Древний свет - Джентл Мэри (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Попытаться выяснить, нельзя ли это назвать всеобщим убеждением или же только прерогативой Говорящих-с-землей и Хранителей Источника.
Тут длинная галерея привела к залу восьмиугольной формы без соединительного коридора. Через проходы под арками были видны другие залы. Солнце образовывало голубые тени на белых камнях. Этот кроличий садок с низкой крышей не был придуман Народом Колдунов. Мне был виден и более обширный зал, где две женщины со светлыми гривами вывешивали портьеры и знамена, и я гадала, в каком из этих помещений впервые встретилась с той женщиной, которую называли Сутафиори, Далзиэлле Керис-Андрете, Короной Ста Тысяч.
Дуг тронул меня за руку.
— Линн, не было ли неверным мое впечатление об Орландис? Не могла ли она использовать свое положение Чародея для поощрения…
— Резни? — подсказала я. Тогда это круглое, похожее на беличью мордочку лицо было чужим; Дуглас Клиффорд позволил себе осуждать амари Рурик Орландис. Почему меня должна обижать чья-то мысль о том, что она могла так поступить? Это ортеанский образ мышления, а она ортеанка, но в тоже время и посторонняя. Я сказала: — Не знаю, Дугги.
В этом невысоком человеке было что-то от забияки, когда он, чтобы сориентироваться, стал оглядываться по сторонам.
— Я поговорю с Ромаре Керис-Андрете, — сказал он. — Думаю, он здесь. И с представителем некоторых с'ан , как вы считаете? Линн, побеседуйте с Т'Ан Халтерном и Блейзом Медуэнином. Нам нужно знать, кто еще думает так же, как Кассирур. Если ортеанцы из телестре примут насильственные действия такого рода, то, боюсь, как бы подобное не восприняли в качестве предлога для того, чтобы Земля взяла на себя управление Карриком V… и одному Богу ведомо, к какого рода действиям это может привести.
Не знаю, какой из Т'Ан первым поселился в помещения Цитадели, но туда, где появился один, последовали все. Новое жилище Т'Ана Морского маршала я нашла в высокой башне! Это была одна из немногих комнат с узким, как щель, окном. Халтерн смотрел вниз на город.
Я не видела ничего, кроме неба, заполненного звездами, и мелькавших на его фоне рашаку , а потом, подойдя к каменному подоконнику, увидела, на что он смотрел. То были всадники на мархаца х, двигавшиеся по холмам Римона и лугам Имира: группы из трех-четырех человек, с аширен верхом на более низкорослых скурраи , и, судя по одежде, смотревшейся на этом расстоянии в несколько миль ярко-красными, зелеными и золотыми пятнами, они были из самых отдаленных телестре . Северная Ремонде, Пейр-Дадени, Кире. Мне в лицо дул теплый ветер. От гавани начинал накатываться влажный морской туман, постепенно закрывая дома телестре , делая неясными очертания белых стен, меняя зеленый цвет чувствительного к теплу лапуура на пепельно-серый… Отсюда можно было глядеть вниз, во внутренние дворики обнесенных глухими стенами домов телестре , и видеть маленьких аширен , взрослых в ярких одеяниях, мархацев в хлевах и действующие фонтаны. Тучами взлетали угнездившиеся рашаку , встревоженные возвращавшимися в свой город ортеанцами из телестре .
— Здесь уже Андрете из Пейр-Дадени, — сказал старик. — Он снова опустился на кресло-кушетку. Из-за холодных каменных стен она была устлана серыми и черными шкурами зилмеи .
— Должен приехать кто-то еще?
— Т'Ан Имир. Герен не любит городов.
Отодвинулся в сторону занавес из бусинок, и мужчина в морвренской мантии подал нам травяной чай. Его бурая грива была заплетена сложным образом, а кожу между пальцами рук украшали золотые запонки, и что-то в том, как он суетился над Халтерном н'ри н'сут Бет'ру-эленом, заставило меня переместиться и повернуться спиной к окну таким образом, чтобы видеть освещенное этим светом лицо старика. Его тонкая серебристая грива казалась редкой. Но меня встревожила впалость покрытых морщинами щек.
Когда л'ри-ан ушел, я сказала:
— Хал, я не предлагала вам это прежде, отчасти потому, что у нас сравнительно мало сведений о физиологии ортеанцев, но один из врачей Компании…
Халтерн отрицательно покачал головой.
Я спросила:
— Почему же нет?
Без какой-либо жалости к себе или театральности, но с бесконечным сожалением он сказал:
— Это не имело бы никакого значения. Я совсем скоро умру.
Это шокировало меня лишь отчасти. Что же, ведь я достаточно долго имела дело с ортеанцами, чтобы кое-что знать о них; этим полностью объясняется ощущение хорошей осведомленности. Я подошла и села рядом с ним на кресло-кушетку.
— Скоро?
— Скоро, С'арант . Нет, — он поднял тонкую руку, и когда взгляд его бледных глаз встретился с моим, они были полны озорного юмора. — Я воспользуюсь этим, знаете ли. Надеюсь увидеть Медуэнина Т'АнСутаи-телестре . Летнее солнцестояние наступит через шесть дней. Так вот, если я скажу Т'Ан Римон, что терплю это только для того, чтобы увидеть его Короной…
Внезапно его лицо утратило всякое выражение. Он поднес руку ко рту. Я увидела, что он жевал листья атайле , эту траву, приносящую наслаждение и устраняющую боль.
— Хал…
— Атайле — небольшой порок. И, думаю, теперь мне нечего беспокоиться насчет ее свойств, вызывающих пагубную привычку. Нет, — сказал он совсем иным тоном, — не горюйте, Кристи.
— Хал, вы помните ту женщину в Ремонде, Сетин, которая была больна и сказала, что не станет терпеть боль? Вы терпите. Вот что сейчас причиняет мне боль. Я хотела бы, чтобы вы позволили мне пригласить врача.
— Если это доставит вам удовольствие, пригласите.
Огонь в жаровне почти потух. Я наклонилась вперед, чтобы положить в нее щепок зику .
— Не нужно плакать, — сказал он. — Кристи, когда я впервые увидел вас, вы были так молоды, у вас был такой испуганный вид — но и проницательный ум! Я должен благодарить вас, если вообще хоть что-то понял о пришельцах из другого мира. — Он положил руку мне на плечо, и я почти не ощутила ее веса; кости были тонки и пусты, как у птицы. Потом произнес: — Это тело мучает меня. Однако я пожил бы еще, если бы смог, каким угодно образом…
Я пораженно и беспомощно взглянула на него снизу вверх.
— …Как я могу оставить молодого Медуэнина без направляющей руки? И телестре ! Вашим людям, Кристи, я не доверяю и никогда не доверял. Уйти сейчас к Ней… — Он внезапно замолчал. Его светло-голубые глаза без белков были прикрыты мигательными перепонками. В том, что оставалось от этого лица, я все еще видела его: Посла Короны, политика, тайного агента, друга.
Я сказала:
— Кассирур Альмадхера не сожалеет о смерти, ни своей, ни чужой.
— А. — Хал кивнул. — Это церковь. Но то, что мы возвращаемся, не имеет никакого значения, ведь это означает расставание с этой жизнью, с этими людьми, и самонадеянность с моей стороны — думать, что без меня не смогут обойтись, не так ли, С'арант ! Самонадеянность и правда. У нас нет теперь Сутафиори, нет Канты Андрете.
Он подался вперед, к столу, чтобы налить себе травяного чая. Тяжесть каменного кувшина была для него слишком велика. Я не осмелилась помочь ему. Холод, исходивший от каменных стен, должно быть, проник в меня до костей: где-то глубоко внутри я чувствовала дрожь. «Ты должна горевать», — сказал он. Ах, Хал. Этот его скрытый, тихий юмор. Теперь он причиняет мне боль.
— Позвольте мне немного посидеть с вами, — сказала я. — Хал, я не верю в то, что вы делаете. Мы не встретимся снова.
Он поплотнее закутался в шкуру зилмеи .
— Кристи, мы не можем позволить себе сидеть друг с другом, когда до Летнего солнцестояния осталось всего шесть дней… ко мне сюда должны прийти люди, если уж я не могу прийти к ним; вы можете рассказать мне, что происходит в городе. В день солнцестояния я буду в Доме-источнике. Затем он помолчал и проговорил более тихим голосом:
— Вы с нею походили друг на друга. Вы и Орландис. Если я увижу ее в этом сияющем царстве, то спросит ли она меня, почему я покинул землю? Что я ей скажу?
