Право учить. Повторение пройденного - Иванова Вероника Евгеньевна (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Льюс забылся беспокойным, но радостным сном, а я устроился в одном из кресел, вытащив его к середине комнаты и установив так, что мог видеть одновременно и дверь, и окно. Как ни забавно это прозвучит, наш отдых был вполне заслужен многотрудными часами от обеда до ужина (правда, никто так и не собрался предоставить нам ни одной перемены блюд).
Трудился, в основном, я, хотя и на долю молодого герцога выпало несколько обязанностей, полностью соответствующих силам, которыми он располагал. В частности, отбором из обширной библиотеки личных покоев тех томов, которые можно безболезненно сжечь. Признаюсь, меня посетило сомнение, что недурно образованный человек согласится на столь варварское обращение с книгами, но Льюс, потратив на размышления не больше минуты, дал высочайшее разрешение делать с предметами обстановки всё, что угодно моей душе, объяснив это очень простой причиной: будем живы — книг раздобудем, а если их огненное упокоение поможет кому-то выжить, можно считать, они были написаны не зря. Я поддержал высказанную точку зрения и заверил своего коллегу по заточению, что лишнего жечь не буду, после чего соорудил костерок, благо камин в одной из комнат имелся.
Да, надо сказать, смежных комнат в покоях, отведённых герцогу, было всего три: гостиная, кабинет, совмещённый с библиотекой, и спальня. В последнюю мы и перебрались, когда за окнами начали сгущаться сумерки, а процесс познания, как и положено, происходил в кабинете. А поскольку кроме нас рядом никого не оказалось (личные слуги и стража Льюса тоже чувствовали себя неважно, а потому были отделены от своего господина, дабы не допустить злотворного влияния на его здоровье), мы были вольны заниматься любым непотребством. И занялись.
Всерьёз заинтересовавшись влиянием теплоты жидкости на поведение яда, растворённого в ней, я притащил из спальни тазик для омовения, вылил в него часть воды, которая в избытке была предоставлена Магайону (разумеется, для пущей уверенности, что герцог отравится), и приступил к медленному и осторожному нагреванию, которое помимо успокаивающего зрелища горящего пергамента имело и другие положительные результаты.
В самом деле, с повышением теплоты, частички яда начинали всё быстрее и охотнее выстраиваться в цепочки, схожие по своим качествам с теми, которые получаются при плетении Кружев заклинаний. Наибольший эффект был достигнут, когда вода сравнялась по своей теплоте с человеческим телом, но это как раз было неудивительно: вряд ли неизвестному кудеснику для его целей требовались иные условия, нежели те, что обеспечивает живой организм. Правда, количество образующихся цепочек не увеличивалось, из чего можно было заключить: в воде не присутствуют питательные вещества, способствующие росту «живого» яда в размерах. Чтобы довести эксперимент до логического завершения, я продолжил нагрев, и весьма порадовался собственной предусмотрительности, потому что стал счастливым обладателем первого и наиболее доступного способа решения проблемы. Как только состояние воды приблизилось к закипанию, цепочки практически перестали образовываться, а в самом процессе кипения исчезли вовсе. Когда часть закипевшей воды была отлита в кувшин и слегка остужена (пришлось выждать ещё полтора часа), можно было праздновать победу: кипячение уничтожило малейшие следы яда. И в этом смысле Льюсу тоже повезло, потому что, как простудившегося, его поили травяными настоями, а они, естественно, приготавливаются путём выдерживания лекарственной зелени и прочей трухи в кипятке.
Выяснив, каким образом можно обезопасить людей, не заставляя пить жуткую смесь пресной и морской воды из городских колодцев, я перенёс своё внимание и усилия на решение второй задачи, а именно: как быть с уже отравленными. Поскольку образец для опытов имелся (и даже не возражал против своего участия в исследованиях), медлить и сомневаться было некогда. Вена на левой руке Люса была проколота и зажата моей ладонью, а герцогу было строго-настрого приказано дышать ровно и глубоко. Не знаю, понимал ли молодой человек мои действия, но они были исполнены глубокого смысла. Я следовал своему прямому назначению. Разрушал.
Как учат умные книги, количество крови в теле человека в отдельные периоды — величина постоянная, разве что сия жидкость может время от времени становиться то гуще, то жиже. А поскольку она перемещается по кругу, постепенно проходя через все участки тела, можно предположить, что рано или поздно через один и тот же сосуд протечёт вся кровь, следовательно, можно изъять из неё отравленные струйки.
На практике это оказалось не таким простым делом, как в теории: мне приходилось одновременно следить и за Кружевом Крови, чтобы знать, когда к месту прокола подплывает яд, и не позволять Пустоте сожрать ни одной капли здоровой крови. После часа утомительной процедуры, существенно сократившей количество отравы в теле герцога, пить обнаруженное в одном из шкафов густое красное вино понадобилось и Льюсу, и мне. Герцогу — для пополнения жидкости в организме, мне — для восстановления сил, которых было потрачено столько, что полбутылки «Медвежьей крови» не принесли закономерно ожидаемого хмеля.
За трудами время пролетело незаметно, как и положено. А поскольку молодому герцогу отдых был не только предписан, но и всячески необходим, я отправил своего подопечного спать и теперь с лёгкой завистью прислушивался к сонному дыханию, доносящемуся со стороны кровати. Самому-то мне спать было строжайше запрещено...
Льюс принял заявленный мной титул без раздумий, а став свидетелем странных манипуляций, принёсших существенное облегчение и телу, и духу, более ни капли не сомневался в том, что меня следует называть Мастером. Даже хуже: он был твёрдо уверен, что пока я рядом, ничего дурного не случится. По определению. Сложившееся положение могло вызвать только печальную улыбку, но всё было правильно: молодой герцог действовал в полном соответствии с вбитыми в голову ещё в детстве заблуждениями, удачно подтвердившимися и в зрелом возрасте.
Не отличаясь болезненным любопытством, я никогда не интересовался подноготной возникновения и развития клана Мастеров, однако после близкого знакомства с Рогаром всё же заставил себя вникнуть в детали. Разумеется, обратившись к первоисточнику, то бишь, к своему кузену, который, собственно, некогда всё и затеял. Не скажу, что Ксо делился информацией охотно. Напротив, корчил усталые и недоумённые рожи, спрашивая: «А оно тебе надо?» Я твердил, что «надо». Он не верил, и пришлось приложить немало сил, чтобы выудить необходимые мне сведения, изложив-таки которые, Ксаррон укоризненно вздохнул. Вкладывая в свой вздох примерно такой смысл: «Зачем было тратить время занятого родственника на ерунду, понятную и так?»
Понятную, да. Но несмотря на всю простоту, ерунда эта имела занятные черты.
Сам по себе Мастер мог не отличаться выдающимися физическими и умственными качествами, будучи человеком средних достоинств. Его сила и слабость состоит совсем в другом: в умении занимать строго предписанное место.
Мастера не владеют магией в том объёме, чтобы иметь возможность нанести кому-то вред: об этом был великолепно осведомлён мэнсьер, запирая дверной замок. Мастера, как правило, недурно владеют воинскими искусствами, но крайне редко применяют их на практике, предпочитая совершенствовать иные навыки. Нет, не поймите меня превратно: с Мастером трудно справиться в честном поединке, а от удара в спину не спасёт ничто, но именно в способности не только уйти, а и не допустить такого удара и состоит мастерство. Третья сторона зеркала, вот что такое «Мастер».
Ему не интересно уметь всего лишь отражать любую атаку и не нужно предугадывать действия противника. Он вынуждает врага самого делать шаги, что приведут к поражению. Просто? Очень. Только, пожалуй, более трудоёмко, нежели махать мечом. Но для того, чтобы потянуть за нужные ниточки, необходимо оказаться в центре паутины. Так и Мастер сначала должен занять единственно верное место — в пространстве, во времени, в сердцах и умах людей, а потом... Наблюдать за происходящим, изредка, мягко и неназойливо поправляя курс, по которому движется корабль действия. Понятно? Нет? Поясню ещё раз. Мастер не решает проблемы сам, а только подталкивает других к решению. Верному, кстати, для тех, с кем случилась беда, а не для себя самого. Чаще всего участие Мастера сводится к беседе или нескольким советам, которым вольно и не следовать. Но бывает и так, что достаточно просто выслушать, а человек, доверяя словам обдуманные и случайные мысли, самостоятельно находит выход из лабиринта. Говорят, именно умение слушать и отличает Мастера от всех прочих... Не знаю. За собой я такого не наблюдал. Точнее, слушать люблю, правда, не могу удержаться от того, чтобы превратить исповедь в беседу. Наверное, это глупое и напрасное стремление, но поступать иначе пока не научился. Может быть, с течением времени я и смогу так же безошибочно, как Рогар, оценивать окружающих и влиять на их жизнь, не прибегая ни к словам, ни к действиям...
