Гильдия наемников. Курьер (СИ) - Михеев Сергей (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗

После артналета, в темноте я увидел, как у следующей линии обороны начали собираться фигуры в темно-серых шинелях.

∙ Гренадеры! Начинается! Идут в атаку, огонь карабинами! - для дробовиков расстояние было слишком большое. - Пулеметчики, огонь!

Бойцы открыли огонь, со стороны это выглядело бы красиво, траншея расцвела пороховыми огоньками, особенно ярко, пульсирующим светом горели огоньки пулеметов. Я пока не спешил. Мне, как и гренадерам с дробовиками стоит обождать, пока враги войдут в зону эффективного поражения. Дождавшись, я начал короткими очередями стрелять по наступающим врагам. На расстояние броска гранат они не приблизились, откатились назад. Но это только начало.

∙ Бойцы, осмотреться, оружие павших, оружие и боеприпасы врага. Нам все пригодится.

Ко мне подошел Овсянко.

∙ Ставридорс погиб. Буду вас прикрывать.

∙ Ставрос, что ли?

∙ Ну он самый. А что я сказал?

∙ Не важно. Нам нужно продержаться, пока они не выдохнуться. Помоги, снарядить обоймы к пулемету нужно. - Семен Семенович занялся этим. Я же подумал, что я могу сделать этим назойливым германцам. Успокойся и подумай. Прямое оперирование стихиями слишком энергозатратно. Нужно что-то простое, что может им всем помешать. Ослепление сразу на многих... не получиться. А вот Северный ветер, может получиться. Ветер в глаза с мелкими льдинками-снежинками. Хорошее решение. Я приготовил простое плетение и одновременно разложил перед собой магазины к пулемету, снаряженные фельдфебелем. Есть чем отбиваться. Пока.

∙ Семен Семёнович, проверь, пусть все, кто с дробовиками возьмут на первое время карабины. Дробовики, сам понимаешь, на дальней дистанции не пляшет.

∙ "Сделаю", -сказал он и удалился. А я принялся ждать продолжения.

Пока ожидал, обернулся, посмотреть - вдруг подойдет подкрепление. Не подойдет, германские пушки планомерно садили по нашим укреплениям. Нам нужно будет отсюда самим выбираться. Сколько осталось от моих гренадеров? Триста? Пара сотен? Сотня? Нужно прорываться к своим. Хорошо врезать следующей атакующей волне и уходить. Вскоре вернулся Овсянко. Я спросил, много осталось в строю в строю, он скривился. В этот момент заговорили наши пулеметы - началась еще одна атака. Стало не до подробностей.

Германские Максимы неплохо работали по самим германцам. Когда они подошли поближе, где и мой ручник может неплохо им показать, я тоже присоединился к огню. К этому моменту вела огонь вся наша траншея. Вскоре они начали замедляться, немецкие офицеры уже не могли гнать их на убой, да и сами потеряли настрой. Серая масса начала откатываться назад. Поднявшись, я крикнул: "Батальон! Отступаем в первую траншею!"

После собрал магазины к пулемету, и побежал к первой занятой нами траншее. Посмотрев на немецкие окопы, я решил, что преследовать нас не будут. И приказал отступать к своим позициям.

Ну и сам побежал туда. Правда иногда останавливался, смотрел на немецкие позиции. А вдруг атакуют? Вдруг не случилось, случился очередной артиллерийский обстрел. Я бежал, к нашим окопам, как вдруг меня остановил удар в голову сзади. Странно, не правда ли? Удар сзади остановил. Я почувствовал его, и я почувствовал, что я дальше бежать не могу - ноги вдруг перестали передвигаться. А потом и вообще я потерял контроль над своим телом.

Пришел в себя я лежа. И лежа не в палатке или шалаше. Беленый потолок явно говорил о цивилизации. Вот только какой? Скорее этой, где идет великая война. Что случилось? Повязка на ноге, повязка на плече и руке. Повязка на голове. Похоже, я просто ранен и доставлен в госпиталь. Боль, очень больно, но как-то не со мной. Анестезия. Я попытался вызвать плетение исцеления, но вместо этого вызвал только муть в голове, чуть опять не отключился. Странно. Ладно, бывали всякие неприятности, надеюсь и эту мы переживем. Я успокоился, начал просто энергию направлять в те места, где боль наиболее сильна. Не заметив этого задремал. Пробуждение было приятным. Рядом стояла девушка и аккуратно тормошила меня.

∙ Да. Я слушаю вас. - выдал я. Нелепость. Но я в госпитале и, похоже, с ранением головы.

∙ Ничего, извините, доктор сказал, что вы практически не пострадали от контузии.

∙ Похоже да, контузии нет. А что со мной вообще?

∙ Осколочные ранения. Не слишком серьезные.

∙ Вот как. А когда я смогу покинуть это место?

∙ Ну я не знаю. Это доктор должен решить.

∙ Ясно. А что я должен... зачем вы меня будили?

∙ Нужно выпить вот это.

Она предложила мне столовую ложку некоего очень кислого зелья. Я проглотил его и снова разлегся на своей подушке. Разлегся в то время, как мой батальон убивают нацисты! Стоп, я в госпитале, прошло немало времени и моих бойцов уже никто не убивает. Тем более, некие непонятные нацисты. И я снова уснул.

Следующее пробуждение. Рядом стоял врач, естественно в халате и улыбался.

∙ Знаете, капитан, у вас есть кираса, которая спасла вам жизнь. Но снять мы ее не смогли. Поможете нам?

∙ Доктор, я. конечно, могу ее снять. Если это нужно. Это семейная реликвия, ее всегда одевали на войну мои предки. Ее действительно нужно снять?

∙ Помыться вам не помешает.

∙ Точно. Пойду мыться - сниму.

∙ Ладно. Расскажу, что мы имеем. Мы хотели ампутировать вам левую руку, ее практически оторвал германский снаряд. Но отказались от этого - регенерация идет у вас нечеловеческими темпами.

∙ Ну почему нечеловеческими. Хотя, возможно, мне всегда говорили, что на мне все заживает ка на собаке. А теперь, можно мне перекусить? Процесс восстановления требует много строительного вещества.

∙ Ладно, я понял, вы остряк и шутник армейский.

∙ Доктор, не обижайтесь. Печалиться и кручину... кручиниться по поводу своих ранений - прямой путь в инвалиды. А мне этого не хочется. Хотелось бы вернуться в строевую часть. Как полагаете, это возможно?

∙ Знаете. Не думаю. Ваши ранения слишком тяжелы. И снимите вашу кирасу, нужно посмотреть, какие ранения под ней.

∙ Хорошо, завтра. Я сейчас как-то сильно утомился. Это правильно, доктор?

∙ Да, это вполне нормально, после таких ранений, чувствовать быструю усталость. Отдыхайте.

Я приподнялся и посмотрел на левую руку. Не знаю, что случилось с ней. Не помню. Но теперь она функциональна процентов на 30. Нужно связаться с Сальве, а то местные доктора попытаются меня разобрать на молекулы.

Слава богам, утром пришел Сальве и спас меня от местных докторов. Его адъютанты помогли мне сесть в его машину, на переднее сиденье, где мы могли поговорить с полковником, а сами залезли в грузовик.

∙ Ну что, готов продолжать службу? Или спекся?

∙ Готов. Сам накосячил, не выставил защиту. Но скоро буду в форме - исцеление уже запустил. Правда жрать ужасно хочется.

∙ Там, в бардачке бутерброды и кофе бери. В термосе. - кофе был весьма кстати, пить тоже хотелось. Напиток успел поостыть, что было весьма кстати - это чудо техники с открытым верхом заметно трясло, если прольется, не обожгусь.

∙ Долго я уже в госпитале?

∙ Больше двух недель. Хотели тебе руку отрезать - я не дал. Револьвером эскулапам угрожал!

∙ Спаси! Они сказали, что сами не стали.

∙ Сами. Сами они, скажу честно, и на ноги твои плохо посматривали. Почему не эвакуировался?

∙ Сознание сразу потерял.

∙ Хорошо. Или плохо. А что думаешь об операции, в которой тебя ранили?

∙ Глупость. Взять штурмом Кенигсберг. Пусть посидят в окружении, поголодают и сами сдадутся. Нужно идти дальше.

∙ А дальше куда?

∙ Мне кажется, нужно атаковать австрийцев. Они послабее. И их позиции кажутся более уязвимыми в стратегическом плане.

∙ Вот странно, генеральный штаб думает также.

∙ Есть здесь такая шутка, что у дураков мысли сходятся.

∙ Э нет, здесь не у дураков. Генштаб был категорически против штурма - командующий фронтом продавил операцию. Его отправили на пенсию, отнюдь не почетную. Просрал самые крепкие штурмовые части.