Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ (серия книг .txt) 📗
В этом кочевом обществе наблюдалась двойственная картина. Утта и ее домочадцы вели известный мне образ жизни — образ жизни женщин, пользующихся Властью для поддержания своего правления. Остальные члены племени под руководством Айфинга следовали противоположному порядку — у них главенствовали мужчины. Я скоро увидела, что Утта была права: мне следовало поторопиться изучить все, что можно, потому что ее смерть была не за горами. Скитальческая жизнь клана в этом холоде не шла ей на пользу, хотя Аторфи и другие старались создать ей максимум комфорта. Наконец, Висма пошла прямо к Айфингу и твердо сказала, что он должен скорее выбрать более постоянное место для лагеря и обосноваться там на некоторое время, пока Утта еще жива. Этот намек так напугал Айфинга, что он тут же послал своих разведчиков искать такое место. Служба Утты в течение нескольких поколений приносила его клану «удачу», как они говорили, значительно большую, чем имели другие их соплеменники. Спустя десять дней после моего появления клан отправился к востоку. Я не могу сказать, сколько лиг мы оставили между собой и горами, которые все еще виднелись позади. Я много раз просила Утту посмотреть в ее шар и узнать что-нибудь о моих братьях, но она постоянно отвечала, что у нее уже нет сил на такой поиск. До тех пор, пока я не научилась помогать ей, это было бы бесполезной тратой ее сил и могло привести ее к смерти. Так что, если я хотела сама пользоваться шаром, в моих же интересах было оберегать Утту от лишнего напряжения и вбирать в себя то, что она могла мне дать. Но я с недоумением заметила, что, когда она следовала собственным желаниям, она была гораздо сильнее и могла сделать много больше, чем то, о чем я ее просила. Я знала, что должна всячески ублажать ее, если хочу получить назад утраченное, да и не иметь ее буфером между мной и мужчинами клана, особенно Сокфором, который преследовал меня взглядами, было действительно опасно. Если бы я вернула себе хоть какую-нибудь часть своей Власти, я освободилась бы от этой опасности: настоящую колдунью нелегко взять против ее воли. Моя мать однажды доказала это в крепости Верлейн, когда один из надменных дворян Карстена хотел сделать ее своей наложницей. Так что я склонила свою волю перед волей Утты. Она была не просто довольна, она торжествовала и почти лихорадочно работала со мной долгие часы, стараясь сделать меня равной себе, насколько могла. Я думаю, это было потому, что она уже много лет искала ученицу и не находила, и теперь все ее надежды сосредоточились на мне. У нее было мало техники Мудрых Женщин, и ее талант в основном был сродни колдовскому искусству, а не волшебному, так что мне, возможно, было бы легче ассимилироваться. Скоро меня начало раздражать, что мозг скачет как бы от одной части знаний к другой, вовсе не связанной с предыдущей, и то, что я впитывала, стараясь изо всех сил, было обширной массой концов и начал, которые я, казалось, так и не смогу привести в порядок. Я уже начала бояться, что так и останусь ее помощницей, без достаточно прочных знаний в каком-нибудь направлении, чтобы они послужили мне самой. Вполне возможно, что именно этого она сама и хотела.
После первых дней путешествия мы дважды устраивали долгие стоянки — один раз на десять дней — во время которых охотники пополняли наши запасы. Перед каждой охотой Утта работала со своей магией, заставляя меня добавлять туда и мою силу. Результатом колдовства были вложенные в мозг охотников детальные описания не только мест, где была дичь, но и мест, находящихся под влиянием Теней, которых надо было стараться избегать. Такие занятия сильно истощали ее, и мы потом не работали по крайней мере день. Но теперь я поняла ценность ее дарования для этого народа, и какие опасности и промахи подстерегали кланы, не имевшие такого стража. На тридцатый день наши сани свернули в узкую долину между двумя грядами утесов, изборожденную замерзшими ручьями. Мы спустились дальше в узкий конец воронкообразного ущелья, где уже стояла вода. Снег здесь был рыхлым, так что те, кто ехал в санях, не считая Утты, пошли пешком, чтобы облегчить собакам работу. Наконец, снег вообще исчез. Двое молодых людей подбежали, чтобы толкать сани Утты. На темной земле кое-где появились зеленые островки — сначала мох, а затем трава и кустики. Мы как бы перешагнули из одного сезона в другой всего за несколько шагов. Было тепло, так что мы сначала откинули капюшоны и распахнули плащи, а затем сняли их. Мужчины и женщины племени оголились до пояса, и я заметила, что моя нижняя туника прилипла к телу от пота. Мы подошли к потоку. Над ним клубился пар. Я хотела напиться, так как в горле пересохло, но вода оказалась горячей. Дыхание источника принесло центру этой долины почти лето. Наше продвижение сильно замедлилось — не из-за недостатка снега для саней, а потому, что мы время от времени останавливались, и Айфинг консультировался с Уттой. Было место, куда клан желал бы войти, но там могла быть опасность. Наконец, Утта дала сигнал, что можно идти без страха, и мы вошли в место, явно излюбленное для лагеря, место, излюбленное если не этим кланом, то каким-то другим. Везде были следы старых костров, длинные белые жерди для палаток. Гладкие скалы тоже способствовали безопасности. Вупсалы быстро устроили более постоянный, чем обычно, лагерь. Кожаные стены палаток были укреплены снаружи каменными стенами, так что, в конце концов, шкуры остались на виду только на крыше. Благодаря горячему пару в центре этого места требовалось меньше защиты от холода, чем в тех снегах, откуда мы пришли.
Горячий источник снабжал нас водой, не требовавшей подогрева, и мы в нашей палатке тщательно вымылись, что доставило мне истинную радость. Висма достала чистую одежду из разрисованных сундуков и сказала, чтобы я надела, как все женщины племени, расписанные символами брюки, широкий, украшенный камнями пояс и множество ожерелий. Она хотела раскрасить мне груди, когда возобновляла рисунок на своих, но я покачала головой. Позднее я узнала от Утты, что мой инстинкт сработал правильно, потому что девственница украшает себя подобным образом только тогда, когда выберет себе воина, и я невольно могла бы привлечь к себе внимание какого-то гордого члена племени, откликаться на которое я не собиралась. Но у меня не было времени углубляться в формальности повседневной жизни, потому что Утта сразу загрузила меня занятиями, давая мне время лишь на еду и сон. Я похудела и устала и, не знай я раньше муштровки Мудрых Женщин, могла бы сломаться, но мне казалось, что Утта не страдает, как я. Она учила меня, что и как использовать для блага клана. Не один раз она заставляла меня выполнять кое-какие просьбы тех, кто приходил к ней. Она сидела и смотрела, а я должна была заменять ее. К моему удивлению, люди клана не обижалась на это. Может быть, присутствие Утты внушало им большее доверие ко мне. Я научилась излечивающим чарам, чарам для охотников, но в прямое предвидение, которым она пользовалась, если это требовалось Айфингу, она меня пока не включала, и я начала подозревать, что она поступала так намеренно, не желая давать мне возможность контакта с кем-либо вне лагеря, что я обязательно сделала бы, поскольку методы такого предвидения и дальновидения, в сущности, те же самые, что и для прямого мысленного поиска. Мои старания в области личных интересов, похоже, все время встречали препятствия. Туман, покрывавший мои последние дни с Дензилом, приподнялся, и я знала, что нельзя злоупотреблять этой частью Силы и что, вероятно, я никогда не верну ее. Я вспомнила дрожь и жаркое чувство вины, когда Кимок сказал, что я, полностью находясь в когтях Теней, пользовалась Зовом, чтобы принудить Кайлона выдать Долину. Не удивительно, что теперь эта Власть мне запрещена. Такова природа Власти. Если пользоваться ею неправильно или только в личных целях, она может исчезнуть. Все мои просьбы к Утте позволить мне узнать, живы ли мои братья, оставались без ответа, кроме нескольких загадочных утверждений, которые можно было толковать по разному. Я могла уповать только на нашу крепкую природную связь: я бы знала, если их нет в живых. Мой счет дням, который я тщательно вела, рос, и я подсчитывала, что сделала за это время. Исключая предвидения и мысленный поиск, я имела теперь к своим услугам столько же, сколько знала на втором году обучения у Мудрых Женщин, хотя в том, что я теперь изучала, было больше колдовского искусства, чем волшебства. Но и тут еще были пробелы, которые Утта то ли не могла, то ли не хотела ликвидировать. Несмотря на то, что нашему лагерю жить здесь было гораздо легче, чем постоянно путешествуя, люди не сидели без дела. Теперь они занялись ремеслами. Шкуры были выдублены, и из них сшита одежда, кузнецы стали набирать учеников. Охотничьи отряды часто уходили из долины горячих источников, и Утта всегда уверяла, что им нечего опасаться. Я сделала вывод, что зимние месяцы хороши для охоты. Не опасаясь вторжения других кланов, которые либо были истреблены рейдерами, либо так же подались на запад, Вупсалы были в этой местности одни. Здесь ничего не напоминало Эскор. Мы не видели развалин, но и не было поблизости мест с дурной репутацией — Тени не успели запятнать их. Люди племени тоже ничем не напоминали Старую Расу или мутантов, союзников Долины, о которых я часто задумывалась — были ли они уроженцами этого мира или пришли через Ворота, открытые магами для прохода из одного мира в другой. Мы занимались лечением мальчика, которого принесла мать: он упал со скалы и получил множество повреждений. Пользуясь внутренним зрением, я исцелила все, погрузив сначала мальчика в глубокий сон, чтобы его движения не мешали моим действиям. Утта ничем не помогала, доверив все мне. Когда мать унесла ребенка, ясновидящая откинулась на мягкую подушку, служившую ей для поддержки ее скелетообразного тела.
