Год багульника. Весенняя луна - Коруна Джен (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Чтобы хоть как-то изгнать эту боль, он оборачивался рысью и подолгу пропадал в лесных дебрях. Когда же он возвращался, на когтистых лапах виднелась запекшаяся кровь. Он видел, что его поведение пугает Моав, чувствовал, как при виде грозных огней, вспыхивавших в его взгляде, начинает дрожать ее сердце, но ничего не мог с собой поделать. Разве что страдал вместе с ней и становился еще нежнее к ней, когда приступ проходил. А потом все начиналось заново.
Обычно спокойный, он маялся, словно больное животное, и чем ласковей была к нему Моав, тем тяжелее ему становилось. Иногда в минуты любви Сигарту казалось, что он просто исчезает, растворяясь в ее синих глазах, в прохладных свежих губах, которые хотелось целовать снова и снова, и ему становилось по-настоящему страшно. Сколько раз он обещал себе избавиться от этого плена, но когда Моав, в дурмане белых волос, наклонялась к его лицу и так сладко и жарко целовала его, он забывал обо всем на свете. В такие моменты он уже не понимал, где кончается он сам и где начинается эльфа. Не понимал, и не хотел понимать. Слишком уж нежной была ее кожа, слишком сладко пахли ее тонкие волосы… Кроме того, она была такой искренней в ласках, а синие глаза смотрели на Сигарта с таким доверием, что он просто не решался причинить ей боль отказом.
Но однажды разлад дал о себе знать. В один из весенних дней между эльфой и хэуром состоялся странный разговор, едва не стоивший жизни одному из них, а может быть, даже обоим. Ничто не предвещало беды, день был свежим и ясным, прошедший с утра пахучий дождь еще искрился на листьях крупными каплями. Сигарт шел за Моав, лениво перебирая в мыслях события, произошедшие с ним с момента их встречи. В них было очень уж много странного: одно ночное посещение в Имране чего стоит. При воспоминании о нем хэур помрачнел. Эта история никак не шла у него из головы. Кому могло понадобиться это хлипкое создание? И для какой цели?.. Вряд ли это могло быть проделками Моррога — все знали, что он похищал людских женщин, чтобы растить новых воинов для своей армии, но чтобы воровать эльфов — о таком не слыхивали. Он решил спросить у Моав напрямую. Они как раз пробирались через густую рощу из кленовой поросли, когда он задал интересующий его вопрос:
— Слушай, как ты думаешь, кому было бы выгодно тебя похищать?
— Меня? С чего бы это я кому-то понадобилась? — рассмеялась Моав, но ее смех показался Сигарту натянутым.
— Да тут просто кое-кто тобой интересовался, пока ты болела в Имране…
И он рассказал ей все, что произошло той ночью — про гербы, про короля, про записку. Эльфа слушала молча и внимательно, чуть склонив набок красивую головку. Несмотря на то, что она старалась казаться спокойной, было заметно, что известие сильно взволновало ее. Она остановилась, затем стала нервно шагать взад-вперед, покусывая белую кожу на костяшке указательного пальца. Остановился и хэур.
— Если ты знаешь, кто были эти люди, лучше скажи. Мне будет проще, если я буду знать, с каким врагом я имею дело, — предупредил он.
Моав вдруг взорвалась.
— Я так и знала! Это все ваш Гастар! Он готов уничтожить всех на своем пути!
— Что? Да ты спятила!
— А кто же еще! Все ясно, как день! К. Р. — Князь Рысей. А чтобы не выдавать себя, он использовал людей, которые по привычке назвали его королем.
Глаза хэура округлились от удивления.
— Да ты посмотри на себя! Зачем ему такая мелочь — да если бы он охотился, так уж на добычу покрупнее.
— У каждого свои вкусы! У вашего князя могут быть свои причины для выбора добычи, вряд ли он станет сообщать о них тебе лично, — с издевкой бросила эльфа и тут же осеклась.
Сигарту показалось, что она проговорилась о чем-то, чего говорить не хотела, однако, это лишь еще больше запутало ситуацию. И что это еще за причины? Зачем она Гастару?!
— Нет, это не может быть Гастар, — твердо заявил Сигарт.
— Это почему же?!
— Да потому что, захоти он изловить эльфа, он бы послал стаю черных рысей, а не горстку людей.
Эльфа презрительно сощурилась.
— Что-то ты не слишком хитер, как для рыси. Толпа таких здоровяков, как ты, слишком заметна — по крайней мере, для эльфа. А на людей-то как раз никто бы и не обратил внимания.
Сигарт нахмурился, послушать Моав, так вроде все логично… Однако оставался еще один неясный момент.
— Ну хорошо, хорошо, — согласился он, — предположим, что эти люди пришли по приказу Гастара. Почему же тогда в записке было приказано не подпускать тебя к Цитадели? Почему он не хочет встретиться с тобой лично, если уж ты ему так нужна?!
Она задумалась.
— Боится, наверное — другого ответа я придумать не могу…
Сигарт разразился громким смехом.
— Гастар? Боится?! Тебя?!!
Он запнулся, на мгновение замер. Неожиданная мысль пронзила его — он понял, в чем была причина внезапной любви эльфы. Он круто развернулся к Моав и схватил за куртку обеими руками. Эльфа в ужасе отшатнулась.
— Что с тобой?! Ты чего?!
Еще недавно такие спокойные глаза Сигарта пылали страшным огнем.
— Значит так, — угрожающе начал он, — я не знаю, что там случилось между тобой и Гастаром, и знать не хочу, но если ты считаешь, что став моей любовницей, сможешь проще пробраться в Сиэлл-Ахэль, то глубоко ошибаешься. Ведь ты меня для этого окрутила!
Моав с испугом смотрела на него, пытаясь освободиться.
— Я… Ты не так меня понял!
— Я все понял именно так! — вскипел Сигарт, повышая голос, — ты, шпионка проклятая! А я-то думал, с какой это радости мне привалило такое счастье. Оказывается, просто потому, что я хэур и вхож в Цитадель.
Он встряхнул эльфу.
— Ну, чего вылупила свои глазищи, точно филин из дупла. Мне жаль тебя, но ты ошиблась — хэуры не ведают любви, тебе бы не мешало это узнать, прежде чем тратить свое драгоценное сердце или что там у вас.
Еще раз тряхнув Моав, он отбросил ее от себя так, словно она совсем ничего не весила. Она вскочила и тут же снова подбежала к нему. Бледные губы жалко дрожали.
— Я клянусь тебе, это все неправда, — растеряно залепетала она. — Я не знаю, как тебе такое в голову пришло, но я даже и не думала о том, чтобы использовать тебя. Верь мне, прошу — ты должен мне верить!
Хэур сощурился, вместо улыбки по его лицу скользнул хищный оскал.
— Должен? Я и не знал, что кому-то должен.
— Да нет, ты опять…
Он подскочил совсем близко к эльфе, его лицо дрожало от гнева.
— Хватит! — отрезал он. — Мне это все надоело — твоя ложь, твои вечные тайны! Убирайся, пока я не убил тебя. Я не хочу тебя больше видеть — слышишь! — не хочу!
Сигарт был настроен более чем решительно — постоянная боль, гнездящаяся в сердце, лишь подхлестывала его гнев. Он смерил Моав странным взглядом — так смотрит зверь, оценивая добычу. В хищных глазах сверкнула серая сталь. Эльфа на шаг отступила.
— Послушай, я… я все тебе объясню…
Но объяснения не последовало — она еще не успела договорить, как Сигарт внезапно схватил ее за рукав и увлек в неглубокую канаву, засыпанную прошлогодними листьями. Припав к земле, он повалил ее рядом с собой и, указывая глазами куда-то вперед, прошептал:
— Тихо!
Моав высвободилась из его хватки и, подняв голову, осмотрелась — в каких-то трех десятках шагов от них среди ветвей виднелось большое светло-бежевое пятно. Рядом с ним, словно мяч, металось пятно поменьше…
— Самка горного льва, — шепотом пояснил Сигарт, — с детенышем. Надеюсь, она не почуяла нас — опаснее зверя придумать трудно: она разорвет любого, кто попробует приблизиться к львенку…
С предельной осторожностью он выглянул из укрытия. Огромная кошка умиротворенно урчала, ее гладкая, плотно прилегающая шерсть была песочно-золотистого цвета; только на морде, ближе к носу, и на самом кончике хвоста она была темнее. Рядом с ней, визжа, бестолково бегал маленький львенок — он тщетно пытался поймать зубами темную кисточку на хвосте матери. Эта сцена могла бы показаться умильной, если бы не опасность, которую она представляла. Хэур внимательно рассматривал огромные лапы львицы — едва ли не вдвое больше, чем у самой крупной рыси, тяжелую голову, длинную спину с явственно проступающими мускулами… К счастью, хищница была слишком занята детенышем, чтобы отвлекаться на двух путников.
