Карта мира - Носырев Илья Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Лицо его было светло, как лица святых на иконах. И как ни был Рональд слаб, и туманен его взор сколь бы ни был, он в тот же миг понял, что это Лоренс Праведник. Рыцарю захотелось закричать, заплакать, пасть перед святым ниц, но ничего он не мог — ибо душа его жила и чувствовала совсем отдельно от тела.
Лоренс улыбался, неся тело рыцаря на руках. Они вмиг пересекли поле брани и оказались у околицы деревни. Там святой положил Рональда на земле, еще раз улыбнулся и вложил ему в руки Карту мира.
Свет переполнял душу рыцаря. Это была и вправду достойная смерть, думал он. Лоренс Праведник похлопал его по плечу, а затем повернулся к нему спиной и плавно растворился в воздухе. И Рональду стало так хорошо, как никогда не было.
Эпилог
Белые цветы — благоухающий сад переполнил его душу. Он не мог думать внятно: просто смотрел, зная, что это за место. Эта красота искупила сразу все; люди напакостили в безумии своем, но Господь глянул с неба — и прислал весну, чтобы она исправила все. Эта весна, видно, и есть тот Светлый рай, которого мы все заслужили, подумал он наконец. Мысль его снова облекалась в слова. Он посмотрел на свои руки и увидел, что все они в красных пятнах. Слабенькие у меня ожоги, повезло, — подумал он, и это была его вторая мысль. А вот и башня Правителей, подумал он, подняв голову, — и это была его третья мысль.
Он все еще находился на земле, хотя было совершенно ясно, что с тех пор, к коим относились его последние воспоминания, минуло довольно много времени: борода, которую он брил каждые три дня, находясь в своем походе, отросла и придала ему вид почти растительный; он провел по ней руками и почувствовал, как горит кожа его подбородка и щек. Вот почему его не брили. Ну да ладно, успеем еще.
Он сидел на скамейке, открыв свое сердце белому саду. Казалось, время остановилось, солнце стояло в своей высшей точке и опускаться не собиралось. «Какая красота!» — думал Рональд. — «Никогда бы не подумал, что может быть такая красота!»
Те боль и грязь, которые ему довелось увидеть в последние дни, уже не казались ему пощечиной божественной гармонии. Если такова была награда за них, то в справедливости мироздания можно было не сомневаться. И не было ничего темного, что могло осквернить сейчас эту красоту — ибо воспоминания его ушли куда-то.
На скамейку присел седовласый человек. Он улыбнулся.
— Никогда не сомневался в том, что ты — достойный сын своего отца. Думаю, во всем государстве был только один дворянин, которому я мог доверить такое опасное дело.
— Правитель Арьес, я не сделал бы этого в одиночку. Иегуда… Что с ним?
— Он жив и здоров, будь покоен. Почивает на лаврах заслуженной славы. Человек, залечивший язву Муравейника, этого достоин, и что можем мы добавить к его славе? Правда, горечь его еще сильней: почти все иноки монастыря Св. Картезия погибли в битве… Как и большая часть наших воинов. Ты спасся чудом, просто чудом. Врачи намеренно держали тебя в состоянии сна, чтобы боль и страх быстрее улетучились. Ты совершенно здоров, отделался ожогами и царапинами.
Арьес снял корону и вертел ее в руках.
— Не хочу расставаться с ней — вовсе не из-за властолюбия, вовсе не потому, что считаю себя достаточно мудрым, чтобы управлять страной. Меня обманули, сын мой, провели, как младенца — и теперь я не знаю, что случится с Римом.
Ароматы цветов не давали тревоге вновь проснуться в душе Рональда.
— Я не понимаю, повелитель, — только и сказал он.
— Проще простого: Эбернгард вернулся и, как только оправится от раны и усталости, вновь станет королем. Он уже встречается с народом, принимает дворян, беседует с папой. И я замечаю, как люди в городе перестают бояться мертвецов — ведь сам их король провел столько времени в потустороннем мире и вернулся. Уже стало модным читать мистические книги, в Риме совершается все больше и больше самоубийств, флегматичных и вялых… Если человек не видит выхода из самой пустяковой ситуации, он разносит себе голову из пищали. Экзальтированные барышни катаются в Новые Убиты, чтобы посмотреть на еще оставшихся на этой земле живых мертвецов, посопереживать их грустной судьбе — а возвращаются оттуда желтыми и пахнущими трупом. Меня обманули, Рональд: вернуть нам моего брата было вполне в планах мертвецов! Я не удивлюсь, если вскоре узнаю, что в Империи обнаружился новый Муравейник, еще больше и ужасней старого. Я заблудился, заплутал…
— Выходит, мы с Иегудой не сделали ничего? — поразился Рональд.
— Вы наступили на хвост какой-то загадке, фундаментальной, я сказал бы, загадке. Дело не в мертвецах, не в восставших крестьянах, не в Муравейнике. Во всей этой истории, как ее поведал Иегуда, открылся принцип, лежащий в основе нашего мира, мира после Физики. Во-первых, стало ясно, что нашим миром правит некое рукотворное божество, созданное несколько веков тому назад Лоренсом Праведником. Божество это — не злое, в отличие от прежних, холодно-безразличных законов природы, оно стремится потакать людям, исполнять их желания: если оно видит, что люди тянутся к науке, оно дарит им электричество, промышленную химию, атомную энергию, если чувствует, что людям хочется спрятаться в сказку, сказку эту нам пре подносит — пусть даже нарисованную в самых черных и мрачных тонах. Некоторые люди, обладающие сильным желанием исправить этот мир, получили от божества сверх самых смелых своих желаний — и мой брат, и маркиз Бракксгаузентрупп сумели создать вокруг себя маленькие рукотворные вселенные. По случайности или же закономерно (это тоже важный вопрос) они населили свои вселенные странными персонажами, не очень-то гармонирующими с обычными людьми — один мифическими уродами, другой — ожившими мертвецами.
Карта мира была оставлена явно с целью, вероятно, самим Лоренсом Праведником — как средство исправления нами своего мира? Как путь к спасению? Я думаю, именно так. И мы непременно должны разгадать эту тайну, пока еще не поздно. Святой Лоренс предупредил моего брата о том, что в ближайшие десять лет Рим падет; остановить карающую руку может только человек, который найдет жилище святого и сумеет добиться от него благорасположения. Святой Лоренс дает нам новую надежду — грехом было бы отказаться от этого подарка… Вы сделали много, а предстоит вам сделать еще больше. Мне некому поручить это дело, Рональд, кроме вас двоих, — тон Правителя стал совсем уж просящим.
— Прошу простить, Правитель, но я потерял всякое желание искать себе приключений, — Рональд специально употребил такой оборот, чтобы Арьес понял, что его и в самом деле утомило это занятие. — Посвящу себя отдохновению. Есть многое, что нужно обдумать — впечатлений от прошлого путешествия хватит на долгие годы.
Он ощупал голову, напряг мускулы. Приятно было чувствовать себя не только живым, но и вполне здоровым, пусть и уставшим до последней степени.
— Отказаться — твое право, — заверил Арьес. — Что ж, буду искать других кандидатов — раков на безрыбье. Куда сейчас отправишься?
— К Розалинде. Соскучиться по ней успел семижды и стожды.
— А, к киске своей… — понимающе усмехнулся Арьес. — сходи, сходи, мне кажется, визит к ней и подвигнет тебя на новое путешествие.
Усмешка его была ехидной. Рональд насторожился.
— С ней что-то случилось?
— Ничего непредсказуемого, ничего безобразного, ничего неестественного. Сходи, увидишь все собственными глазами.
Вновь на душе у Рональда заскребли кошки. Была ли среди кошек этих Розалинда?
Уже на лестнице Рональд понял, что дело нечисто: Розалинда мяукала на весь коридор и царапала дверь так, словно у нее были железные когти.
— Розалинда, что случилось? — воскликнул Рональд, ногой вышибая дверь.
Кошка тут же выбежала, даже не бросив на него взгляд, и побежала по коридору. Рональд пустился ее догонять.
В темном углу, развалившись среди рыбьих скелетов, точно король среди подданных, сидел рыжий котище, толстый, с умильной физиономией, и лениво почесывался. Розалинда подбежала к нему и начала тереться о его шерсть, призывно мяукая.
