Становление (СИ) - Макуш Тиана (библиотека электронных книг txt) 📗
- Мне стало известно, что, оказывается, страдаю старческим недугом – забывчивостью. Вот совершенно не помню, когда это я позволила не только бессрочно пользоваться интимными услугами замковых работников на основании единожды полученного согласия, но и наказывать без моего ведома?!
Тишина не нарушена, но теперь она вязкая, напряжённая.
- Вэрс!
Верный дроу прекрасно знал свою роль: стремительное движение в толпу – и вот он уже вывел наёмника, Ридаса, заломив тому руки, несколько мгновений спустя поставил на колени передо мной, блокируя все попытки подняться. Глупое сопротивление. Раньше он не казался таким самонадеянным и недалёким. Впрочем, как и в случае с Брандо, я иногда принимала на службу целые сработанные команды.
- Этот человек решил, что вправе бить и насиловать мою служанку. Напомню, мои распоряжения, три года назад, касались именно запрета отказывать воинам в близости. Коль многие из вас трактуют слова несколько вольно, уточню. Я говорю об обычной близости. Удовлетворении плотского желания, получении разрядки. Но это не значит, что вы имеете право распоряжаться моими слугами как-то иначе. Если раб или рабыня не будет возражать против болевых игр, если им это по вкусу – согласна, и после забав раб должен быть в состоянии выполнять свои повседневные обязанности. Но если нет… Причём это касается всех рабов, не только замковых. Те воины, у кого существуют подобные склонности – в вашем распоряжении два периода выходных в месяц и любой бордель мира на выбор. Найти заведение с устраивающим вас спектром услуг совершенно несложно. Кроме того, особо оговариваю: замковые слуги обязаны согревать постель воинов или учителей не реже трёх раз в месяц. Остальное – на их усмотрение. Рутгард, проследите за этим. И ещё, я дозволяю прислуге выбрать себе постоянного любовника-покровителя, если кто-то из наёмников того захочет. В этом случае обязанность удовлетворять остальных отменяется, но и графика тогда не существует: раб обязан придти по первому зову своего покровителя, хоть это будет каждую ночь.
Замолчав, я отметила и неверяще-радостные взгляды рабов, тайком бросаемые на меня, и озадаченность на лицах наёмников. Не смогли сами понять, что вседозволенности я не допущу, так пусть теперь знают жёсткие рамки.
- Что касается Ридаса… Любой проступок влечёт за собой наказание. За регулярную порчу моего имущества, ему назначается двадцать ударов кнутом и штраф в размере двухмесячного заработка. Если кто-то нарушит новый приказ, то получит уже пятьдесят ударов и штраф с годовую оплату найма. А если, упаси вас боги, кто-то из рабов после подобных игрищ погибнет до того, как я узнаю о новом преступлении, виновник заменит его. Без права выкупа и с изъятием всего заработанного до этого момента.
Ошарашенная тишина была мне ответом. Да, мои наказания суровы, можно сказать, чрезмерны, но именно поэтому слуги изо всех сил стараются не нарушать правила и приказы.
- Кроме Ридаса, я знаю, есть ещё несколько воинов, кто также своеобразно понял мои слова. Никто не желает сознаться добровольно, до того, как я выясню имена нарушителей? И я выясню, даже не сомневайтесь.
Мгновенное колебание и из группы наёмников выходят четверо хмурых мужчин, опускаясь на колено рядом с первым нарушителем. В их эмоциях досада и злость… на Ридаса. Понятно, кто помог им увериться в собственной безнаказанности и правомерности действий. Надо будет плотно за ним понаблюдать – не хватало ещё крыс прикармливать. Хотя и складывается впечатление, что воин действовал не из подлости, а из-за того, что сам верил в свою правоту. Посмотрим.
- Хорошо. Добровольное признание засчитано, а потому вы обойдётесь только штрафом, – тихий облегчённый вздох от четвёрки и одобряющий гул со стороны остальных наёмников вызывает лёгкую улыбку. Поворачиваюсь к рабам. – Кто-то из слуг ещё подвергался незаконному насилию и избиению со стороны тех, кто отсутствует среди сознавшихся?
Ни единого движения. Вот и славно. Соврать мне рабы точно не могут, а значит, воины тоже осознали серьёзность ситуации и предпочли не запираться.
- Ливен, Ридаса на плац. Прямо сейчас. И все присутствующие тоже туда. Наказание будет публичным. Вэрс, на тебе кнут, обычный. Приступайте.
Людское сборище пришло в движение и медленно двинулось на выход, подождав, пока приговорённого выведут. Вэрс задержался и вопросительно посмотрел мне в глаза. В последнее время он так немногословен.
- Не усердствуй. За день он должен придти в норму. Но прочувствовать последствия своих забав обязан очень хорошо.
Дроу лишь тонко улыбнулся и отправился в пыточную.
За время, проведённое вместе, я учила его не только магии и искусству сражаться. Искусство палача не менее сложное и деликатное, и требует особого мастерства.
Вопрос был улажен, виновные наказаны, а в глазах замковой прислуги появился не только страх, но и благоговение. Их можно понять: мало кто удосуживается видеть в рабах живых существ, хоть как-то защищать их. Но я – не все. Я собственница, а потому не терплю, если моими вещами пытаются распоряжаться посторонние. Но если слуги сочли новые правила милостью – пусть.
В круговерти предэкзаменационной недели пролетело ещё несколько дней и совершенно неожиданно, в очередной выходной, я вновь оказалась в Сардиаре, у дверей «Обители порока». Несмотря на твёрдое убеждение, что ничего интересного в однажды не понравившемся заведении меня не ждёт, всё же вернулась сюда. Почему? Быть может, из любопытства и недоумения: почему бордель называли лучшим и так мечтали там оказаться? Скорее всего. Хотелось выяснить – что же я упустила, не поняла?
Снова уютный кабинет владельца и снова забавный толстячок, удивившийся моему визиту не меньше меня самой. Но и обрадовавшийся, конечно же. А я попыталась облечь в слова свои туманные пожелания. Как ни странно, меня поняли. Правда, радости в лирте я не ощутила, скорее опасение и недоумение. Как же часто мои желания и поступки вызывают в смертных именно эти чувства! И временный любовник, к которому меня отвёл мужчина, в первое мгновение зародил лишь удивление: ничего особенного, разве что взгляд сразу спрятал. Но дальнейшие события всё прояснили. Мне дали раба, с которым можно делать всё, что душе угодно, лишь бы не насмерть и не калечить – помню такой пункт в договоре об услугах. Монотонный бубнёж владельца, зовущегося Кайрасом, зафиксировался краем сознания.
- Лидар, этой ночью ты обязан исполнять любое желание пришедшей со мной Госпожи. Не сопротивляться, без разрешения не говорить.
Первая мысль: если ему так надоело каждый раз передавать клиенту права на раба, почему не прикажет раз и навсегда? Вторая – какая интересная штучка болтается у невольника на шее (это после того, как я наконец обратила внимание на странные потоки энергии, идущие от подчиняющего артефакта по всему телу – никогда ещё такого не встречала). Захотелось рассмотреть поближе, понять, что такое навертел хитроумный маг. Я скинула плащ, но не успела сделать и шага.
От раба пошла волна сожаления и недовольства собой, когда он грациозно опустился на колени. Странно, почему его штаны такие плотные, тогда как в обыкновении борделей по максимуму раздевать своих работников? Потом поднялось раздражение (на владельца, надо же) и недоумение, адресованное уже мне. Что не так? Но последовавший тихий и покорный вопрос объяснил реакцию мужчины и вызвал смех. Ну, конечно, снова эти стереотипы в восприятии внешности. Человек решил, что я для него слишком юна и невинна… Какое заблуждение!
Несколько шагов – и я уже возле раба. А какой тут клубок эмоций бурлит! Но на первом плане две, самые сильные: страх и возбуждение. От размышлений, что из них первично, отвлекло поведение управляющих потоков: сейчас стало ясно – они идут вовсе не по всему телу, а только по главным нервным центрам и вполне определённому месту. Теперь понятно, почему у одежды столь неординарный крой. То, что густо оплетали нити энергии, увеличивалось быстро и… значительно. Очень значительно. Как интересно. Подчинение, ментальная привязка, зависимость от чужих реакций, искусственное увеличение плоти… Это ж какому умельцу он дорогу перешёл, что тот его так наказал? Ошейнику-то не больше двух лет. А судя по сложению, теперь различимому лучше, чем издалека, раньше мужчина был воином, свободным.
