Я стану твоим врагом (СИ) - Погожева Ольга Олеговна (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Воительница равнодушно пожала плечами.
— Сбежала, как только увидела тебя. Должно быть, пакует вещи вместе с Кензилом.
Ликонт ругнулся — тихо, сквозь зубы, на редчайшем валлийском диалекте. Подлая гадина заплатит за то, что сделала! Она ведь прекрасно понимала, на что идёт… она знала, что делала! И он не собирался спускать ей это с рук. Нестор не делал поблажек ни старикам, ни женщинам, ни детям; всегда считал, что каждый обязан отвечать за свои поступки. А то, что сделала Августа… подло, гадко, грязно…
В мире существовали вещи, которых Нестор Ликонт не прощал, и этот поступок совершенно точно был такой вещью. Знала бы Августа, на что он способен…
О-о-о, она и представить себе не может, какой он, Нестор Ликонт, на самом деле! Каким он, собственно, всегда был — до встречи с Марион…
— Возьми, — вновь протянул свиток Нестор. — Здесь — свобода для твоих земель.
— Для земель Синего баронета Михаэля, — поправила его Марион, забирая скреплённый печатью пергамент. Посмотрела на герцога и усмехнулась. — Мои земли и мой дом теперь где-то на севере Валлии, не так ли?
Нестор улыбнулся, перехватил её руку, поднося к губам. Сжал тонкие, крепкие пальцы, удерживая их у щеки. Марион могла улыбаться — но он не обманывался; видел загнанный на самую глубину тёмных глаз страх, видел блестящий взгляд раненой волчицы — и столь же тщательно загонял свою ненависть на самую глубину души, подальше от глаз аверонской воительницы. Ей не нужно знать то, что он собирался сделать.
Августа сама, своими руками выпустила его зверя на свободу.
Он очнулся от холода. Первым, что он увидел, оказались те самые подставки с человеческими черепами, и Януш тут же вспомнил всё — собственную слабость, зелье, поднесённое ведьмой, облик Марион, зелёный дурман, жаркое, горячее тело, страстную и жуткую ночь, и слова — страшные, безумные, которые попросту не могли оказаться правдой…
Лекарь охнул, прижимая обе ладони к лицу, сгорая от жгучего стыда, заполнившего всё его существо. Как он мог?! Как позволил ведьме овладеть собой? Ослеплённый отчаянием, доведённый до иступления собственными мыслями… опустился до уровня деревенского пьяницы, который заливает неудачи дешёвым вином…
Ладони коснулись шершавой корки, и Януш с запозданием вспомнил последние мгновения их ужасающей близости. Ведьма раскроила ему лицо ножом…
Вскочив, он бросился искать свою одежду, которая нашлась за ближайшим к нему факелом. Торопливо натянув рубашку и штаны, Януш накинул плащ и огляделся. Его по-прежнему трясло от холода, и лекарь теперь понимал, почему. Колдовской круг, в который ведьма затащила его для прелюбодеяния, находился высоко в горах, и даже одеяло из волчьей шерсти, которым она его так заботливо укрыла, не могло спасти его от пробирающего холода. С одной стороны находился обрыв, с двух других колдовской круг окружали скалы, на которых кровавыми разводами были выведены непонятные знаки. Спуститься с горы можно было лишь по мёрзлой тропинке, ведущей к подножию тропы, но лекарь не спешил убраться из круга, как ни ужасали его воспоминания о прошедшей ночи.
Виверия исчезла почти бесследно. Януш не был следопытом, но даже если она и спустилась по тропе, все следы запорошило инеем, так что он даже приблизительно не знал, сколько времени провёл здесь в одиночестве. Он осмотрел каждый угол горного тупика в поисках чего-то, что могло бы ему подсказать, где найти проклятую ведьму. Если то, что она говорила ему прошлой ночью, правда…
Колдовской круг оказался чист — ни единого камешка, ни травинки, ни следа чужих вещей. Кроме одного-единственного места — ложа из шкур в центре. Януш вновь вернулся, присел на корточки, откидывая в сторону шкуры и меха. И едва не вскрикнул, когда на него уставились пустые глазницы иссохшего черепа под ними. На нём также были нарисованы знаки и символы, а на разбросанных под шкурами костях всё ещё хранились кровавые следы. Януш старался не задумываться о том, что всего несколькими часами ранее… на этом самом месте…
Лекарь вздрогнул, на миг прикрывая глаза.
Она осквернила его. Все мечты о том, что когда-нибудь он встретит ту самую, светлую и чистую, любовь, разбились вдребезги, и звенящая пустота всё ещё отдавалась эхом у него в груди. После встречи с Марион он какое-то время надеялся на взаимность, но когда понял, что никогда не сможет вызвать у неё ответных чувств, стал подумывать о возвращении в монастырь. Служба Единому — то немногое, чем он мог быть полезен этому миру. Молитвы, посты и работа в лаборатории, открытие новых лекарств и изобретение целебных порошков — то, что подарило бы ему умиротворение и наполнило жизнь смыслом. А образ Марион, его идеал женщины, он бы пронёс через всю жизнь, как трепетный огонь свечи, прикрываемый ладонями от ветра. Он узнал, что такое любовь, он вполне мог считать себя счастливым — уж во всяком случае счастливее тех, кто этого так ни разу и не ощутил.
А теперь всего этого не будет. Не ведьма — он сам, сам себя осквернил! Позволил слабости взять верх, не сумел оценить того, что у него было…
Януш судорожно перевёл дыхание и открыл глаза, тотчас уткнувшись взглядом в выглядывавший из-за пустой глазницы черепа краешек жёлтого пергамента. Осторожно потянул, вытаскивая его на свет. С одной стороны клочок бумаги оказался покрыт непонятной вязью кровавых рун и символов, которые ни о чём не говорили лекарю, но с другой, в самом углу, карандашом были выведены всего две буквы: «Т.О.». Буквы казались нечёткими, размытыми, прерывистыми, точно некто в задумчивости водил карандашом по пергаменту, размышляя о своём, и буквы оказались на бумаге незаметно для того, кто их выводил.
Януш сунул бумагу в карман и поднялся, горя желанием оказаться как можно дальше от проклятого места. Он уходил с вершины, не оглядываясь, слушая, как завывает ему в спину пронизывающий ледяной ветер.
Спуск занял полдня, и ещё столько же потратил лекарь, чтобы отыскать тропу в лесу, которая могла бы вывести его на главную дорогу. К счастью, он не повстречал ни диких зверей, ни прочих опасностей, которые таили в себе валлийские леса. Оставалось лишь удивляться, как ведьма затащила его на самую вершину. Даже если она сумела бы взвалить его на коня и доставить его на место верхом… Магия, проклятое колдовство!
Януш едва не взвыл, вспоминая её слова. Она хотела вернуть магию в мир, те самые чёрные силы, которые когда-то, много веков назад, изгнал явившийся в человеческом облике Единый. Если его семя… его сын послужит средством к тому, чтобы возродить зло…
Нет, нет. Он найдёт её, он не позволит…
Горечь, стыд, страх и гложущее чувство вины терзали его с каждым шагом всё сильнее. Януш даже не заметил, как вышел на главную дорогу, и как устремился на юг, в Галагат. К рассвету он достиг той самой придорожной таверны, с которой всё и началось.
Януш остановился: в конюшне по-прежнему стоял его конь, всхрапнувший при виде окровавленного хозяина, из широкой трубы валил густой дым: внутри растапливали печь.
Лекарь толкнул дверь и вошёл.
— И кого нелёгкая принесла в такую рань, — неприветливо буркнул хозяин, тиская в ладонях дымящуюся чашку горячего грога, и не поднимая глаз на посетителя. После поздних гулянок, продолжавшихся в таверне до предрассветных сумерек, харчевник привык отсыпаться до полудня, но сегодня ожидалась поставка товара, и ему пришлось сторожить свой караван.
Януш на негнущихся ногах прошёл к стойке, опустился на высокий деревянный стул.
— Воды, — хриплым, шелестящим шёпотом попросил он.
Хозяин вскинул взгляд, и тотчас шатнулся назад, лихорадочно творя спасительное знамение.
— Чур, чур! Чтоб тебя… мертвяк?! Во имя Единого, пошёл прочь из моего дома! Вот тебе, получай водицы!!! Ась?!
Януш не успел увернуться: харчевник окатил его водой из спешно выцарапанного из-под стойки кувшина. Лекарь хапанул ртом воздух, мгновенно прийдя в себя, и изумлённо воззрился на выжидательно уставившегося на него хозяина.
