Арес - Аксенов Даниил Павлович (читать книги без сокращений TXT) 📗
Барон поморщился. Вот только историй о старом бунте против короля ему тут и не хватало. Хотя он подозревал, что ун-Катор специально рассказал об этом, чтобы разрядить обстановку, да и, пожалуй, увести обсуждение в сторону. Но Алькерта так просто не проведешь.
– Если Ролта схватят, нам конец, – произнес барон. – Жрецы такого не прощают. Конечно, Ролт очень сильно помог с осадой, но могу ли я рисковать? Если сообщить жрецам, кого именно они ищут, то, может быть, нас оставят в покое.
Керрет резко покачал головой. Его толстые губы превратились в тонкую линию.
– Не думаю, что оставят, – вкрадчиво произнес маг. – Если допустить, что в этом деле действительно замешан новый бог, то через пару недель замок Орреант будет полностью разрушен.
– Это не факт! – вскричал барон. Он покраснел и расстегнул ворот белой рубахи, остановившись напротив окна. – Нас могут и не тронуть, если мы все расскажем! А если Ролта поймают, то нам точно не жить! И поймают его наверняка!
Снова воцарилось молчание. И маг, и менестрель, и сотник понимали господина барона. У того на шее висел замок, о выживании которого следовало заботиться в первую очередь. Ради этого Алькертом допускались самые бесчестные поступки, хотя ему, как дворянину, не приходилось совершать столь явного предательства прежде.
Керрет думал о том, что он не сможет объяснить своим воинам, почему нужно отдать жрецам Ролта. Нартел пытался сообразить, нельзя ли помочь сыну лесоруба как-нибудь покинуть город. А вот мысли ун-Катора касались глобального вопроса. Маг по достижении старости вообще старался не думать о мелочах.
«Подлость бывает двух видов, – размышлял он, – когда человек получает от нее материальную выгоду и когда действует просто так, из азарта и чувственного удовольствия, получая выгоду духовную. Первых мы понимаем, а вторых презираем. Вот же странность. Ведь если рассудить, между ними нет разницы. Выгода присутствует и там и там. Есть люди, избравшие духовный путь в своем развитии, а есть прагматики, денежные мешки. Оба пути равны. Поэтому и подлецы всех мастей равны тоже. Бедный господин барон. К тому же подлость требует опыта. Честный дворянин совершает подлости так неуклюже, что в нем сразу можно узнать честного дворянина. Нашего барона непременно разоблачат и враги, и подданные».
– Ваша милость, – сказал маг, – я предлагаю еще немного подождать. Посидим, подумаем, может быть, еще какие-нибудь новости придут.
Алькерт сильно волновался – ему тоже не нравились собственные выводы. Он хотел было резко ответить, но менестрель успел взять слово.
– Предположим, что здесь все-таки замешан новый бог, – произнес Нартел с расстановкой, покручивая небольшие серебряные кисточки, нашитые на серую куртку для красоты. – И зададимся не вопросом, что нам за это будет, а совсем другим вопросом.
– Каким? – невольно заинтересовался Алькерт.
– Что мы сможем из этого получить. Ваша милость, ведь ни для кого не секрет, что вы мечтаете о графской короне. Есть ли на это шансы сейчас? Нет. А вот если за действиями нашего Ролта стоят иные силы, помимо его собственной находчивости, то… вы сами понимаете, тут речь можно вести не только о титуле графа. Ради такого можно рискнуть.
Удар был не в бровь, а в глаз. Нартел вообще нередко озвучивал потаенные пожелания своего господина, за что и был ценим. В мыслях барона царила редкостная упорядоченность. Каждый предмет, по его представлениям, занимал строго определенное место. Например, если замку грозила опасность, то нужно действовать, не обращая внимания ни на что. Если опасность грозила детям, то нужно их спасать, если только это не повредит замку. А вот если представится случай примерить графскую корону, то… можно и о замке позабыть.
– Не знаю, – сказал Алькерт, устало опускаясь на свое место. – Ладно. Подождем, подумаем. Хотя я готов поставить последний грош на то, что Ролт не выберется из города. Потому что это невозможно!
Солнце клонилось к закату. Его последние красноватые лучи едва освещали верхушку крепостной стены и превращали суетящихся между зубцами стражников в темные силуэты.
Ан-Келени, сотник войска храма Зентела, въезжал в Парреан с чувством решимости навести порядок в городе, о мздоимстве которого был хорошо наслышан. Хотя формально воин поступал под начало Аренеперта, Верховный жрец дал ему недвусмысленные распоряжения «покопать» под главного городского священника. Разумеется, во время, свободное от поимки Посредника. Ларант справедливо опасался, что в случае успеха предприятия Аренеперт может возвыситься в глазах господина.
Ан-Келени, потомственный дворянин, был мужчиной средних лет с седыми висками и узким фанатичным лицом. Когда сотнику что-то не нравилось, на его лице возникала гримаса не недовольства, а брезгливости. Он словно боялся запачкаться, прикасаясь к смердам, уличной грязи и нерадивым подчиненным недворянского происхождения.
Брезгливость была на его физиономии и тогда, когда он неторопливо въезжал в Парреан, держась позади первого десятка. По сравнению со столицей, провинциальный город производил удручающее впечатление.
Настроение сотника немного улучшилось, когда он увидел, с каким рвением местная стража вытянулась во фрунт, и еще более улучшилось, когда ан-Келени заметил встречающих жрецов. Это было очень необычно – точное время прибытия ведь неизвестно, получалось, что жрецы специально ждали около ворот весь вечер. Почтительность к столичной гвардии – хороший знак.
Двое встречающих почему-то выехали откуда-то со стороны. Сотник присмотрелся к ним и опять чуть поморщился: один был всего лишь посвященный второй ступени, а другой – молодой служка. Оба восседали на лошадях. Однако ан-Келени решил быть благожелательным – ведь в самом деле трудно ожидать, что к воротам пришлют более важных птиц. Обычно не присылали вообще никого, сотник твердо рассчитывал лишь на встречу около храма, когда вестовые уведомят начальство.
– Приветствую в Парреане, благословенном городе. – Жрец второй ступени был молодым мужчиной с волосами черного цвета, имеющими какой-то странный синеватый отлив. Его голос был настолько тих, что сотник мог бы поклясться, что даже десятники, следующие за ним почти вплотную, ничего не слышат. Служка держался за спиной жреца, поэтому на него ан-Келени вообще не обратил никакого внимания.
Сотник остановился, потому что жрец перегородил ему дорогу, а вместе с командиром замер и целый караван, который едва-едва успел втянуться в ворота.
– Здравствуйте… гм…
– Лолоки, жрец второй ступени. – Встречающий отрекомендовался весьма необычным именем.
– Рад встрече, Лолоки, ваша благость, – повторился ан-Келени.
– Легка ли была дорога? – Жрец говорил в высшей степени учтиво. – Не попали ли вы под ужасный дождь, который бушевал несколько часов к востоку отсюда?
– Нет, все благополучно. Благодарю, ваша благость.
– Дожди сейчас холодны, под такие неприятно попадать… Вы уж простите, господин сотник, но я не знаю вашего имени. У нас тут полный бардак, ужасная спешка… впрочем, все, как обычно.
Если до последней фразы воин удивлялся, долго ли встречающий собирается блокировать проезд, то теперь понял, что это, наверное, к лучшему. Можно прямо сейчас кое-что разузнать, сообразуясь с заданием Верховного жреца.
– Меня зовут ан-Келени, – сказал он. – И гонец должен был сообщить мое имя загодя.
– Он и сообщил, – вздохнул жрец, – но Аренеперт настолько запустил все дела, что послание потерялось. Хотя что поделать, это не первое и не последнее утерянное важное письмо.
– Вот как? – Брови воина поползли вверх.
– Да, увы… Мне, конечно, не следовало об этом рассказывать, но вы уже здесь, поэтому все легко узнаете сами. Шила в мешке не утаишь, как говорится. – Сейчас голос жреца был не только тих, но и печален. – У нас тут полный хаос, и сомневаюсь, что мы сами сможем поймать негодяев, осквернивших храм. Они вот-вот ускользнут. На вас только вся надежда, господин сотник.
