Леди ведьма. Рыцарь Ртуть. В отсутствие чародея - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер
— Я рассказал садовнику, миледи, а он передаст дальше! — Виллем приостановился для поклона и побежал на свой пост.
Сквозь деревья Корделия видела живые изгороди, цветы и аккуратно подстриженные лужайки. Было ясно, что садовники здесь даром времени не теряют. Наконец странники миновали последний поворот, и где-то в четверти мили перед ними предстал старый большой оштукатуренный дом, наполовину каменный, наполовину деревянный. Стекла в свинцовых переплетах ярко блестели на солнце. У Корделии перехватило дыхание: окруженный цветами и декоративным кустарником дом выглядел поистине восхитительным. Корделия вынуждена была признать, что жилище у Далилы выше всех похвал.
Когда они приблизились к дому, по лестнице торопливо спустился седовласый и седобородый мужчина, за ним поспешали слуги. Всадники осадили коней, и встречающие разразились приветственными криками.
— Далила! — воскликнул старик глубоким звучным басом. — Приди же в мои объятия, дитя мое! О, как же ты меня напугала! — Он протянул руки, Далила бросилась к нему, и старик прижал ее к груди, а потом чуть отстранил и проговорил с лучезарной улыбкой на губах: — Я так переживал за тебя, так страшился, что с тобой случилась беда и ты уже никогда не вернешься домой!
— Увы! И я боялась, отец! — И она вновь упала в его объятия.
Ален наблюдал трогательную встречу, растроганно улыбаясь, а вот Корделия с Джеффри обменялась взглядами, преисполненными скептицизма. Сестра чуть заметно кивнула. Семейная сцена выглядела насквозь фальшивой. Корделия решила, что придется-таки выйти замуж за Алена хотя бы для того, чтобы защитить от людей, злоупотребляющих его добротой.
Минуту спустя она, конечно же, обругала сёбя за эту мысль.
Старик вновь отстранил Далилу и посмотрел на нее с укоризной:
— Как же ты могла, дорогая, так встревожить своего отца, подвергаясь подобной опасности?
— Я… я виновата, батюшка, — потупилась Далила. — Но Роланд прислал мне весть с просьбой о встрече у некой ивы в чаще лесной на утренней заре… вернее, я так решила…
— Молодой Роланд? — Ее отец нахмурился. — Но ведь он приехал в тот самый день, когда ты пропала, и не застал тебя!
— Да. — Далила смотрела на отца, явно не решаясь заговорить. — Весть, которую он послал мне, оказалась фальшивкой, отец мой. Я поняла это слишком поздно, когда сидела под ивой, где он назначил встречу, а сам не пришел… не пришел… — Она с трудом сдерживала рыдания.
— Ну, полно, полно! — старик выдернул из-за манжеты носовой платок и промокнул щеки дочери. — Конечно же, он не пришел, ведь он не знал, куда и зачем ты отправилась! Когда мы сообщили ему, что ты исчезла, он был обескуражен не менее, чем я! — Отец Далилы нахмурился. — Но кто же принес тебе эту ложную весть, моя дорогая?
Далила вновь потупила взор и прикусила губу.
— Нет, ты должна рассказать мне! — сурово потребовал отец.
Но она, отводя глаза, проговорила с неохотой:
— Я не могу, отец. Это было бы… дурно.
— Дурно? Сообщить мне имя того, кто предал тебя? Ну-ка, дитя мое! Говори все как есть!
Но она, не поднимая глаз, продолжала качать головой.
Корделия заметила, как на лбу у старика сгущаются грозовые тучи, и решила, что пора вставить слово кому-нибудь еще. Однако и брат ее, и воздыхатель слишком заботились о своей чести, чтобы заговорить, а Бор, разумеется, вообще не в курсе дела — ведь его не было с ними, когда Далила поведала свою историю.
— Это была ее сестра.
Старик в ужасе уставился на Корделию. Затем, помрачнев, опустил голову.
— Далила, это правда?
Далила, прикусив губу, едва кивнула.
— Так это ее сестра подстерегала вас на дороге! — воскликнул Бор. — Сударь, я подоспел как раз вовремя, чтобы помочь отбиться от нее и ее прихвостней, так что знаю, о чем говорю.
Старик поднял голову:
— Что это значит, сударь? Что за прихвостни?
Бор пожал плечами:
— Здоровые, грубые парни в темных одеждах, с мечами и маленькими щитами. Отпетые негодяи, судя по виду, однако им оказались не по зубам два юных рыцаря и… — Он ухмыльнулся. — … лесной разбойник, который случайно оказался рядом.
— Именно так, — наконец подал голос Джеффри.
— Не могу поверить! — Старик побелел как полотно. Он заметил муку в глазах Далилы и застонал. — Но, вижу, придется. Нет, мы должны расспросить твою сестру и услышать правду из ее уст.
Слезы дрожали на ресницах Далилы.
— Мне кажется, достопочтимый сэр, — мягко произнес Джеффри, — ты вряд ли снова увидишь свою вторую дочь. Узнав, что здесь произошло, она постарается держаться подальше от отчего дома.
— Нет, не говори так! — в отчаянии посмотрел на него отец. — Неужели мне в любом случае суждено лишиться одной из дочерей?
Джеффри с Корделией переглянулись, и Корделия заговорила, тщательно подбирая слова:
— Возможно, есть выход. Я не уверена, но выход, кажется, есть. Давайте повременим до утра с окончательным решением и хорошенько все обдумаем.
— Ну, конечно же! — Однако старик выглядел озадаченным, и чело его не прояснилось. — Не сомневайтесь, что я буду благодарен за любую идею.
Он снова обратил взор на Далилу:
— Кто эти добрые люди, проводившие тебя к дому, моя дорогая? Нельзя ли мне узнать их имена?
— Лишь те, которыми они назвались мне, отец, ибо эти господа дали зарок никому не называть своих истинных имен, пока не достигнут некой цели.
— Которая, разумеется, тоже не подлежит разглашению, — кивнул старик. — Итак, вы странствующие рыцари?
— Именно так, — склонил голову Ален с несколько озадаченным видом.
Корделия поняла, почему. Старик явно из дворян: возможно, помещик, а скорее даже — рыцарь, пусть из самых незначительных. И было почти невероятно, чтобы наследный принц доселе никогда с ним не встречался, ибо так или иначе ему была представлена вся знать Грамария. Разумеется всегда остается несколько гордецов, что никогда не бывают при дворе, похоронив себя в деревне и занимаясь исключительно своими поместьями… Но дом этот вовсе не замок, здесь не было ни рва, ни цитадели, и хотя во всем чувствовалось удобство, однако отсутствовала та роскошь, что пристала знатному лорду.
— Простите мою невоспитанность, — не отпуская руку отца, обратилась к гостям Далила. — Дамы и господа, позвольте представить моего отца, сэра Юлиана Лефевра. Отец, сэр Ален… сэр Джеффри, его сестра, леди Корделия… и сэр Бор Элмсфорд.
Каждый из молодых людей склонил голову. Корделия, будучи верхом, не присела в реверансе, однако улыбнулась со всей теплотой.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, и позвольте поблагодарить вас от всего сердца! — восклицал сэр Юлиан, широко раскинув руки. — Умоляю вас, спешивайтесь! Мои конюхи позаботятся о лошадях. Милости прошу в дом! Вам необходимо умыться с дороги, необходимо поесть! Позвольте же мне выразить свою благодарность! Нет, вы просто обязаны задержаться на день, на два дня, на три, чтобы я мог выказать все гостеприимство, которое вы заслужили.
— Путь был неблизкий. — Джеффри и Ален переглянулись. — Мы с удовольствием умоемся и немного отдохнем.
Ален повернулся к Корделии:
— Ты не возражаешь, миледи?
— Ни в коем случае, — тут же отозвалась Корделия. Она вовсе не собиралась предоставлять мальчишкам возможность остаться в доме Далилы без нее. — Я тоже буду рада отдохнуть.
Ален широко улыбнулся сэру Юлиану.
— Благодарю тебя, сэр. Мы воспользуемся твоим гостеприимством.
— Я так рад! — воскликнул старик. — Входите, входите!
Глава одиннадцатая
Грумы увели лошадей в конюшни. В головах обоих Гэллоугласов зазвучали слова Фесса:
«Прощай, Корделия, будь начеку, Джеффри. Эти люди вовсе не те, за кого себя выдают. Зовите меня при малейшей необходимости».
«Мы так и поступим, Фесс», — пообещала Корделия.
И Далила, и Бор гадали, почему Корделия со своим братом притихли на несколько секунд. Обмена мыслями они не уловили, ибо Фесс передал свое сообщение скрытым телепатическим способом, изобретенным Гэллоугласами исключительно для общения между членами семьи.
