Драконья алчность - Малинин Евгений Николаевич (бесплатные версии книг .txt) 📗
Пока Поганец медленно перемещался за мою спину, я успел его представить, причем постарался сделать это как мож-но небрежнее:
— Это, матушка Лю, мой ученик и помощник, вы може совершенно не обращать на него внимания! Сейчас мы с моей подопечной прогуляемся в город, а вы проследите, чтобы к нашему возвращению был накрыт ужин…
Матушка Лю сумела наконец справиться со своим изумлением и, переведя взгляд на меня, спросила:
— А где этот обор… ваш ученик будет спать?…
— О, пусть вас это не волнует! — с излишним, пожалуй, энтузиазмом ответил я. — Он у меня крайне непритязателен в быту и предпочитает спать под открытым небом!
Мамаша Лю кивнула, повернулась и пошла к выходу, довольно громко бормоча себе под нос:
— Значит, надо на ночь как следует закрывать двери…
Поганец проводил ее укоризненным взглядом, а когда она вышла, посмотрел на нас и с непередаваемой горечью произнес:
— Вот она, людская подозрительность! Совершенно меня не знает, а уже собирается покрепче запирать двери!
— Именно потому, что не знает, и собирается запирать, — неожиданно хихикнула Шан Те. — Если бы знала, сообразила бы, что это бесполезно!…
Поганец хотел было что-то ответить, но только махнул рукой, зато, увидев, как скалится Гварда, заверещал:
— Ты-то что хихикаешь?… Или уже снюхался с этой… предусмотрительной тетечкой?!
— Да ладно тебе, Сю… — миролюбиво тявкнул синсин. — Ты же знаешь, как мы тебя любим…
— Так любим, что даже доверяем свои жизни! — немедленно подхватил я и, обернувшись к принцессе и ее синсину, добавил: — Поганец согласился показать нам Пакит, причем среди достопримечательностей нам будут представлены и самые злачные места этого великого города. Оказывается, мой Ученик — свой среди местных урок!…
— Как сказал?! — немедленно отреагировал на незнакомое слово Поганец. — Среди кого я свой?!
— Ну… — Я оказался в некотором затруднении. — Я не знаю, как называют эту категорию граждан в вашей великой столице… У меня, в моей… провинции, они имеют довольно много различных обозначений, например: урки, кореша, пацаны, братаны…
— Братья!… — неожиданно подсказал Поганец.
— Ну нет! — резко отверг я его подсказку. — Братьями у нас называют либо кровных родичей, либо близких товарищей по… э-э-э… общей борьбе.
— Ну! — удовлетворенно воскликнул Сю. — Я и говорю — братья… по общей борьбе! На эмблеме Хунь мэнь так и написано: «Войдешь в ворота Хун — соединишься с братьями!» Они к тому же и кровные… эти… братья — каждому новичку отрубают первую фалангу левого мизинца, чтобы, значит, кровью связать!
Я невольно опустил взгляд на длинные руки Поганца, но он тут же спрятал их за спину и недовольно полюбопытствовал:
— А чегой-то ты рассматриваешь?…
— Да вот смотрю, не братик ли ты чей-нибудь, — в тон ему ответил я.
— Нет! — быстро пискнул он. — Ничей я не братик, я у мамочки один был!
Тут он вытащил свои ладошки из-за спины и, растопырив длиннющие пальцы, показал их всем окружающим.
— Одиночка, значит… — негромко тявкнул Гварда.
— Послушайте! — неожиданно воскликнула Шан Те, которой, по всей видимости, надоело слушать нашу пикировку. — Так мы идем в город или нет?!
— Конечно идем! — воскликнули мы с Поганцем в один голос, а синсин просто развернулся и неспешной трусцой проследовал к выходу.
Мы последовали за ним, причем первым поспешил к дверям Поганец, мстительно буркнув напоследок:
— Мне положено быть впереди, я все-таки… этот… проводник!…
Город Пакит, столица Поднебесной, был не слишком велик и невообразимо странен. Взять хотя бы расположение престижных кварталов, кварталов, где проживала беднота, и район трущоб. Престижной частью любого земного города является его исторический центр, в котором располагаются художественные памятники, наиболее древние и интересные здания и культурно-развлекательные заведения. Другой престижной частью города обычно бывает недалекий, экологически чистый пригород со свободной застройкой. Беднота в любом городе, как правило, селится в старых многоэтажках, и именно районы такой застройки являются ее оплотом, а трущобы… Ну, трущобы, в которых обитают отбросы города и где плодится и размножается его криминальная составляющая, могут появиться практически в любом районе города, хотя, как правило, это бывает место вокруг какой-нибудь фабрики или мастерских… Именно это место, служившее обиталищем многодетного рабочего люда, становится трущобой, когда производство, кормившее этот люд, умирает. Так вот Пакит никоим образом не соответствовал этому обычному раскладу!
Престижных кварталов в столице Поднебесной было всего… один, а именно Синий Пригород! Эту часть города, располагавшуюся прямо у западной городской стены, населяли самые состоятельные и почтенные горожане и их довольно многочисленные семьи. Семей этих, как мы узнали, было совсем немного, чуть более сорока, и им вполне хватало одного Синего Пригорода. Центральная, наиболее древняя, часть Пакита представляла собой комплекс храмов самого разного толка, окруженных наскоро возведенными деревянными одноэтажными постройками, в которых ютилась беднота, паразитировавшая на паломниках, шедших к этим храмам нескончаемым потоком! При этом персонал самих храмов был крайне невелик — не более десяти-двенадцати человек плюс пятеро-шестеро уборщиков, набиравшихся из тех же самых бедняков, живших в ближайшей округе.
Когда я поинтересовался у нашего… гида, почему столь доходное дело — организация поклонения божествам и исполнение религиозных обрядов — не смогло породить толпу бездельников, Поганец ответил, что дело-то, может быть, действительно прибыльное, вот только практически всю прибыль храмам надлежит обращать в самоцветы и вносить в казну Желтого Владыки и храмовый штат назначается тем же ведомством… Так что штатных единиц в храмах немного, а вне штата задарма горбатиться никто даже в храмах не желает!
Вокруг храмов, как я уже отмечал, целые улицы были заселены беднотой, которая… торговала! Торговала всем, чем угодно! Торговала где угодно. Это были и большие, занимавшие целый домик, лавки, хозяева которых даже нанимали продавцов. Это были маленькие лавочки, торговлю в которых вели державшие их семьи, причем, как правило, за прилавками стояли дети, жалостливо взывавшие к многочисленным прохожим и рассказывавшие совершенно фантастические истории о происхождении и качестве своих товаров. Это были совсем крошечные лавочки, напомнившие мне будки сапожников, существовавшие в моем родном городе во времена моего детства. И наконец, это были торговцы вразнос, норовившие пихнуть своим лотком, коробом, связкой, тачкой как можно больше народу — этим они якобы привлекали внимание к своему товару.
