Белый тигр (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Воодушевленный успехом, я рванул вперед, на ходу пряча посох и заряжая Орихалковый клык. Упал на бедро, делая подкат. По сколькому льду это получилось довольно эффектно. Однако сам удар получился не ахти.
Двойник притаился за колонной, и я подкатом подлетел прямо к нему. Выбросил вперед кулак, уже превратившийся в раскаленный докрасна клин, целясь ему по ногам. Однако лишь вскользь зацепил ударом ледяную глыбу, потому что что-то шандарахнуло меня, оглушая и отбрасывая назад. Не совсем понял, как он это сделал. Либо Хвост дракона, либо Хлещущая ветвь. Так или иначе, я был наказан за поспешность.
Перед глазами все плыло, голова кружилась и гудела, как колокол. Я, даже не пытаясь подняться, лишь перевернулся на спину, поджимая ноги и выставляя перед собой посох. Я будто чувствовал, что противник, закрепляя успех, сейчас обрушится на меня сверху в прыжке. По крайней мере, я бы на его месте поступил именно так.
Надо мной мелькнул темный силуэт, и я тут же откатился в сторону. Посох противника, во время удара удлинившись и изогнувшись, будто резиновый, ударил рядом со мной, чудом не зацепив. Лед подо мной содрогнулся и затрещал, от места удара во все стороны разбежались глубокие трещины.
Я не глядя, по наитию, снова швырнул в противника чакрам, а за ним и веер Серебряных игл. Кажется, опять зацепил, но не существенно – двойник продолжил атаковать ударами сверху, не давая мне подняться. Я катился дальше по льду, кое-как успевая либо откатиться дальше от удара, либо заблокировать его серединой своего посоха. Уперся в одну из ледяных колонн, оттолкнулся от нее обеими ногами и каким-то шальным приемом паркура перекувыркнулся, вскакивая на ноги и тут же встречая посохом очередной удар.
Мы замерли, глядя друг другу в глаза. Неужели у меня сейчас тоже такая злющая перекошенная физиономия?
А я его зацепил все-таки, и не раз! На его плече, бедре и возле шеи алели глубокие порезы – похоже, от кинжалов-кунаи. Правда, поймав мой взгляд, он лишь отзеркалил мою злорадную усмешку.
Бок мне прострелило запоздалой вспышкой боли. Быстро взглянув вниз, я понял, что тоже ранен – он все-таки здорово зацепил меня чакрамом. Да и посохом я отхватил неслабо – голова до сих пор гудит, справа у виска подозрительно горячо.
Самый сильный противник, говорите? Философы хвостатые! Ну да, ну да, сложнее всего справиться с самим собой, и все такое. Очень свежая идея, ни разу не заезженная!
Хотя, надо отдать им должное. Испытание получается идеально сбалансированным и не зависящим от того, насколько прокачан игрок. Вообще не имеет значения, какие у тебя навыки и оружие, и как ты умеешь ими пользоваться. Твой противник получит то же самое. Вы будете абсолютно равны.
Вот только как при таком раскладе выиграть? Как можно вообще победить самого себя?
Мы схлестнулись снова. Посохи мелькали в воздухе, ударяясь друг о друга с резким сухим звуком, который подхватывало эхо и разносило по всему пространству купола. Я решил пока приберечь заряды Ци, мой противник – тоже. Он вообще, казалось, читал мои мысли и узнавал новые тактики еще до того, как я сам успевал подумать о них. Но это работало и в обратную сторону. В большинстве случаев и я предугадывал его шаги.
Мы равны. Он умеет все то же самое, что и я. У него точно такое же оружие. Он, как и я, ошибается в мелочах, но в целом – насторожен, расчетлив и знает противника, как свои пять пальцев. Поэтому бой все длится и длится, но у обоих из нас – лишь незначительные раны.
Как?! Как мне его победить?
Я стараюсь гасить эмоции, потому что уже успел заметить – она разгораются у нас одновременно. Стоит мне уйти в оборону – и двойник тоже начинает осторожничать. Начинаю злиться и лезть в бутылку – он тоже бросается в рискованные атаки. Однако у него, в отличие от меня, есть больше преимущество. Ему необязательно выигрывать. А вот я могу покинуть эту гребаную арену, только одолев его. Ну, или погибнув. Как говорится, со щитом или на щите.
Снова короткая схватка, пара пропущенных ударов с обеих сторон, отступление. Черт, неужели я и правда корчу такие рожи во время боя? Надо будет следить за выражением лица…
Я понял, что это будет долгий бой, скорее похожий на шахматную партию. Надеяться на фатальную ошибку со стороны двойника глупо. Уж скорее я сам облажаюсь. Но инициатива все-таки в основном за мной, а двойник лишь подстраивается под меня, меняя стиль боя. Пока не знаю, хорошо это или плохо, но надо попробовать это использовать.
Вот только как? Без разницы, что я придумаю. Как я обману самого себя? И в чем пресловутый главный урок, который мне предстоит усвоить?
Несмотря на все мои попытки сохранять хладнокровие, ярость все-таки постепенно накапливалась внутри меня, будто закипающая жидкость, медленно заполняющая сосуд. Даже не ярость, а чувство жгучей, как в детстве, обиды и отчаяния. Будто бьешься в закрытую дверь, постепенно понимая, что никто не откроет.
Мое настроение передавалось и двойнику – его движения стали более резкими, атаки – быстрее и злее. Он тоже уже не осторожничал, пытаясь всеми силами достать меня, и плевать, если и сам подставится под удар.
Серебряным жалом я выстрелил, кажется, даже раньше, чем успел подумать об этом. Противник увернулся и перехватил наконечник, но он здорово оцарапал его – через всю грудь пролегла глубокая борозда. Я же дернул оружие на себя, притягивая к себе двойника. Тот, видя, что инерцию погасить не получится, бросился на меня, свалил с ног. Выронив посохи, мы покатились по полу, мутузя друг друга кулаками.
Вот тут-то злость вырвалась на волю. Кажется, я готов был рвать противника зубами и ногтями, и видел, что чувства эти взаимны. Боль от ударов лишь раззадоривала, и мы не обращали внимания на сочащуюся из ран и ссадин кровь. В какой-то момент я оказался сверху, и мне удалось прижать двойника обеими лопатками к полу и несколько раз хорошенько врезать по морде. Потом я вцепился ему в глотку, а он перехватил мои запястья, пытаясь ослабить хватку. Несмотря на то, что силы у нас были равны, я за счет положения был в выигрыше – давить сверху было куда сподручнее.
Второй я умудрился как-то изогнуться и врезать мне снизу коленом в пах, а потом и отшвырнуть меня в сторону. Откатившись, я вскочил на ноги, и мы снова закружили друг напротив друга, пригибаясь к земле и оскалившись, как звери.
Глядя в его… в свои вытаращенные глаза, на перекошенную от злости физиономию, на окровавленные, все в ссадинах и царапинах кулаки, я вдруг понял, что что-то не так.
Неужели в этом мой главный урок, который Кси пытаются преподать мне в этом испытании? В чем тут мудрость? В чем моя победа? В самоуничтожении ради поставленной цели? Ну и какой в этом смысл?
Двойник не бросался на меня, и я тоже не атаковал первым. Как, впрочем, и в течение всего боя. Чуть успокоившись, я замедлил движения. Выпрямился. А потом и вовсе остановился.
Он стоял напротив меня, тяжело дыша, как и я. И, как я, смотрел прямо в глаза. Мы оба ждали чего-то. Оба опасались какого-то подвоха.
Я поднял руку, протягивая ее вперед – сначала медленно, потом, видя, что он повторяет мой жест, уже увереннее. Почти одновременно мы шагнули навстречу друг другу. Оказавшись рядом, застыли на несколько мгновений, будто не решаясь соприкоснуться. И, наконец, резко, будто поймав друг друга, сомкнули ладони – высоко, согнув руки в локтях, будто собирались померяться силами в армрестлинге. Двойник неуверенно усмехнулся, а потом улыбнулся уже во все тридцать два. И лишь почувствовав вспышку боли в разбитой губе, я понял, что он лишь повторяет мою собственную улыбку.
Так и должно быть. Он – это я.
– Я понял. Нельзя победить самого себя, – кашлянув, произнес я, и звук моего голоса в гулком пространстве пещеры показался мне незнакомым.
– Можно лишь найти мир с самим собой, – кивнул двойник. – И лишь в гармонии с самим собой можно одолеть любую опасность.
Едва он успел это сказать, как со всех сторон от нас начали трескаться и разваливаться на части ледяные колонны. Увы, не просто так – внутри каждой скрывался здоровенный ледяной йотун с серебристой густой гривой, похожей на львиную. Их было не меньше дюжины, и настроены они были явно не на рукопожатия.
