Любимая мартышка дома Тан - Чэнь Мастер (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
В качестве подтверждения его речи перед моим носом появилась миска, наполненная дымящимися, коричневатыми от соуса кусочками. Я еле дождался палочек и с огромным трудом заставил себя начать есть это чудо медленно и с достоинством. Впервые за все годы, прожитые в Поднебесной, я понял, что кроме скучной, пресной и тяжёлой кухни её севера здесь есть и другая еда, и она может быть весьма неплохой.
– Я тут все думал: в городе много ресторанов, но какой-то ведь должен быть самым лучшим. Так вот, а почему бы не один из моих? – мечтательно сказал Сангак.
И только когда чашка опустела, я почувствовал угрызения совести: вспомнил про Ян, оставшуюся в монастыре.
– Ведь вы поселитесь у меня, господин? – озабоченно спросил меня Сангак.– Помните, как тогда, – у вас ещё не было своего дома в столице, и вы приезжали иногда, ненадолго. Комнаты тут такие же. Сколько угодно горячей воды. Над крышей огромное дерево, вы живёте как в лесу. Вот только всё время будет пахнуть едой… но Меванча… – тут голос его стал просительным, – ей будет веселее, если рядом будет даосский лекарь. А потом вы построите свой дом – тут это безумно дёшево…
Я перевёл взгляд на высокие соломенные крыши, окружавшие нас, на кроны деревьев, нависавшие над ними: а ведь это и правда выглядело совсем неплохо.
– Дом? – наконец коснулся я чувствительной для меня темы. – Сангак, ты не понимаешь. Я не просто беден. Я зарабатываю на еду руками. Я не могу купить даже связку фруктов. Это ты – хороший воин, ты успел убежать с деньгами. У меня такого шанса не было.
Повисла пауза. Сангак явно не понимал, о чём я. Меванча смотрела на меня, как на пришельца из другого мира.
– Но ведь это ваши деньги, господин, – выговорил, наконец, он. – Вы не поняли? Я вытащил с подворья ваши деньги. Они ждут вас. Я, правда, одолжил у вас немного на открытие первого ресторана – но вернул все сполна уже месяц назад. Вы не представляете, как они здесь едят, – спускается ночь, загораются огоньки, и все эти здешние мань, а также персы, северяне и кто угодно ещё сидят рядами, только успевают работать палочками, – продолжал вещать Сангак. – Найди хороших поваров – и ты богат. Господин, приходите завтра – мы устроим настоящий банкет!
Я не верил своим ушам. Только сейчас до меня дошло, что новый торговый дом в Гуанчжоу открылся, на деньги, которые смуглый юноша с бритой головой привёз с собой. А Сангак… значит, Сангак довёз до южных морей весь найденный накануне катастрофы клад моего несчастного предшественника!
Я снова стал богатым человеком.
– Банкет? Только я не один, – сказал я им. – Со мной путешествовала одна замечательная женщина. Вам она понравится.
– Сколько угодно, – замахал руками Сангак. – Мы вас подкормим, если вам будет мало одной женщины – купим ещё десять. Но… – Тут он стал очень серьёзен. -…мы помним, как была хороша та женщина, господин. Такой не будет больше никогда. Мы не забудем её.
– Я, если ещё буду танцевать, придумаю танец в её память, – поддержала его Меванча.
Это было невероятно трогательно: они сидели, как два зяблика, прижавшись друг к другу, и одинаково кивали, оплакивая прекрасную Ян по имени Яшмовый браслетик, задушенную по приказу императора. Я смотрел на них и пытался сдержать улыбку.
– Да, письмо, – вдруг вспомнил я. – Я пришёл сюда для того, чтобы написать письмо брату, – он ведь ещё не знает, что я жив, – и отдать его этому молодому человеку, который тут… Вы ведь его знаете, Сангак? Смуглый, бритый, спокойный?
– Ха, – сказали они оба в один голос, – ещё бы не знать.
– Его зовут Амихраман – древнее имя, тохаристанское, – добавила Меванча. – Наверное, теперь в моде такие имена.
– И мы для него тоже древние, – хмыкнул Сангак. – Ведь был приказ… да ваш же приказ, господин… чтобы никаких людей из столицы и близко не было рядом с вашим новым торговым домом. Вот мы с ним и общаемся редко-редко, когда он заходит сюда поесть.
– Древние? Неужели он не считает нас с тобой героями и не желает знать о наших подвигах? – усмехнулся я.
– Отлично знает, – на лице Сангака появилась щербатая улыбка. – Вот только он теперь хочет совершить свои собственные подвиги, а мы ему мешаем самим фактом своего существования. Что ж, мне подвигов хватит, я могу и отдохнуть, – признался Сангак. – Тем более что рестораны требуют внимания. Всё-таки у меня их уже восемь штук.
Я только моргнул.
– И представьте себе, – закончил Сангак, – этот Амихраман каждый раз возникает в воротах неожиданно, как дэв из облака пыли: щёлкнешь пальцами, и он тут.
Я щёлкнул пальцами – и, конечно же, в воротах возникла фигура нашего юного смуглого друга. Так он и застал нас, валяющимися на лежанках от хохота.
– Ами, выпейте чая, пока наш с вами господин будет писать письмо брату, – со вкусом сказал ему Сангак.
И доказывать, кто я такой, с этого момента мне уже было не надо.
Я покрывал буквами бумажный свиток, «Ами», почтительно молчал поодаль с чашечкой в руке, в желудке у меня уютно чувствовали себя Сангаковы моллюски, и жизнь была несказанно прекрасна.
В тот же день мы с Ян нежно простились с даосами, которые, впрочем, и сами уже готовились продолжать свой путь по городам империи. «Хэй», – сказал нам каждый из них – мастер Ши, мастер И, даже седой мастер Фэй и все остальные.
Наверное, они забыли о нас в то же мгновение, как мы скрылись с их глаз.
На память моя подруга утащила из монастыря зеленоватый полупрозрачный полог, спасавший нас ночью от комаров.
Зачем он ей понадобился, я понял только вечером, когда мы отправились к Сангаку, отправились с тем, что у нас было, – то есть ровным счётом ни с чем. Я был в одних поношенных даосских одеждах, но Ян… Из серых даосских тряпок она соорудила себе нижнюю юбку, что-то было накручено у неё на груди. А сверху изящнейшими линиями спускался обмотанный вокруг её тела полог от кровати, прикрывавший последним своим витком плечо, как у женщин из княжеств Инда. Волосы её были уложены в три валика, на висках и надо лбом, как было принято во дворцах Светлого императора, и украшены сорванными с каменной ограды дикими белыми цветами, источавшими тяжёлый аромат.
Если бы все это проделала любая другая женщина, её осмеяли бы. Но когда Ян шла со мной по вечерним улицам, толпа затихала и расступалась.
Мы вошли под свод ворот на подворье Сангака, когда начали загораться вечерние огни. Я скромно вышагивал чуть сзади моей возлюбленной, а она безошибочно выбрала самое освещённое фонарями место – и остановилась там, чуть склонив голову и потупив глаза.
Меванча, несмотря на живот, подлетела к ней, как кошка к долго путешествовавшей хозяйке, и опустилась на колени. А потом взяла руку Ян и прижала ладонью к своей щеке.
Сангак… Сангак только смотрел то на неё, то на меня широко открытыми глазами.
А потом начался его звёздный час.
Он лично выносил блюдо за блюдом. Приготовленных на пару рыбок, усыпанных луком и зеленью. Как будто лакированные красноватые кусочки утки. Нежнейшие коричневые грибы, засыпанные жареным чесноком и переложенные девственно-зелёными стебельками каких-то овощей. И конца этому празднику не было. Ян милостиво пробовала каждое блюдо, шушукаясь с Меванчей в углу.
– Плов, – гнусаво возгласил Сангак в то мгновение, когда съесть что-либо ещё казалось уже совершенно невозможным.
– М-м-м, – зазвенел голосок Ян, погружающей пальцы (без всяких палочек, как положено на Западе) в горку дымящегося риса, источающего ароматы кумина, бараньего сала и чеснока.
В этот момент, каюсь, я расслабился, разминая во рту это столь экзотическое для южных краёв блюдо, вспоминая родной дом, цветы абрикоса и аромат сушёных дынь. И даже ехидные голубые глаза Меванчи, а также хищный взгляд Сангака, нависшего надо мной, не навели меня на мысль о том, что меня ждёт.
Сангак, закрывавший от меня свет фонарей, начал аккуратно сгребать остатки плова на блюде в кучку, которую увенчал долькой чеснока, кусочками бараньего жира и зёрнышками барбариса.
