Дни войны (СИ) - "Гайя-А" (книга жизни .txt) 📗

Вольфсон был совсем еще юн и многого не понимал — но Илидар Одноглазый был мудр и опытен. Он не случайно водил за собой везде своего сына, торговался с каждым, кого встречал на рынке, здоровался с теми, кого узнавал, и знакомился с незнакомыми волками.

— Петуха боевого не желаете, государь? — ловко подскочил торговец к Илидару слева, — вон какой — шпоры какие длинные, а хвост-то, хвост! А гребень? Такому сам Золотой Дракон позавидует!

— Изюма пуд, кураги полпуда, не купишь — прострел и простуда!

— Соленая рыба! Соленая рыба! Ра-а-аки речные!

— Леденцы сахарные! Леденцы на палочке, купите, сударь! — Вольфсон протянул было руку — прежде ему не доводилось пробовать сладость, но отец грозно сжал кулак перед его носом.

— Только попробуй, — пробормотал Илидар, — увижу, что этой дрянью зубы портишь, высеку — неделю не сядешь. Ну-ка ровно за мной иди!

Семья самого великого князя от семьи простого крестьянина ничем не отличалась — разве что царь мог позволить себе содержать нескольких волчиц, чего, впрочем, никогда не было: оборотни многоженство не одобряли и почитали за разврат.

— Смотри внимательно, сын мой, смотри по сторонам и помни, что так жить — негоже, — Илидар кивнул в сторону шествовавшей вдоль стен домов женщины на высокой деревянной обуви причудливо изукрашенной узорами и покрытой лаком, — вон, пошла, пошла! Скелетина худосочная, а туда же — продажная девка.

И царь волков с досады плюнул на мостовую, из-за чего на него тут же с укором посмотрели сразу десять эльфиек, живших на богатой улице: каждое утро они мыли камни щетками и тряпками. «Тоже чистюли», — поморщились оборотни.

Наконец оборотни дошли до трехэтажного особняка, где временно располагался дом Алиды Элдар. Обиженная воительница и рада была бы отказаться от разборок с самим великим полководцем — подобные распри разве что прибавили бы ей позора, и как женщине, и как воину, и — разумеется — как члену королевской династии, пусть даже по боковой линии родства. Илидар Одноглазый разбираться в родовом устройстве остроухих не собирался. Он точно так же пекся лишь о чести своей семьи.

— Вот я, вожак стаи, вот мой сын, воевода, — приветствовал Ревиара Одноглазый, — прости нас, глуп он, слаб и молод, неразумен, как всякое дитя — я его наказал, так и ты накажи, как тебе будет угодно.

Ревиар нахмурился.

— Что случилось? — спросил он Алиду. Леди-воительница закатила глаза.

— Обидел твою бабу… твоего воина обидел, — кивнул на Алиду Одноглазый, — совсем стыд потерял…

— Так «бабу» или все-таки воина? — Ревиар Смелый едва сдерживал улыбку, — моих воинов обидеть не так-то просто, вожак волков; что скажешь ты, Алида?

Асурийка вздернула верхнюю губу, как обычно горцы выражали крайнее презрение к происходящему.

— Ты знаешь мою семью, полководец, чего же испрашиваешь? — и женщина низко поклонилась в пространство, — когда это мы обижались на чужих детей? Раз уж владыка волков так просит — накажи его сына, но я о том просить не буду.

Илидар цокнул языком, явно одобряя дипломатические способности асурийки. Вольфсон мрачно молчал. Ревиар пожал плечами, и развел ладони.

— Коли так, твой сын прощен… подойди сюда, мальчик! — с этими словами полководец обратился уже к Вольфсону, — что, не по нраву тебе наши обычаи? Или, быть может, порядки наши не любы?

Ревиар Смелый владел наречием оборотней так, словно говорил на нем с рождения. Вольфсон понимал лишь горский диалект, но с большим трудом. И сейчас он чувствовал себя не просто глупцом, но еще и слабым щенком, а это чувство любой волк ненавидит всей душой. Молчать же было нельзя — на молодого наследника все смотрели в ожидании достойного ответа.

— Порядки ваши — не наши, — Вольфсон высоко поднял голову и посмотрел прямо в глаза полководцу, — как съехались — так и разъедемся, — он обернулся и посмотрел в лицо отцу, — мне после тебя, отец, воинство водить — так в том воинстве девки не ходили, и ходить не будут, а в чужой земле свое право.

Стоящие позади Илидара оборотни одобрительно закивали. Речь наследника им явно пришлась по нраву. Алида Элдар тоже улыбалась: Вольфсон нашел лазейку, чтобы угодить отцу, и в то же время не попрать собственных убеждений.

— Славный у тебя сын, царь волков, — Ревиар обошел Вольфсона, словно и не заметив юношу, — но молод пока, слишком молод. Наказал бы я ему поучиться.

— Святая истина, — Илидар покачал головой и развел руками, — да где бы и чему?

— Отправишься послужить леди Латалене, мальчик, — и Ревиар Смелый лукаво прищурился, глядя на опешившего княжича через плечо, — поучишься заодно, и тебе польза, и нам радость.

— Ступай, ступай, — поторопил сына Илидар, и кивнул Ревиару, улыбаясь, — правду молвили, воевода, право у каждой земли свое, а правда — одна.

Воины, радуясь случаю приятно провести время, переместились за стол — уже пришел час обеда. Отсутствовал лишь Вольфсон, вынужденный пешком идти в одиночестве на другой конец города, чтобы найти там еще одну женщину, которой — Святые Когти! — ему придется прислуживать.

Младший сын государя северной земли был глубоко несчастен.

========== Влюбленные ==========

— Твой? — на сурте спросил Ревиар у Илидара, едва Вольфсон покинул воинов. Оборотень молча улыбнулся.

— Младшенький.

— Хорош.

Этого хватило, чтобы заменить многочасовую беседу. Илидар стал Ревиару чуть ближе и понятнее, а тот испытал доброе предчувствие хорошего знакомства.

— Наслышан о вашей семье, — наконец, начал Ревиар, как представляющий заинтересованную в союзе сторону, — знался с твоим шурином. Отважный был.

— Проныра тот еще, — заворчал Илидар, почесывая шрам под повязкой, — но я скучаю по нему. Его бы безумия тут как раз не хватало. Что, воевода, собираешься ты делать? Как защищаться?

— Закрытыми воротами, лучниками на стенах. Кольцом вокруг стен.

— Одним?

— Похоже на то.

— Ага.

Илидар засопел, что-то подсчитывая.

— Запереться и пересидеть не выйдет, да?

— Нет. Есть нечего. Совсем. И стены не выдержат. Лучше, чтобы к ним даже и не подошли.

— Кто есть у вас?

Бледный Сернегор, вновь страдающий из-за своей раны, тихо переводил с сурта для остальных воинов.

— Мои две тысячи всадников. Две тысячи из племен. Три тысячи асуров от Элдар и Атрейны. Надежные, хорошие воины. Южане есть. Тысяча сабян. Мастера стрельбы, в основном. Местный народ, эдельхины. Умрут, но не отступят. Ополчение из Предгорья. Ополчение из Ибера. Ополчение с Загорья ждем.

— И мы.

— И вы.

— Ага.

Неожиданно немногословный в деле, Илидар производил наилучшее впечатление на старшего полководца. Ревиар Смелый дал себе обещание стать тому лучшим соратником на битву.

— И сколько вы даете из добычи? — подошел Илидар, наконец, к главному вопросу.

— Трофеи в бою, трофеи в осаду любого их селения, — твердо отчеканил Ревиар знакомый наизусть текст, — столько, сколько каждый унесет на себе и своих верховых животных. Кормим за свой счет. Ничего не забираем. Если у тебя какие-то еще идеи, выскажи.

— Моя идея, — заговорил, наконец, Илидар, все обдумав, — согласиться с тобой. Одного кольца вокруг стен будет достаточно.

«И, собственно, второму выстроиться уже не из кого», усмехнулся про себя Ревиар.

— Мы встанем с любой стороны, кроме южной, — продолжил оборотень, — так тебя устроит?