Что-то остается - Кузнецова Ярослава (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Жесткие складки плаща подозрительно шевельнулись. Стуро отступил на шаг.
— Имори, это ко мне… то есть… ну, что вы на него все уставились? Это Мотылек, Сычов приятель.
Пауза.
Я обогнула Имори — Стуро сейчас же уцепился за мою руку. Он тяжело дышал.
— Не бойся, милый. Они не посмеют сделать тебе ничего плохого.
— Ты хочешь сказать, это и есть та тварь, которую ты… изучала?!
Имори потешно хлопал белесыми ресницами. Я ожидала, что Норв скажет на прощание какую-нибудь сальность, но он только усмехнулся невесело.
— Айда, ребята. Нечего зря по сторонам зевать. Пора нам. Прощай, Эрб. Прощай, Дана. С Богом, голубка.
Альханы повскакивали в седла и нестройной группой выехали за ворота. Донесся заливистый свист и лошадиный топот — кавалькада удалялась в сторону перевала.
С Богом, Норв. Больше не увидимся.
Пальцы Стуро сильнее сжали мою ладонь. Губы ткнулись в ухо.
— Ты что-нибудь узнала? Узнала, да? Где он?
— Здесь были люди, — ответила я, — Те, кого Ирги ждал. Те самые.
Лицо Стуро стало как кора у вяза, серо-зеленое. В глаза смотреть — только душу выворачивать. Я опустила голову.
— Наверняка ты их видел, этих людей. Они оставляли лошадей у крыльца, когда заходили в трактир. Они недавно уехали. В Долгощелье.
— Трое… — прошептал Стуро.
— Что?
— Трое. Их было трое. Ир… э-э… — Стуро стрельнул глазами по сторонам и не посмел произнести имени побратима даже шепотом, — Он говорил, их шестеро.
— Альсарена, — Имори тряхнул меня за плечо, — Что тут происходит? Давай-ка, выкладывай.
— Сыч пропал, — выдохнула я.
— Сыч? Куда еще пропал?
— Сыч? — Данка выскочила из дверей, — Сыч? Как? Как пропал?
Я схватила Имори за ремень.
— Он пропал, слышишь? Он исчез. Те трое, с которыми сцепился Волг… ну, мальчишка-альхан, они поехали в Долгощелье. Сыча там нет. Мотылек говорит, их должно было быть шестеро.
— Кого шестеро? — Имори нахмурился, — Во что ты ввязалась, Альсарена?
Остальные трое, скорее всего, недалеко. Ирги их отвлекает, скрывается по лесам, может быть, вместе с собаками. А те, которых мы видели, решили засаду организовать. В доме. Будут сидеть и ждать там.
— Тут давеча один в возке проезжал, — прогудел Эрб, — Можа, он…
Данка закусила пальцы.
— Эва, как вывернулось… Правду, значит, говорил. Я-то, дура, думала, стращает мужик. Отряд, мол, за ним снаряжен, шарит, мол, по горам… Да не поверю, что он эдаких субтильных забоялся, хошь их трое, хошь шестеро!
— Субтильные, — фыркнул Имори, — Что ты, девка, понимаешь! С длинным я бы еще встал, с красавчиком… хм… не знаю. А вот с недоростком — увольте. Давай, девка, не жмись, раз такое дело. Говори, как есть.
Дана закатила глаза, вспоминая. Эрб сопел, поглядывая на дочь.
— Ну… не очень-то я помню… Крутил он что-то, вокруг да около… Веревку какую-то поминал, сорняки… эти, лапы…
Имори вдруг подобрался, напрягся.
— Лапы? Кошачьи лапы?
— Во-во. Веревки, лапы…
— Чертополох и веревка? — он развернулся на месте, — Слышь-ка, золотко…
И тут Стуро, доселе смирно стоявший рядом, отпихнул меня. Всем телом сунувшись вперед, с размаху боднул головой Имореву руку. В следующее мгновение ворох черного тряпья колесом прокатился по воздуху, мелькнули перехваченные ремешками сапоги и вот уже Стуро ничком растянулся посреди двора, в соломе и ошметках навоза.
— С-стервец… — прошипел Имори, выдавливая из основания ладони две красные капельки.
Данка завизжала. Я крепко прикусила кулак. Это надо же было оказаться такой слепой, глухой, ни о чем не желающей думать бестолочью!
Кошачьи лапы. На найлерте — «нгамет ртамен». Нгамерты. «Ночная аристократия». Люди, возведшие заказное убийство в ранг искусства, чуть ли не религии.
Чертополох и веревка. Один из самых известных нгамертских кланов. Альдамарский, между прочим.
Стуро поворочался в грязи и приподнялся, нервно облизывая губы. За моей спиной что-то длинно зашуршало. Имори, привалившись к косяку, медленно, очень медленно сползал на пол, а Эрб смотрел на него, беззвучно разевая рот.
Данка снова завизжала.
Ирги Иргиаро по прозвищу Сыч-охотник
Все это уже было. Было. И не раз. В снах моих.
Кляп во рту, натуго скрученные руки, мешок, нетряская рысь нилаура…
Они нашли меня.
Как они меня нашли, Кастанга их заешь?!.
Фонарь на возке. Чертов фонарь на возке. Они были там, в гостинице. Они увидели меня…
Тан. Тана — не обмануть. Если он меня увидел, то — узнал, и плевать ему, сколько я бился, чтобы поставить движения. Это же — Тан…
Бумага! След к Стуро! Нет, боги, пожалуйста…
В бумаге черным по белому написано — Мотылек Иргиаро, брат, наследник… На двух языках.
Но они ведь не знают, где живет Сыч-охотник… Или знают? Что они делали там, в гостинице? Может, ехали в Долгощелье?..
Да если даже и не знают — Тан. Тан со своим барабанчиком. Он спросит меня, и я… Я не продержусь долго.
«— Стучи. Стучи, ну!
— Я… не… не могу…»
— Перебивай ритм, чтоб тебя, — и по щекам — раз, и два…
А тут чем стучать, когда руки связаны?..
Но, может, бумагу не нашли, она ведь в сапоге… Проверить бы… Подергал руками — так, для порядку. Когда связывает Тан, рыпайся, не рыпайся…
Кто шестой, тот, что остался в седле? Рейгелар? Может, сначала меня спросит он? Хоть какая-то фора ребятам…
Погоди. Погоди, приятель. Почему ты так уверен, что у них приказ на подчистку? Вдруг Энидар просто велел привезти Ирги Иргиаро живьем, они ведь понимают, что я не стану обрастать, чтобы не подставлять никого… А может, они меня пожалеют?..
Час от часу не легче. Пожалеют, ха. Даул — тот мог бы, пожалуй, привезти только меня. И Алуш. И Кайр с Арито… Кто шестой, боги, если Рейгелар…
Неважно. Для Тана то, что ты сделал — личное оскорбление. И Тан наизнанку вывернется, но добудет и Мотылька Иргиаро, и свидетельницу Альсарену Треверру. Именно затем, чтобы ты выл и ползал в ногах у Энидара, и ты будешь, будешь — и выть, и сапоги ему лизать, даже зная, что бесполезно, — есть вещи куда хуже своей боли…
Ребята, уходите. Услышьте меня, уходите! Стуро, козявочка, Альса, я же говорил… А ты «ни черта не поняла». Боги, ну что стоило сказать прямо…
Ты боялся. Боялся, что они действительно уйдут. Вот и тянул, сколько времени тянул кота за хвост… Не кота. Кошку. Черную когтистую кошку… А ребята спят, они же по второй кружке высосали…
Пусть я умру, боги, пусть вот сейчас, здесь прямо — умру. Тогда их не тронут, или просто убьют, но им не висеть на стене перед Рейгеларом, пожалуйста, Вышние, ну, что вам стоит?..
Прекрати истерику. Баба. В конце концов, ты знал, что делаешь, когда влезал осенней ночью на подоконник; в руке — поводок Редды, за спиной — Зеркальце, мешок с тенгонником и метателями, с шестью тысячами «лодочек»… Ты знал, что плюешь Семье в лицо, и пока был жив отец, ты ни за что бы на это не решился. Первая ночь Введенного в Права Главы стала последней ночью Анаора Эуло. И родился Ирги Иргиаро. Из детского имени, которым звала меня мама. И Лерг…
Стуро, братец, оно случилось, наше с тобой «если что». Уходи. Забирай Альсу, перетряхивай тайник и чеши в Каорен, козявочка, ну, сообрази, малыш, догадайся, что меня взяли, что меня нет уже, уходи!!!
Ты ничего не сможешь сделать Тану, малыш. Тану, Алушу, Даулу — ты не успеешь их тяпнуть. Ты даже заставить их убить себя не сможешь, братец, я не думал, что все они идут за мной. Лучшие люди Семьи… Конечно, их есть кому подменить, кроме, разве что, Тана… Даже у Рейгелара, если шестой — Рейгелар, — есть замена… И Энидар отправил их, чтобы достать меня. Чтобы наверняка достать.
Энидар… Воспитанный одержимой Ринаорой, сам такой же одержимый… Угрюмый подросток с требовательно-ждущим взглядом…
Ты ошибся, Железный Лоутар. Ошибся. Мало перешло ко мне от тебя. Ты думал, мне приятно будет осознавать, что брат мой, который мог бы претендовать на мое место, перервет любому глотку за непочтительное слово обо мне и, скажи я — прыгни с обрыва на камни — прыгнет, счастливый, что доставил мне удовольствие. Если бы ты так не думал, не взял бы его в дом, не признал бы сыном. А мне приятно не было.
