Зов безумия - Смит Джулия Дин (электронная книга TXT) 📗
— Атайя, — сердито произнес он. — Подойди сюда.
Король свернул документ, закрепил его горячим желтым воском и, сняв с пальца перстень с изображением королевского герба, поставил печать.
— Добрый вечер, ваше высочество, — поприветствовал принцессу Родри.
Атайя приблизилась к столу отца, повернулась к колдуну и ответила ему нерешительным кивком.
Кельвин подошел ближе, сложил руки за спиной и окинул внимательным, осуждающим взглядом безрассудную дочь.
Он двигался спокойно и медленно, ему всегда было свойственно тщательно и серьезно продумывать каждое свое последующее действие. Говорил король тоже обычно неторопливо и сдержанно, прекрасно понимая, что поспешность и вспыльчивость только навредят. Атайя знала отца: когда он злился, не стоило ожидать бури и скандала. Гнев мог подождать. Кельвин обдумывал любую ситуацию рассудительно и трезво. Атайя боялась родителя, хоть и не любила признаваться себе в этом. Он был не просто ее отцом, но и властным, расчетливым правителем. Кельвин представлял собой само олицетворение монаршей силы и достоинства. Позолоченный воротник, украшенный драгоценными камнями, величаво красовался на его могучих широких плечах — Кельвин всегда гордился своей фигурой: не каждый мужчина, даже гораздо более молодой, мог похвастаться подобным телосложением. В каштановых волосах, аккуратно подстриженных и причесанных, практически не было седины. Золотая корона красиво блеснула в свете горящей свечи, когда король поднял голову и устремил на непослушную дочь неодобрительный взгляд.
Он ведет себя слишком спокойно, — встревоженно подумала Атайя. — Тайлер был прав. Отец что-то задумал.
— Я послал за тобой более четырех часов назад. По всей вероятности, капитану и его людям пришлось изрядно потрудиться, чтобы отыскать тебя. Наверное, ты решила испробовать все сорта вин, какие только подают в самых отвратительных тавернах Делфархама. И никого не поставила в известность. Я прав?
— Да, сир, — ответила Атайя спокойным голосом.
— Мне сообщили, что ты пьянствовала сегодня в заведении с довольно сомнительной репутацией и вступила в перебранку с двумя известными в городе преступниками, обвинившими тебя в жульничестве. Как они заявляют, ты обманула их дружка, играя с ним в карты. Верно?
Известные преступники? Нет, об этом Атайя не знала. Господи, как хорошо, что Тайлер отыскал ее. Страшно представить, что могло случиться, если бы он не подоспел на помощь. Возможно, она валялась бы сейчас мертвая в какой-нибудь грязной канаве.
Неплохая кончина, — усмехнулась про себя принцесса. — Если я всю жизнь живу не по предписанным правилам, почему бы и не умереть соответственно?
— Да, сир.
— Мне известны еще кое-какие подробности: после того, как ты вышла из таверны, тебе стало плохо, не замедлили проявиться последствия пьянства и курения.
При одном воспоминании о только что упомянутых событиях у девушки забурлило в желудке.
— Да, сир…
— Понятно, — произнес король, постукивая пальцами по отполированному красному дереву. — Что ж, я рад хотя бы тому, что ко всем своим проделкам ты не решила добавить еще и ложь.
Атайя отвела взгляд от грозного лица Кельвина и посмотрела на Родри, с невозмутимым видом наблюдавшего за происходящим со своего места у окна. Ей вдруг ужасно захотелось увидеть отражение каких-нибудь эмоций на этой спокойной, безучастной физиономии… пусть бы он лучше позлорадствовал или вместе с отцом осудил ее. Тогда раздражение по поводу присутствия Родри было бы оправданным.
Но колдун оставался бесстрастным и продолжал тихо сидеть на стуле, сложив свои тонкие руки на коленях, опустив плечи. Родри напоминал сейчас утомленного священника, нехотя, из чувства долга выслушивающего чьи-то предсмертные признания.
— Я не собираюсь тратить драгоценное время на обсуждение твоего отвратительного поведения, — продолжил Кельвин начатый разговор. — Несмотря на то что стены в замке довольно толстые, я прекрасно слышал: Дагара позаботилась об этом. Пообещаю тебе одно: ты никогда, ни при каких обстоятельствах не выйдешь больше за пределы замка без вооруженной охраны.
Почему? — отчаянно закричал внутренний голос Атайи. — Какое тебе дело до того, чем я занимаюсь и что происходит в моей жизни? Если со мной что-нибудь случится, то для тебя это будет означать, просто потерю дочери, о чьей судьбе ты никогда не задумывался всерьез. Почему бы не принять меня такой, какая я есть?..
Вообще-то она прекрасно понимала, что не имеет ни малейшего права оплакивать тот факт, что отец не уделяет особого внимания ее персоне. Атайя обладала бунтарским, своенравным характером. А Кельвин ожидал, что его дочь, повзрослев, превратится в хрупкое создание, подобное хрустальному кубку, заботящееся только о своей красоте и грации. Ему хотелось, чтобы девушка была нежной, безмозглой принцессой, чтобы все ее мысли сводились к одному: исполнению прихотей будущего мужа.
Короля ждало жестокое разочарование.
Кельвин вернулся на свое место за столом, беззвучно ступая по покрытому коврами полу мягкими подошвами кожаных сапог. Свитки пергамента, сложенные в стопки на столе из красного дерева, ласково зашелестели — он сосредоточенно искал что-то.
Найдя наконец нужный документ, король протянул его Атайе. Листок выглядел весьма неприглядно: был измят и даже надорван в нескольких местах. По всей вероятности, кто-то смял его в порыве ярости, а потом попытался вновь расправить.
— Знаешь, что это такое?
— Нет, сир.
— Нет? Попытаюсь объяснить тебе. — Кельвин развернул бумагу, и Атайя заметила изображение зеленых развевающихся лент внизу — королевский знак. — Это письмо от Осфонина из Рэйки. Не желаешь ознакомиться?
Принцесса отвела взгляд. Он мог и не читать ей сообщение, она и так прекрасно знала, о чем в нем шла речь. И потом, зачем задавать глупые вопросы? Независимо от ее желания или нежелания отец все равно прочитает злосчастное послание.
— Не буду останавливаться на вежливых формальностях, сразу перейду к главному. — Указательный палец Кельвина скользнул вниз и через мгновение остановился. — А, вот. «Хочу выразить глубочайшее сожаление по поводу того, что нашему обоюдному желанию не суждено осуществиться. Мой сын Фельджин категорически отказывается обсуждать возможный брак с вашей уважаемой дочерью сегодня и в любой иной день по причине непримиримых противоречий, возникших между молодыми людьми». Это еще не окончание письма, но, надеюсь, ты ухватила главную мысль. Изложено в довольно вежливой форме, но не сомневаюсь: Осфонин взбешен. — Король отложил листок и, злобно сверкнув глазами, уставился на Атайю. — Ну? Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Принцесса многое могла бы объяснить отцу, но он просто не стал бы слушать. Хотелось подобрать нужные слова, чтобы хоть сколько-нибудь смягчить ситуацию, но ничего не приходило в голову.
Кельвин гневно поджал губы и осуждающе покачал головой.
— А ведь ты прекрасно знала, сколько надежд мы возлагали на этот брак. Он мог бы помочь нам восстановить дружественные отношения с правительством Рэйки. Однако ты решила беспощадно разрушить все наши планы: повела себя с принцем грубо и враждебно. При каждом его слове ты затевала спор, несколько раз намекала, что он не настолько грамотен, каким пытается казаться, и в довершение всего осмелилась предложить бедняге сыграть в шахматы, а ведь отлично знала: он играет хуже тебя. Но самым возмутительным и постыдным было предложение играть на деньги. В первый момент я посчитал, что ты неудачно пошутила. — Кельвин глубоко вздохнул. — Не стану вспоминать об остальных подробностях. Хорошо еще, что Осфонин просто обиделся, а мог бы развязать против нас войну. У него на то имелись все основания.
Атайя опустила глаза.
Этот Фельджин — надменный, самовлюбленный сноб. Как я еще могла вести себя? Совсем неудивительно, что в свои двадцать семь он все еще не женат.
Девушка сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и привести в норму дыхание.
