Золотой ключ. Том 3 - Роун Мелани (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
В самом темном углу лицом к стене стояли три большие картины. Элейна осторожно перевернула их.
Матра Дольча! Первая — великолепный портрет Андрее Грихальвы. Элейна разглядела искусно наложенные тайные письмена — впрочем, прочитать их она не сумела. Сарио еще не успел ее этому научить. Но она догадалась, что они означали.
Кипарисы символизируют Смерть.
Рядом Элейна обнаружила портрет Никойо Грихальвы. На нем почти не было тайнописи, но на груди виднелось кроваво-красное пятнышко, похожее на след от булавочного укола.
Последнее полотно оказалось самым большим. Элейна отодвинула остальные в сторону и развернула свою последнюю находку. Уже почти совсем стемнело. Сначала она не могла ничего разобрать из-за того, что центр картины занимала какая-то странная клякса.
Комната, бедная, практически голая, возможно, на верхнем этаже, поскольку потолок чуть скошен, дощатый пол. Несколько скромных предметов мебели и кровать, вроде той, что стоит в ее темнице. Клякса при более внимательном осмотре оказалась вовсе не кляксой, а серой человеческой фигурой.
Элейна наклонилась пониже. И почувствовала запах мирта. “Говорящий с мертвыми”. Фигура была "женская.
С отчаянно бьющимся сердцем Элейна отступила на шаг. Неужели именно так Сарио прячет людей в свои картины? Сначала рисует комнату, а потом заключает в ней тело жертвы? И с ней он намеревается поступить таким же образом?
Моронна! Портрету Сааведры более трехсот лет. Нынешний Сарио не мог его написать. Это так же невозможно, как синие розы. Однако.., два Сарио Грихальва стали Верховными иллюстраторами — этот и тот. Элейна видела автопортрет первого Сарио — красивый, с темными глазами и смуглой кожей. Он совсем не походил на этого Сарио, типичного Грихальва, кровь чи'патро уже не была столь густой.
И все же.., если этот Сарио узнал о существовании подобного заклинания, почему бы ему не попробовать его в деле?
Если бы только у нее была лампа! Элейна снова начала пристально всматриваться в картину. Кажется, она заметила золотую прядь волос? А вот и еще одна. У этой женщины светлые волосы. Во веем дворце только две блондинки — принцесса Аласаис и ее горничная из Гхийаса.
Смешно.
Однако Элейна аккуратно поставила картины на место, чтобы Сарио не догадался, что она их трогала.
На следующий день, когда он пришел на очередной урок, Элейна задавала ему лишь очевидные вопросы.
— Откуда вы столько знаете, мастер Сарио? Он мягко улыбнулся.
— Я прожил долгую жизнь.
От его тихих слов по телу Элейны пробежала дрожь, хотя двор под ними был залит яркими лучами солнца. Ожившая, сошедшая с холста принцесса. Молодой человек, который прожил долгие столетия. Эти фантазии казались абсурдными в ясном свете дня.
Но даже солнце не смогло прогнать из ее сердца холод.
Как и Сааведра, она стала пленницей. Один день сменялся другим. Ничего не происходило. Сарио проводил с ней долгие часы. Матра Дольча, он удивительный художник. Он так много знает.
"Сарио — убийца, а я ничуть не лучше, потому что не смогла отвергнуть его предложение. Агустин, прости меня”.
И Агустин простил бы Элейну. Она плакала и молилась, чтобы он выжил.
Наступило утро Миррафлорес, и неожиданно распустились цветы — белые, пенные на кустах и кроваво-красные на клумбах. Служанки в свежих платьях разбрасывают лепестки по дорожкам, а Тимарра до'Веррада провела все утро с принцессой Аласаис, выбирая растения и молодые листики, а потом смешивая их с пряностями, чтобы приготовить сухие ароматические вещества.
Сарио появился сразу после того, как прозвучал обеденный гонг.
— Любопытные новости, — весело сообщил он, словно в очередной раз принес последние сплетни. — Ассамблея Временного Парламента приняла конституцию, которая будет в течение ближайших двух или трех дней представлена Великому герцогу Ренайо как высочайшее достижение вместе с заявлением, что они собираются объявить выборы в Парламент.
Под мышкой он держал свернутую бумагу для рисования. Элейна взяла листы, разгладила и положила на стол.
— Что это такое?
— Рохарио до'Веррада. Наконец-то я его увидел. Теперь он влиятельный член Парламента. Если выборы в следующем месяце действительно состоятся, его почти наверняка изберут. — Сарио рассмеялся. — До'Веррада заседает вместе с простолюдинами!
— А что вы собираетесь делать? — дерзко спросила Элейна. Потом, не в силах справиться с собой, схватила карандаш и добавила несколько штрихов к рисунку. — Это не правильно. Вот так, неужели вы сами не видите? В нем есть сила, которую вы не сумели показать.
Наступило молчание. Она подняла глаза на Сарио” — вдруг поняв, что впервые поправила своего учителя.
Он вырвал карандаш из ее руки, склонился над наброском и.., ничего не сделал. Просто молча смотрел на рисунок.
Наконец он выпрямился.
— Я вижу. — Его лицо сохраняло непроницаемое выражение. — Матра Дольча! — воскликнул он так, словно забыл о присутствии Элейны. — Чтобы за все эти годы я нашел только одного, и тот оказался лишенной Дара женщиной! Тебе, я полагаю, это покажется забавным, милая.
Элейна покраснела, но тут же поняла, что он обращался не к ней. Тогда к кому? При каких обстоятельствах она слышала такой же голос?
"Еще не пришло время освободить тебя, любимая”. Любимая… Сааведра.
Конечно.
Сарио прислушался к чему-то и быстро ушел, но дверь за собой запереть не забыл. Весь этот долгий день Элейна провела одна, размышляя о живой женщине, заключенной внутри картины.
Когда на двор опустились сумерки, а в ее комнате начали сгущаться тени, Элейна услышала далекое пение — нежными голосами санктас пели Гимн Цветению, пели для девочек, ставших девушками.
«Матра Дольча, смилуйся над Агустином. Ведь каждая девушка рано или поздно становится женщиной, пожалуйста, он тоже имеет право на жизнь, на жизнь мужчины… Какой бы она ни была… Иллюстратор не может иметь детей, да и умереть ему суждено молодым… Не все равно, пожалуйста, сжалься над ним, Матра Дольча!»
В замке повернулся ключ. Слегка приоткрылась дверь.
— Нет! — закричал Сарио. — Нет! Я запрещаю! Послышался слабый голос Великого герцога Ренайо:
