Трое для одного (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (электронная книга txt) 📗
- Ну что, понравилось играть в добрую фею для престарелых? - вкрадчиво поинтересовалась Кэндл после обеденного перерыва, когда поток визитёров окончательно иссяк. - Вот тебе тогда вознаграждение от судьбы. Оплату я ещё не продумала, так что живи пока, везунчик, - и она шлёпнула его по коленке сложенным вчетверо листом.
У Моргана горло перехватило от нетерпения.
- Это копия?
Кэндл фыркнула.
- Она самая. И даже, не поверишь, цветная - щедрость моя безгранична. Только не вздумай потерять эту бумажку. Лучше тогда сам потеряйся, и желательно с концами. Усёк?
- Вполне… - Морган аккуратно развернул план и сложил снова. Во рту пересохло. - Слушай, я прогуляюсь тут немного? Всё равно посетителей нет, а до конца дня осталось часа два… Я мобильный возьму.
- Так не терпится? - искренне удивилась она и оглянулась по сторонам. Оакленд подрёмывал в кофейной комнате, приёмный зал был подозрительно пуст, и только Ривс по-прежнему восседал за компьютером, уставившись в малопонятные простому смертному таблицы. Глаза у него при этом едва ли не горели от счастья. - Ладно, ступай. Но учти - твой долг растёт в геометрической прогрессии!
- Напомни, когда я тебе душу задолжаю, - ухмыльнулся Морган и, сунув план в карман джинсов, потянулся за курткой.
Ночное путешествие с Фонарщиком до сих пор вспоминалось изумительно чётко. И одно из тех мест-которых-не-могло-существовать было как раз недалеко от мэрии - небольшой сквер с яблонями и беседкой.
О том, что именно в сквере Чи шуганула одну из особенно мрачных теней, думать как-то не хотелось.
За день снегопад прекратился, и небо расчистилось. Зато стало холоднее - почти как в ту, первую ночь, на которую пришлась поездка в Сейнт-Джеймс. Там, где тротуары недостаточно тщательно отчистили, появилась ледяная корочка. Сперва Морган просто прогуливался, как часто делал после работы - мимо автомобилей, со свистом улетающих к ржавому закату, мимо источающих сдобно-шоколадные ароматы кофеен в центре, мимо прокуренной, изрыгающей музыку “Кегли” на углу… Затем, оказавшись достаточно далеко от мэрии, развернул план и удостоверился, что сквера на нём нет, зато имеется подозрительно схожий по размерам пустырь и узкий проход к нему между двумя домами.
“Я здесь ничего не найду, - стучало в висках упрямое. - Я хожу здесь уже лет пятнадцать, и никогда здесь не было никакого сквера. Никогда”.
Немного не доходя до отмеченного зазора между домами, Морган невольно замедлил шаг и уткнулся в план - слишком не хотелось разочаровываться заранее. До места он добрался аккурат в тот момент, когда солнце окончательно сползло за горизонт и зажглись фонари. Добросовестно протопал до прохода, мысленно приготовился упереться в тупик… и, к собственному удивлению, проскочил между домами насквозь.
Сквер находился именно там, где ему и полагалось. Яблони доверчиво клонились к перекошенной беседке.
Вокруг не горело ни одного фонаря.
Морган предельно аккуратно сложил план и спрятал его во внутренний карман, туда же, где уже лежали медные часы. Во рту было сухо. Запахи чувствовались невероятно остро, до мельчайших оттенков - остаточная сладость кофейных ароматов, морозная свежесть пустого сада, кисловатые нотки старого дерева, тошнотворная вонь размокших окурков из жестянки, прикрученной к забору где-то невероятно далеко, там, в человеческом мире по ту сторону прохода между заброшенными домами. Землю укрывал пышный слой снега, и лишь по дороге тянулась цепочка размашистых шагов.
В каждом таком следе могли уместиться два-три человеческих.
Черпая ботинками снег, Морган спустился к скверу. Солнце к тому времени окончательно исчезло, и свет исходил теперь лишь от желтовато-голубого края неба на западе. Но даже в сумраке можно было разглядеть, что ни в яблонях, ни в беседке нет ничего необычного. Снежная корочка на ветвях, облупившаяся розовая краска на перилах… Проводя ладонью по балке, Морган ощущал только шершавость рассохшегося дерева и холод ледяных наростов там, куда в оттепель с крыши капала вода.
“Интересно, что будет, если пригласить сюда Кэндл?”
Нервно хмыкнув, он достал из кармана телефон. Разум требовал доказательств, причём таких, какие потом нельзя списать на разгулявшееся воображение. Кое-как настроив режим, Морган сфотографировал со вспышкой сперва проход между домами, которого здесь прежде никогда не было, затем яблоневый сквер, заметённые дорожки с гротескно большими человеческими следами, обернулся к беседке - и отпрянул.
На верхней ступени, согнув одну ногу и склонив голову к плечу, сидел человек без лица.
Он выглядел непреложно, а потому ужасающе реальным - от чёрного костюма-тройки, тягуче-блестящего, как смола, и до аккуратного седого каре, видневшегося из-под котелка. Руки в великоватых перчатках были сцеплены в замок на колене. Воротник рубашки плотно примыкал к восково-бледной коже, подпирая подбородок, но выше начинался кошмар - гладкая, ровная поверхность, словно кто-то вырезал кусок спины и вклеил вместо обычной человечьей физиономии.
Морган сглотнул вязкую слюну и отступил на шаг, медленно и аккуратно.
Безликий покачнулся вперёд. Мысок его туфли гротескно вытянулся и потёк по обледенелой лестнице вязкой мазутной лужицей, вбирая сухие листья и ветки. По касательной задел яблоко под нижней ступенью - и оно вздулось, сморщенная кожица натянулась и лопнула, и через трещины тут же хлынуло такое же чёрное, густое, блестящее и влилось в поток.
С ошеломляющим ужасом Морган осознал, что не способен и двинуться с места.
“…твою мать, твою мать, твою мать!”
Вязкая чернота лениво ползла по дорожке, сжирая всё, кроме льда и камней, а он не мог даже рот открыть, чтобы закричать, позвать… кого?
“Чи?”
Мысли метались, как крысы в клетке.
“Фонарщик?”
Собственное хриплое дыхание слышалось точно со стороны.
“Фонарщик… Уилки? Уилки!”
- У… и-и… илки…
И в то же мгновение натянулась невидимая струна и зазвенела.
Вязкая чернота замерла.
А во внутреннем кармане куртки у Моргана вдруг ожили и начали отсчёт времени старые часы. Каждое “тик-так” отдавалось глубоко внутри, под рёбрами, и онемевшие руки и ноги начинали ощущать спасительное тепло.
Морган сделал шаг, другой - и опрометью кинулся по дорожке обратно, не оборачиваясь. Тело было как механическая кукла, но сейчас оно хотя бы слушалось. И уже там, на скудно освещённой улочке около прокуренной “Кегли”, снова накатила слабость, но теперь не мистически-неодолимая, а самая обыкновенная, какая бывает после долгого заполошного бега.
В кармане тренькнул телефон.
Это оказалось сообщение от Кэндл:
“Нашёл, что искал?”
Морган захлебнулся нервным смешком и негнущимися пальцами набрал ответ:
“И даже больше”.
Кэндл прислала бессовестно ржущий смайл. Морган долго пялился на него, а потом начал бессмысленно листать список контактов. Сначала хотел перезвонить Кэндл, но затем передумал и вместо этого набрал номер Джина Рассела.
- Детектив Рассел слушает, - раздался в трубке хриплый заспанный голос. На заднем фоне запищала микроволновка.
- Привет, Джин, - невольно улыбнулся Морган. - Опять в ночную смену?
- А, это ты, - зевнул он, явно расслабившись. - Ага. Шеф меня ненавидит, что ли? Уже третье дежурство за две недели… А, чёрт!
В трубке что-то одновременно звякнуло и влажно плюхнуло.
- Что там у тебя стряслось? Уронил что-то?
- Свой завтрак, - мрачно откликнулся Джин. - Это были оладьи с сиропом, если тебе интересно. Сэм сделала.
- Кто знает, может, ты только что избежал желудочных колик. Только ей это не вздумай говорить, - хмыкнул Морган. Нормально готовить Саманта была паталогически не способна, но экспериментировать на кухне очень любила. - Хочешь, угощу тебя пиццей в “Томато”?
Это был самый рискованный этап во всём разговоре - пригласить детектива на беседу так, чтобы посторонний наблюдатель ничего не заподозрил. Не то чтобы Морган всерьёз думал, что его телефон прослушивается, но…
