В плену королевских пристрастий - Колесова Марина (книги серии онлайн TXT) 📗
— Выходит, слов ты не понимаешь. Ну что ж, значит, сейчас по-другому поймешь, — он рывком сорвал с себя ремень, — Иди сюда!
И в это время дверь раскрылась и на пороге показалась Алина, — Римма, Вы не дадите мне… — начала было она и осеклась, изумленно глядя на Грегора, который замер с ремнем в руке. От лица девочки сразу отхлынула вся кровь, она сильно побледнела, закусила губы, а потом решительно шагнула к нему:
— Не смейте ее бить! Слышите? Не смейте! — яростным шепотом произнесла она, глядя ему прямо в глаза, — Она ребенка ждет! И бить ее нельзя!
— Вот что, Алина, иди погуляй, — к ней стремительно подошла Римма и взяв за плечи, повела обратно к двери, — Ты знать должна, что то мужа право, жену неразумную поучить, тогда, когда он нужным посчитает. Иди, я потом дам тебе, то, что ты хотела. Иди, — она практически вытолкала ее из комнаты и, плотно закрыв за ней дверь, подошла к Грегору, — Мне на колени встать, али лечь куда? Где бить-то будешь?
— Нигде… — раздраженно бросил Грегор, вновь надевая ремень, после чего стремительно вышел.
С этого момента одно присутствие Алины вызывало в нем волну неприязни и раздражения. Грегор пытался бороться с этими чувствами, убеждая себя, что девочка ни в чем не виновата, но ничего поделать с собой не мог. Ко всему прочему у него стала вновь сильно болеть нога, которая после богомолья практически перестала напоминать ему о себе. Он ходил сердитый и раздраженный, и никакие попытки Риммы вывести его из этого состояния не действовали. Именно Алину он не трогал, но всем остальным доставалось из-за любой мелочи. Он ругался и бил работников, пару раз выпорол Арни. А когда однажды за обедом Николка нечаянно уронил кружку, и она разбилась, потребовал, чтоб Римма немедленно высекла сына, пообещав, что в противном случае его накажет сам и намного сильнее. Римма вывела плачущего Николку из-за стола и через некоторое время из соседней комнаты раздались его громкие крики, а потом топот его ног. Поняв, что сынишка сбежал от матери, стараясь избегнуть наказания, Грегор посмотрел на сидевших напротив него и подавленно потупившихся Арни и Алину, после чего приказал старшему сыну: — Иди помоги матери, и пусть накажет так, чтоб больше не смел противиться, иначе это сделаю я.
Когда Арни вышел, Алина подняла на него глаза, и тихо проговорила, — Вы делаете это все из-за меня, я чувствую. Позвольте мне забрать Малыша, и я уйду.
— И что еще, интересно знать, ты чувствуешь? — мрачно усмехнулся Грегор.
— Чувствую, что мне необходимо уйти, а Вам исповедоваться и причаститься. Тогда Вы и успокоитесь, и нога у Вас пройдет, — спокойно и очень серьезно ответила девочка.
— Считаешь, мне нужно исповедоваться, потому что жене я изменил?
— Нет, это Вы думаете, что я так считаю. А я так не считаю. Я знаю, что приворожить Ваша соседка Вас пыталась, потому и пришла я тогда. И знаю, что смогла ее чары развеять, а без них Вы вряд ли стали продолжать, то, что она вынудила Вас начать.
— Так в чем мне каяться тогда?
— Не знаю, Вам должно быть виднее. Но есть, наверное, в чем, раз благодать Божья Вас покинула, и душу Вашу терзают гнев и раздражение, заменив собой любовь и доброту. У Вас и нога от того болит. Постарайтесь от них избавиться, они разрушают жизнь тех, в чьих душах поселились.
— Значит, ты считаешь, что мне все же есть в чем каяться?
— Каждому человеку есть в чем каяться, безгрешен лишь Господь. Только мое мнение о том спрашивать не надобно. Не мне Вас судить. Вам не должно быть никакого дела до того, что считаю я. Вы должны сами свою судьбу вершить и сами ответ перед Господом за содеянное держать, ни на кого не оглядываясь.
— Так если я сам должен судьбу свою вершить, что ж ты полезла тогда в нее со своими указаниями?
— Я ведь сказала уже… Вы не сами вершили ее, я лишь помогла Вам понять это… Вы ведь потом могли и остаться с ней… но ведь не остались. Сами не остались.
— А тебе какое до всего этого дело? Что ты лезешь со своей помощью? Кто тебя просил? И вообще, откуда ты такая свалилась на мою голову?
— Вы взяли пса, который не может без меня жить. Отдайте мне его, и я уйду.
— Да хоть сейчас забирай, — раздраженно бросил Грегор, а потом мрачно усмехнулся, — Только куда ты пойдешь с ним? Некуда тебе с ним идти.
— Господь не оставит меня, я найду, куда пойти, и Вам до того не должно быть никакого дела, — Алина поднялась из-за стола и склонила перед ним голову, — Благодарю Вас за гостеприимство, кров и пищу. Спаси Вас Господи и помоги во всех делах Ваших.
— Ты серьезно что ль уйти решила? — Грегор удивленно посмотрел на нее.
— Вы передумали отдавать мне собаку? — вопросом на вопрос ответила Алина.
— Да нет, забирай его, если хочешь… только это, — Грегор замялся, — не гоню я тебя… с чего уйти-то решила? Обидел что ль тебя чем?
— Вы ничем не обидели меня, но уйти мне надо… Вы сами знаете, что надо. Так что, если позволите, я дождусь Римму и Арни с Николкой, попрощаюсь и пойду.
— Тогда подожди, — Грегор встал из-за стола, вышел и через некоторое время вернулся и положил перед Алиной деньги, — возьми, ты заработала.
— Нет, — девочка покачала головой, — денег я не возьму. Я к Вам на работу не нанималась и не работала на вас, я лишь помогала, и только потому, что хотела. А вот если подарите мне нож и огниво, от такого подарка я не откажусь. Но это только в том случае если сами захотите, потому что совсем не обязательно мне что-то дарить.
— Что ж, будь по-твоему, — Грегор забрал деньги, вышел, а когда вернулся, протянул Алине огниво и красивый нож с ножнами и резной ручкой.
— Бери, это подарок.
— Благодарю Вас, — Алина улыбнулась и забрала подарки, — Спаси Вас Господи. Кстати, когда будете на ближайшей ярмарке, приглядитесь к щеночкам торговца Гвена, Малыш был его щенком, и обычно они у него славные бывают.
— Думаешь, без твоей подсказки стоящую собаку не найду?
— Лишние сведения карман не тянут, даже если услышали Вы их от бестолковой на Ваш взгляд девчонки, — усмехнулась Алина.
В это время в горницу вошла Римма, ведущая за руку всего зареванного Николку, и Арни.
— Иди, извиняйся перед отцом и обещай, что ни кружек бить не будешь, ни перечить, — Римма подтолкнула сынишку к отцу.
— Пап, — Николка, подошел к отцу, — не буду больше, плости…
— Почему бегал от матери? — грозно спросил тот, — Хочешь, чтоб еще выдрал уже за это?
— Не буду больше бегать, — испуганно глядя на отца, заверил тот и добавил, — мама потом плутом посекла больно, а я телпел, и не бегал уже… не надо еще длать.
— Хорошо, но чтобы больше от матери бегать не смел! А сейчас вон иди, Алина проститься с тобой хотела, уходит она.
— Напуганный грозным тоном отца Николка совсем опешил, — Плоститься? Уходит? Это зачем, пап? Не надо, чтоб она уходила, — в глазах его вновь заблестели слезы.
— Мне надо уйти, прости, пожалуйста, Николка, и не сердись на меня, — Алина подхватила его на руки.
— Я не селжусь, я не хочу чтоб ты уходила, — Николка обхватил ее руками за шею и прижался к ней, — не уходи, пожаласта.
— Алина, куда это ты собралась? — Римма удивленно посмотрела на нее, — Обидели что ли мы тебя чем?
— Нет, что Вы, Римма, ничем не обидели, — Алина отрицательно покачала головой, продолжая прижимать к себе Николку, — Я благодарна Вам очень, за все, что Вы сделали для меня, только идти мне надо… Я не могу не идти.
— Я ничего не понимаю, Алина. Куда идти? Зачем? Тебе разве плохо у нас?
— Нет, не плохо, мне у вас очень хорошо было, но идти мне все равно надо. Вы уж не сердитесь на меня за это, и простите, если что не так было.
— Малыш твой погибнет без тебя, сама ведь говорила, — вступил в разговор Арни.
— Я с ним уйду, мне отец твой позволил. Ты тоже прости меня, если обидела тебя чем.
— Да ничем не обидела, не за что тебя прощать-то, — Арни удивленно пожал плечами.
— Это радует, — лучезарно улыбнулась Алина, — Храни вас, Господи, — она спустила Николку с рук и поставила на пол, — Прощай и ты, мой хороший, — она перекрестила его.
