Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
— Спасибо на добром слове, сестричка, — сухо отозвался Эмиль. — Как видишь, я по-прежнему с вами.
— Колдунишка! Только попробуй наколдовать какую-нибудь гадость — посмотришь, что с тобой будет!
— Очень мне надо…
Они пререкались совсем как в детстве, только злость в голосе Карлоты была отнюдь не детская. Искренне не вынося брата, она всегда дразнила его маленьким уродцем, при этом как-то упускала тот факт, что они с ним были схожи, как редко бывают схожи между собой даже настоящие двойняшки.
Шествующая впереди них Алмейда беспокойно оглянулась и бросила на них предостерегающий взгляд. Раньше ссоры между ее детьми часто перерастали в драку, и теперь она опасалась, что вспыхнет очередной скандал, гораздо более серьезный, чем детская драка. И Карлота, и Эмиль были слишком уж подвержены приступам ярости. Однако, сейчас Эмиль не был настроен продолжать ссору, он крепко стиснул губы и погрузился в молчание.
Следом за королем Иссой, которого почтительно поддерживал под локоть его будущий наследник (старик явно играл на публику: Эмиль хорошо знал, что он вовсе не так дряхл, как притворяется, и передвигается самостоятельно совершенно без труда), и за идущими рука об руку родителями, Эмиль и Карлота поднялись на возвышение и заняли предназначенные для них кресла. За спинкой кресла Эмиля встал Тармил. Он старался не отходить от своего ученика ни на шаг и следовал за ним вроде сторожевого пса. Эмиль осмотрелся: помимо королевской семьи, на помост поднялись еще десятка полтора приближенных короля, это были его министры и советники (их постные физиономии были хорошо знакомы Эмилю с самого детства) и служители Двенадцати в торжественных облачениях.
Тоска! подумал он и приготовился мужественно бороться со скукой на протяжении часа или даже больше. Церемония обещала затянуться надолго.
Оказалось однако, что ему будет не до скуки. Постепенно им завладело какое-то странное, сосущее, ни на что не похожее ощущение; сначала он никак не мог понять, чем оно вызвано. Дело было явно не в происходящем на возвышении, оно его совершенно не занимало. Он даже и не следил за ходом церемонии, лишь отметил краем глаза, как служитель Прайоса под надзором Иссы совершает над коленопреклоненным и очень бледным от осознания важности момента Люккой какие-то сложные пассы, сопровождая свои действия долгим заунывным пением. Он взывал к Богу-Солнцу и остальным одиннадцати богам и призывал их явить свою милость будущему правителю, даровать ему мудрость, стойкость и храбрость. Все это было непереносимо скучно. Чтобы сосредоточиться, Эмиль закрыл глаза. Так он поступал часто, когда хотел постичь что-то, что ускользало от его сознания, загромождаемое видимой реальностью.
Едва он погрузился во тьму, ему сразу стало легче. Странное ощущение усилилось и как бы обострилось. Через несколько секунд он уже почти понял, в чем дело — это давали о себе знать его особенные, даже среди магов редкостные способности, своеобразный ментальный «довесок» к дару. Но что-то мешало ему сосредоточиться окончательно, сдавливало голову и туманило мысли. Золотой венец! догадался он и, не открывая глаз и не слишком задумываясь, как окружающие воспримут его поступок, потащил с головы украшение. Стало полегче, внутреннее зрение прояснилось, и он задрожал от предвкушения какого-то чуда.
Чуда, впрочем, не случилось. Картина, вставшая перед его внутренним зрением была Эмилю, в общем-то, привычна. Его "дар в даре" позволял управляться не только с материальными предметами и явлениями природы, но и с не овеществленными мыслями и человеческими чувствами. В состоянии особого сосредоточения он воспринимал людей как яркие светящиеся точки, располагающиеся примерно в районе переносицы. Если он хотел как-то повлиять на человека, то представлял себе, как из этой точки в такую же точку в его голове протягивается тонкая яркая нить, за которую можно было дергать и тянуть, управляя таким образом мыслями, чувствами и поступками человека. Не со всеми и не всегда это получалось, но Эмиль возлагал на эту свою способность большие надежды (жаль только, что некому было помочь ему развить ее, поскольку, как уже говорилось, этот особый Дар мало кому был дан, и Тармил им не владел совершенно). Все нити были разными, так же, как разными были люди. Они отличались по цвету и по яркости свечения, могли быть толстыми или тонкими. Не пользуясь обычным зрением, сосредоточившись только на ментальном восприятии, Эмиль почти всегда мог сказать, кто стоит перед ним так же легко, как если бы видел лицо этого человека.
Теперь же вокруг него было великое множество людей, и от каждого к нему протянулась тонкая нить, причем, чтобы увидеть это на сей раз, Эмилю не понадобилось прилагать никаких дополнительных усилий. Видимо, сказывалась особенная энергия большой людской толпы, в самом центре которой он оказался. Нити, которые он видел, сплетались между собой и образовывали что-то вроде толстого разлохмаченного каната, за конец которого так и хотелось потянуть. Что же будет, если я осмелюсь на это? задумался Эмиль, не зная, что ему теперь делать. Очень хотелось испробовать свои силы, но было немного страшно: он знал, как больно била магия по неосторожным и заносчивым.
Пока он размышлял, светящийся «канат» вдруг начал вести себя как-то очень странно. Он принялся стремительно закручиваться кольцами, и не успел Эмиль опомниться, как один виток обхватил его голову, второй — шею, третий лег на плечи… Вскоре он был полностью обвит кольцами, которые сжимались вокруг него, словно намереваясь задушить. О-хо-хо, подумал Эмиль в панике, кажется, я угодил под ментальную отдачу толпы… и что же мне с этим делать? Этого он не знал и даже не представлял, как в такой ситуации действовать. Кольца каната толчками сжимались и начинали причинять уже нешуточную боль.
Забывшись, Эмиль попытался стащить их с себя с помощью рук, но это было неправильно, и он быстро понял свою ошибку. А поняв, тут же напряг все свои ментальные силы, надеясь, что спохватился не слишком поздно. Он почувствовал, что куда-то падает, видение светящихся нитей исчезло, сменившись чернотой…
— …Очнись, принц! Приди в себя!
Стоявший на коленях Тармил сильно и размеренно бил его по щекам: Эмиль открыл глаза и увидел его встревоженное лицо прямо перед собой.
Помимо Тармила, вокруг него толпились все, кто находился на помосте, и на бледных лицах был написан страх напополам с любопытством. Сам Эмиль, как оказалось, лежал на спине на застеленных коврами досках помоста, у подножья кресла, где сидел еще несколько минут (или секунд?) назад. Он никак не мог сообразить, что случилось.
Страшно болела голова.
— Что со мной? — спросил он у Тармила, с трудом шевеля распухшим сухим языком.
— Это я хотел бы узнать у тебя. Но все объяснения — потом, сейчас не время. Ты можешь встать, принц?
— Кажется, да.
— Так поднимайся! Не хватало нам тут еще паники.
До паники, действительно, дело почти уже дошло. Легко вообразить, что почувствовали люди, увидев, как во время последней, самой торжественной части церемонии, когда верховный служитель Прайоса с молитвой возлагал на голову принцу Люкке царственный венец, поддерживаемый с другой стороны королем Иссой, — так вот, в эту самую минуту Эмиль вдруг, словно обезумев, сорвал с себя свой собственный венец и беспорядочно замахал руками. Потом он страшно побелел, захрипел и бревном повалился с трона лицом вперед. Толпа в ужасе взвыла; раздались отдельные выкрики: "Убийство!", "Отравили!", кто-то ломанулся вперед, к помосту, кто-то наоборот — прочь с площади, возникла давка и хаос. Конец церемонии оказался, говоря мягко, скомкан. Корону поспешно, уже без всяких молитв, водрузили на Люкку, и все, кроме короля, который, при поддержке (буквальной, ибо поддерживали его под руки) служителей Прайоса, обратился к народу с успокоительной речью, бросились на помощь к младшему принцу. Оказалось, что он жив и дышит, но сознание оставило его.
