Визит из невыразимого (СИ) - "Pinhead" (библиотека книг TXT) 📗
— Ты вернулся, — Джинни стояла в дверях, обняв себя за плечи, и смотрела на него пронзительным взглядом. Глаза были на мокром месте.
— Ага, — он невольно улыбнулся. Расслабленность облегчения владела им и, видимо, долго ещё не собиралась отпускать.
— Ну, ладно тогда, — она кивнула и собиралась выйти из комнаты. До него вдруг дошло, что она отчего-то сильно опасалась за него, и теперь тоже испытывала нешуточное облегчение, увидев, что с ним всё в порядке.
— Погоди, Джинни!
Она обернулась через плечо на самом пороге.
— Ты что, волновалась, что я не вернусь?
Она медленно развернулась и пожала плечами, не отвечая прямо на его вопрос.
— Ты что-то знаешь об этом деле?
Она начала нехотя, явно демонстрируя, что изначально не хотела затевать этот разговор.
— Я была сегодня в Министерстве…
— И?
— Пыталась прощупать ситуацию по поводу… развода. От тебя ведь не дождешься! — вскинула она голову с укоризной. — Случайно встретила этого твоего придурошного начальника… как его там?
— Долиш.
— Вот-вот. Ну и, на правах всё ещё законной жены задала ему пару вопросов.
— И что он сказал?
— Так, ничего особенного. Но меня ему обмануть не удалось. У него был такой вид, будто он вскорости собирается зачитывать перед всеми твой некролог. Скажи, вы действительно занимались чем-то таким жутко опасным?
— Да, — признался он, — на этот раз всё действительно висело на волоске. Но теперь уже опасность миновала. Мы справились.
— Угу. В очередной раз.
Он виновато развёл руками.
— Я… правда рада за тебя… за вас. Хорошо, что вы выжили. Я бы не хотела стать вдовой Гарри Поттера.
Он слегка улыбнулся.
— Если проголодался, я приготовила ужин. Там, на кухне.
— Спасибо, я уже поужинал.
Она кивнула, а он зачем-то добавил:
— В «Кабаньей голове».
— В «Кабаньей голове»?! — воскликнула она чуть громче, чем её сегодняшний тихий голос, хотела, видимо, отпустить какую-то шутку на эту тему, но сдержалась и просто вышла из комнаты, оставив его одного.
У него вырвался невольный вздох, но даже этот разговор не мог вышибить из него расслабленного облегчения. Он сразу же решил отправиться в постель, потому что, несмотря на то, что его голова была до отказа переполнена яркими впечатлениями сегодняшнего дня, тело его настоятельно требовало отдыха. Он давно так сильно не уставал.
Он растянулся на постели, закрыл глаза и в него стразу же устремился бурный поток воспоминаний. Всё это крутилось у него в голове разноцветной, тошнотворной каруселью, словно он сейчас был сильно пьян. Так что ему ничего не оставалось, как открыть глаза и попытаться сосредоточиться на чём-то приятном, направленном в будущее. Не было уже никакого смысла жить прошлыми переживаниями. Дело было закрыто.
Конечно, сказать это было проще, чем сделать, но сейчас у него как раз был хороший шанс отвлечься. То, что произошло сегодня, во время ритуала призыва Повелителя Мёртвых, то, что он пережил и ощутил, заставили его окончательно пересмотреть своё мнение о той ситуации, в которой они с Гермионой оказались.
Прежде всего, он понял, что все его рассуждения о том, что надо подождать — абсурдны. Не надо. На всём свете нет и не было двух людей, настолько близких друг другу, как они с Гермионой. Они являлись двумя половинками одного целого, двумя идеально сходящимися половинками. И только причуды судьбы временно заставили их разойтись по разным квартирам. Несправедливостью было не то, что они разрывали существующие связи — несправедливостью было то, что такие связи вообще возникли. Да, этот разрыв обещал доставить много мучительных минут, да, те, кто по нелепому стечению обстоятельств оказался не на своём месте, будут обвинять именно их в случившемся. Но не только у них самих были глаза, были и у окружающих. Они и сами всё должны были понимать. Джинни признала, что давным-давно ждала такого развития событий (и он был ей благодарен за это), признает и Рон. А, если повезёт, то и другие Уизли тоже их поймут.
Что же касается ребёнка, то тут проблема была посерьезней. Если бы существовал хоть какой-то шанс оставить его Рону, ситуация была бы намного проще. Но такого шанса не было, немыслимо было и думать, что Гермиона согласится на подобное, особенно, учитывая тот образ жизни, который вёл её муж. Да и сам Гарри понимал, что в этом случае ребёнок был бы обречен на воспитание бабушки с дедушкой, а не нормальных родителей. Да, ему придётся в этой связи принять на себя весь удар, все обвинения в том, что он развалил чужую семью, семью своих лучших друзей, но сейчас он со всей ясностью понимал, что ждать больше нельзя. Сегодня им отчётливо продемонстрировали, и не кто-нибудь, а тот, кто видит насквозь все помыслы смертных, чем именно они с Гермионой являются друг для друга. И, в конце концов, сколько можно заставлять её терпеть?! Он рассуждал недавно о двух-трёх годах. Какого чёрта?! Вполне возможно, для него самого это будет вполне терпимо, он-то осознал свою любовь совсем недавно, буквально на днях. А она? Чего ей стоили предыдущие годы, чего ей уже стоила его слепота? Почему он так легко бросался этими цифрами «два-три года»? Почему благополучие всех остальных заботило его больше, чем благополучие самого дорогого для него человека?!
«Самого ценного», — подсказал в голове насмешливый голос, и отчего-то стало нехорошо, как будто он не учёл что-то важное.
Решено, завтра он пойдёт на эту назначенную встречу, что бы она ни означала, и выложит ей всё, что думает. Что он готов взять её прямо сейчас, взять вместе с ребёнком, хватит бесплодных ожиданий, хватит морочить всем голову, наконец! И будь, что будет. В крайнем случае, если уж их совсем не оставят в покое, можно уехать из страны. Пусть тогда пеняют на себя.
Разумеется, она может начать отпираться, приводить всякие разумные доводы. Ему придётся постараться, чтобы её переубедить. Он приложит все усилия. Если не останется другого выхода, объяснится ей в любви публично, чтобы некуда уже было отступать. Да, она жутко разозлится на него, но зато он достигнет своей цели.
Такие рассуждения привели его в крайне умиротворённое состояние. Это было странно, но сейчас даже встречу со Жнецом он рассматривал, как удачное стечение обстоятельств. Можно сказать, ему открыли глаза, в кои-то веки подтолкнули к верным действиям. Он снова припомнил манеру Дамблдора изъясняться намёками, собственную туповатость в этом вопросе и улыбнулся. Положительно, ему всегда требовалось что-то поувесистей намёков. В этом умиротворённом состоянии он и погрузился в сон, и впервые за последние дни ему не снились кошмары.
На следующий день он проспал. Первый раз за всё время службы. Проснулся уже тогда, когда полчаса как должен был быть в Аврорате. В прошлом ему пару раз едва не удалось совершить этот нехитрый трюк, но его всегда выручала Спиннет. Теперь Спиннет не было, а нового напарника до завершения текущего дела ему было взять никак невозможно. До завершения текущего дела его напарницей оставалась Гермиона, и, вспомнив о том, что она-то уж еще накануне помчалась докладываться в свой отдел, так что Долишу уже наверняка известно о том, что всё закончилось еще вчера, Гарри вскочил с постели, бросившись поскорее собираться, искренне надеясь, что успешное окончание расследования даст ему весомые оправдания в разговоре с начальством.
Впрочем, опасался он напрасно. Похоже, никто не собирался его тревожить, и, явившись на доклад к Долишу, он понял почему. Видимо, коллеги из Отдела Тайн не удосужились сообщить начальнику Аврората, что дело закрыто. Он именно от Гарри узнал эту новость, и сам Гарри ощутил даже некий укол досады за своё начальство, что с ним обошлись настолько пренебрежительно. Всё ж таки Долиш был не какой-то там обычный клерк!
Ему пришлось сильно постараться, чтобы без Гермионы разъяснить ситуацию, и всё равно показалось, что до конца начальник так ему и не поверил, что, впрочем, было немудрено. Особенно Гарри позабавил момент, когда он выложил перед ним на стол «вещественные доказательства». Небольшой булыжник, сухую, скрюченную ветку и широкий обрывок грязной серой тряпки, представив их как «Дары Смерти». Он не врал ни единым словом, потому что именно этими предметами обернулись некогда могущественные артефакты после встречи с тем, кто их создал. Вернулись, так сказать, в своё первоначальное состояние. Про себя Гарри подозревал, что иначе и быть не могло. Иначе что бы помешало ему вызвать Жнеца снова? Нет, подобное могло дароваться лишь раз, и уж конечно, великий, старый бог не был мальчиком на побегушках. Впрочем, Гермиона что-то там говорила о ещё одном подобном предмете со странным названием, которое он не запомнил, но он же, вроде бы, давно пропал где-то в Америке.
