчал гном и в ожидании ответа задымил своей трубкой.
– Как будто мы дряхлые старики, которым только и осталось жить воспоминаниями, – заявил Фабиан.
– Ну какие мы старики, – возразил Ким, – просто за это время у каждого из нас появились обязанности, которые не оставляют времени на всяческие проделки. Но это не значит, что жизнь кончилась. Только после того, как мы сложим с себя обязанности и поймем, что у нас остались одни только воспоминания, – вот тогда мы и состаримся. Да и то при условии, что не найдем себе занятий – избранных нами самими или посланных судьбой.
