Кукушонок (СИ) - Нихиль Дереликт Симулякр (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
На окраинах я замечал работников грязных профессий: кожевенников и красильщиков. Их скорее чувствуешь носом, чем замечаешь. В деревнях были отдельные мастера разных профессий, или скорее опытных в чём-то любителей. Большую часть времени, они работали в поле, как и вся деревня, занимаясь ремеслом от случая к случаю. Постепенно, поля слились в единое море зеленого, жёлтого, оранжевого, синего, пурпурного и фиолетового. Среди этого моря торчали островки отдельных рощ и лесов, но их было совсем немного. Лес стеной жался ближе к горизонту, прячась от недоброго взгляда лесоруба.
Мы поели. Рыцари ели ту же простую пищу, что и все крестьяне, только разбавляли её большим количеством вяленого мяса и запивали все водой с привкусом уксуса из кожаного бурдюка. Я тоже сгрыз свои запасы и хлебнул воды. Мяса мне не предлагали. Кони устали сильнее людей, и все попытки ускориться заканчивались безрезультатно. Мы ехали почти шагом. Рыцари решили сжалиться над животными и повели их в поводу. Денкель ругался на дурня-конюха, не давшего сменных лошадей. Мы шли, поднимая облачка желтоватой пыли.
Через час, или около того, утоптанный грунт сменился камнем. Мы снова сели верхом, и с этой высоты я увидел серое пятно города Хегль. Город рос в размерах, но из-за высокой стены я видел только крыши самых высоких зданий. Никакого посада за стенами не было. Мы проехали мимо, и у моих сопровождающих резко испортилось настроение. Я даже догадывался почему: скорее всего из-за местного аналога магдебургского права. Только усилием воли я смог не улыбнуться. Стена производила впечатление своей монументальностью: в ней было не меньше восьми метров, и она была сложена из аккуратных каменных блоков тёмно-серого цвета, скреплённых раствором. Думаю, даже для артиллерии такие стены стали бы определённой преградой.
Разминувшись с вольным городом, рыцари затянули песню. Такой унылой средневековой попсы я не ожидал. Песня была очень долгой, возможно, из тех бесконечных песен, которые иногда напевают в пути. Когда этим чувственным мужчинам с лицами головорезов надоело плакать о жизни, они спели пару песен пободрее. Мне показалось, что эти песни им просто ближе по духу: все они рассказывали о том, как круто и весело воевать. Я же рассматривал окрестности и продолжал сравнивать.
Скажу честно: результат был не в пользу графа Орла. Если земли вокруг города Хегль были в прекрасном состоянии и выглядели примерно одинаково ухоженными, то владения феодала разнились друг от друга весьма значительно. Граф забирал себе лучшие крестьянские земли, заставлял работать на них бесплатно, но не мог соперничать с городом в результатах. Для меня это стало первым знаком того, что у графа большие неприятности. Если всё пойдёт так и дальше, то город и феодал неизбежно схлестнутся в драке за нечестно нажитое. Сколько бы я не пытался, я не мог заставить себя болеть за команду графа: все мои симпатии были отданы трудолюбивым бюргерам. Сам же я был заочно зачислен в силы графа, и это не могло радовать. Надо было сбежать в город ещё несколько дней назад.
Мы проехали густой лес, и я смог разглядеть твердыню Орла на холме. Классическая крепость скромных размеров с поместьем внизу. Большая часть хозяйственных нужд крепости удовлетворялась в поместье: там стояли кузницы, там жили и работали самые разные мастера. Замок был большой военной казармой, складом и резиденцией Орла. Должен признать, это позволило Орлам когда-то хорошо сэкономить, но сегодня такая скромная и изолированная твердыня оставляла графа не у дел. Он не мог властвовать над городом, и окрестные деревни не видели военной мощи графа. Его власть в поместье была абсолютной, и на этом она почти заканчивалась. Будь я на его месте, непременно расставил бы пикеты и башни повсюду.
Вблизи крепость смотрелась не такой игрушечной. Стены её были намного выше, чем у города, башни больше, и общее впечатление от замка Орла было весьма почтительное. Если у Орла ещё и хорошее войско из двух-трёх сотен рыцарей, то оспаривать его власть на равнине никто не решится. Ни для лучников, ни для пехоты в его владениях не подходил рельеф местности. Мы проехали сквозь арку врат, и я смог оценить толщину стен: метров десять, не меньше. Изнутри замок впечатлял ещё больше. Всюду кипела работа, и сотни людей трудились на благо своего сюзерена. Толстая башня донжона вблизи смотрелась очень величественно: не хуже какого-нибудь небоскрёба. Она была не такой здоровой, но понимание того, что всё это создано руками из камня и извести, делало её величественной.
Мы спешились, и меня провели внутрь. Я заблудился в этом нагромождении камня через пять шагов. Было темно, и проход освещали лишь факелы да редкие окна. Меня крепко стиснули за руку и потащили вперёд. В некоторых помещениях горели свечи, освещая залы и их убранство. В других никого не было, и властвовала тьма. На стенах висели гобелены, о них я узнавал на ощупь, ведя рукой вдоль стены. Мы поднимались по одним винтовым лестницам и спускались по другим, я совершенно запутался и смотрел только себе под ноги. Наконец, мы пришли. Короткий коридор упирался в массивную деревянную дверь, окованную железом. Четыре факела давали достаточно света, а два воина - безопасности.
Денкель постучался в дверь, и ему разрешили войти. Через минуту он вышел назад, схватил меня за руку и затащил в новую жизнь. После всех этих полутёмных залов и коридоров, я ожидал увидеть мрачное помещение. Моим опасениям не было суждено сбыться. Кабинет графа освещало солнце. Вся фигура этого массивного человека как бы светилась. Он улыбался мне, но я не видел искренности в этой улыбке. Глаза его смотрели пронзительно расчётливо, даже оценивающе.
Мы обменивались взглядами ещё минуту, или две. Я не мог заговорить первым. Всё во мне и вовне меня требовало молчания. Викор Орёл не считал нужным облекать свои мысли в звуки. Он рассматривал что-то и лицо его менялось. В какой-то момент мне почудился даже ужас, но он очень быстро взял эмоции под контроль. Скорее всего, мне показалось. Он прикусил губу, потом щёки его задвигались вправо и влево, увлекая за собой крупный прямой нос. Серые глаза перестали рыскать вокруг, и уставились в пол. Наконец, он отпустил Денкеля кивком и шагнул ко мне:
- Здравствуй, сын.
Несмотря на то, что Викор Орёл назвал себя моим отцом, я не торопился бросаться в объятия. Да и он не спешил подойти. Вместо этого я поклонился, и начал лепетать что-то противоположное роли нахлебника:
- Ваше Сиятельство, Вы верно обознались. Я - Замгри, дурень из Заболотной.
Граф поморщился, но только для виду:
- Нет, Замгри, с этого дня я твой отец.
Я решил играть в несознанку до конца:
- Ваше Сиятельство, мой отец умер когда я был ещё маленьким.
- Я усыновляю тебя, и теперь ты мой приёмный сын. Ты понял?
Ха, это становилось интересным. Викор Орёл не собирался признавать бастарда. У него были причины для сомнений: мы с ним не слишком похожи. Может быть, Ална ошиблась? Или тут что-то иное? Я не верю в простоту и доброту средневековых людей. Они были глупыми и необразованными, но не простыми, они были верующими и традиционалистами, но не добрыми. Власть силы и необходимость её поддерживать лишали их возможности лишний раз подумать, набраться знаний, не использовать клише религии и традиций. Феодализм был очень гармоничной системой варварства. И уж кем не мог быть граф Орёл, так это добреньким доверчивым простаком. Если бы он признал Замгри, то сделал бы это исходя из своих планов. Но он отказался, и это означало новые проблемы.
- Да, Ваше Сиятельство.
Он не возражал против такого обращения. И в этом нет ничего удивительного. Если законные кровные родственники требовали друг от друга подчинения и формального самоуничижения, то чего оставалось ждать мне? Граф чего-то хотел от Замгри. Это становилось очевидным. Но я не двенадцатилетний пацан, и если физически я не мог тягаться с десятником Денкелем, то в умственной борьбе он мне не ровня. Да и ты, граф.
- Каковы будут мои обязанности?
