И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна (книги онлайн полные TXT) 📗
– Нет.
– И все равно узнаешь… Я сотру ее, если ты настаиваешь, но прежде… Я скажу, что вам предназначалось…
– Не надо… – Сердце сжалось в предчувствии чего-то дурного и непоправимого.
– Вы могли бы быть вместе…
– Что это значит? – Дыхание перехватывает от горечи и внезапной догадки.
– Вы были бы идеальной парой… С ней ты мог бы… Она бы любила тебя…
– Нет…
– Ну как? Ты готов отказаться от возможности любить и быть любимым? По-настоящему любимым?
Я промолчал, унесенный бурей эмоций. Всю жизнь я мечтал о том, что встречу человека, который… И встретил же! Неужели мы и в самом деле, стали бы… А почему нет? Ни один Королевский Дом не посмел бы упрекнуть меня в том, что касается родовитости и знатности… Она бы разделила со мной… Что? Мое проклятие? Жить с чудовищем? Нет, я не желаю ей ТАКОГО счастья…
– Она была бы счастлива, можешь мне поверить… – Мои мысли не секрет для Той, Что Нигде И Повсюду.
– И я – тоже?
– И ты…
А время идет. Я чувствую: Возмущения Пространства становятся все сильнее. Нужно что-то решать, и срочно. А может быть… Плюнуть на все и наслаждаться своим уютным мирком? Мы успеем покинуть город и… фрэлл с ними, с людьми! Еще наплодятся… Пора подумать и о своем личном счастье, разве нет? Женюсь на принцессе, уеду куда-нибудь подальше, ну, придется пойти на поклон к Магрит, и что? Пару раз унизиться – что мне стоит? И заживу в свое удовольствие…
Я почти решился. Почти. Но тут неприятная особа по имени Совесть негромко кашлянула, напоминая о себе.
Хочешь счастья?
Хочу.
А заслуживаешь ли ты того, чтобы быть счастливым?
Но ведь все вокруг имеют право жить так, как хотят. И, что самое смешное, вовсю пользуются этим правом.
Ты – не все.
Почему это?
Сам знаешь.
Я хочу быть таким же, как они!
Не получится. Ты никогда не будешь таким. Ты всегда знаешь, как нужно поступать, чтобы все было правильно. А когда знаешь – трудно поступить наоборот.
Ну, хоть один раз! Кому от этого будет хуже?
Всего лишь нескольким тысячам людей, не более. Не переживай о них…
Фрэлл!
Никто не посмеет упрекнуть тебя, не бойся…
Я и не боюсь. Я совершенно равнодушен к чужим судьбам.
Ты сам-то себе веришь?
Верю!
Ну-ну…
Я сжал пальцы, оставляя чудовищные синяки на запястьях принцессы.
Почему я опять должен выбирать между собой и всем остальным миром? Почему всегда – я? Почему никто другой не может взять на себя заботу о Сущем? У меня нет достаточных сил и средств, чтобы этим заниматься… Я так мало знаю и умею… Я совсем не подхожу на эту роль…
Но сейчас – больше некому.
Оставьте меня в покое! И я ни о чем вас не попрошу!
– Ты сделал выбор? – Чуточку насмешливо, чуточку участливо.
– Да… – Сдавленный шепот.
– Не слышу…
– Да! – Крик, похожий на всхлип.
– И что же ты решил? – Как будто сама не знает!
– Подари девочке ее Источник.
– Уверен?
– Нет, но не вижу другого выхода…
– Не жаль отказываться от любви?
– Я не знаю, что это такое…
– Ты ошибаешься, малыш… Твое сердце умирает в тщетном ожидании чувств, которые никогда не переживало, но узнает с первого же взгляда…
– Прекрати! Не причиняй больше страданий, чем уже свалилось на мою голову!
– Ты не можешь приказывать МНЕ…
– Я прошу!
– Что ж…
Небольшая пауза – и знакомые слова:
– Право – неотъемлемо… Желание – достойно… Цена – подтверждена…
Еще одна маленькая пауза.
– Воля – исполнена…
…Плотина рухнула. Рассыпалась в прах. Нет, не так: просто исчезла, быстрее, чем тает дымка от дыхания на холодном стекле. Раскаленные струи Силы ворвались в пустое Кружево принцессы, скрещиваясь с языками Пустоты, наступая, напирая, давя…
Выброс Силы был огромен. Наверное, я сгорел бы в этом огне, если бы не был сброшен на пол последней судорогой, всколыхнувшей тело девочки. Мне понадобилась почти минута, чтобы подняться и снова взглянуть в ее глаза. Лучше бы я этого не делал…
Ненависть – вот единственное, что я мог прочитать. Исключительно по одному, хорошо известному адресу. Чьему? Моему, конечно же! Ненависть и отчаяние. Боль и страх. Нежелание понять и принять свершившееся. Как же мне жаль тебя, милая! И как мне жаль самого себя…
– Нам пора. – Я подхватил Рианну под руку, заставляя встать.
– Чудовище… – Она сказала это одними губами, но мне не надо было слышать. Я знал, что она так скажет. Я и сам себя так называл.
– Увы, милая, увы… Можешь думать, что хочешь, но поработать тебе придется…
…На улицах мы не встретили ни души, что было весьма странно: даже в самую глухую, что называется, полночь, всегда находятся беспокойные души, шатающиеся по делу и без дела, а тут город как будто вымер. Была ли тому виной луна, на бледном челе которой явственно проступали алые пятна, гнев ли разбуженного Сердца Гор заставил все живое впасть в оцепенение – не знаю. Отсутствие свидетелей было мне только на руку: мало ли что подумал бы случайный прохожий, если бы увидел, как взрослый мужчина тащит за собой по улице несовершеннолетнюю девицу с безвольно мотающейся головой? Честное слово, я бы нес ее на руках, но… Я и сам еле передвигал ноги, так что, добравшись-таки до фонтана, ваш покорный слуга думал только о том, чтобы лечь и умереть. Во всех известных смыслах.
Вода в чаше бассейна застыла зеркалом, в котором отразилось бледное лицо Рианны. Ореховые глаза, казавшиеся в лунном свете золотыми, почти ничего не видели. Не хотели видеть.
– Мы на месте, милая. Пора.
– Не хочу… – Слабо, но твердо. – Ничего не хочу…
– Город нуждается в твоей защите.
– Мне все равно…
– Э, нет, милая, не отвертишься! Я потратил столько сил, чтобы ты обрела могущество, можно сказать, пожертвовал собой, и что слышу? Намереваешься умыть руки? Не выйдет!
Я залепил принцессе пощечину:
– Иди и выполняй то, что должна!
– Я ничего тебе не должна… – Безвольный шелест губ.
– Не мне, упрямица, не мне! Городу. Людям. Королевству. Кто говорил мне о долге? Так вот тебе возможность: исполни свой долг. Здесь и сейчас!
– Мне плохо… – Почти жалобно.
– Я знаю, милая, знаю… Еще одно усилие, и ты сможешь отдохнуть. – Я и сам не верил в то, что говорю. Откуда я могу знать, каково это, оживлять артефакт? Что может быть приятного в том, чтобы служить мостиком между двумя беспощадными берегами?
– Ты лжешь… Ты всегда лгал… – Она даже не обвиняет, и от этого становится особенно больно. Накричи на меня, милая, ударь, только не смотри так!
– Я всегда говорил тебе правду. И сейчас не лгу. Ты знаешь, что так оно и есть… Прошу тебя, прими свою судьбу, девочка… Спаси этот несчастный город… Ну же, очнись!
Еще одна пощечина, и голова Рианны мотнулась из стороны в сторону, но взгляд немного прояснился.
– Ступай!
– Я не знаю, что делать…
– Просто возьми ее за руки. Остальное она сделает сама.
– Я ненавижу тебя…
– Я знаю. Иди!
Я помог ей перебраться через бортик бассейна. Шаг. Еще один. Тоненькая дрожащая фигурка в измятой и порванной рубашке – болезненно-белое пятно на фоне темно-синей статуи. Струйки крови, стекающие по голым ногам, смешиваются с водой. Маленькие ладошки неуверенно касаются каменных рук, и… Больше я ничего не вижу. Потому что падаю в Саван. Падаю быстрее, чем когда-либо. Ухожу, чтобы не мешать. Ухожу, прощаясь с надеждой на счастье. Окончательно и бесповоротно…
На щеке ныли отметины от ногтей. Несильно, почти незаметно, но не давая забыть. К сожалению. А может быть, так и надо: помнить, несмотря ни на что. Помнить, чтобы впредь не совершать подобных ошибок. Впрочем, в ближайшем будущем я не собирался совершенствовать свои умения в сфере Инициации. Не дождетесь. Все, на сегодня я завязал с благотворительностью. По очень простой причине: абсолютно некредитоспособен. Кто бы меня облагодетельствовал, что ли…
