Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (читаем книги онлайн .TXT) 📗
От занятий его оторвала Лиммена, которая появилась перед ним словно ниоткуда.
– Мне надо с тобой поговорить, Айн, – произнесла женщина.
– Прямо сейчас?
– Да, – она улыбнулась. – Я изнываю от нетерпения рассказать тебе кое-что.
Аданэй, заинтригованный этими словами, отправился вслед за царицей в ее покои.
Приобняв Айна и доверчиво заглядывая ему в глаза, Лиммена повела речь издалека:
– Милый мой, ты ведь знаком с советником Ниррасом?
Когда он кивнул, голос царицы утратил беззаботность, став вдруг серьезным и собранным.
– Он очень умен. К его мнению я всегда прислушиваюсь. Над тем, что он сказал, я думала всю ночь и долго не могла из-за этого заснуть, а сегодня с утра не выдержала. Думаю, он прав, потому я и говорю сейчас с тобой.
Аданэй догадывался, о чем хочет сообщить Лиммена, но все еще боялся поверить, опасаясь спугнуть удачу.
– Так в чем дело? – спросил он, ничем не выдав нетерпения и надежды.
– Ох, Айн, это не так просто объяснить. Ты сейчас, пожалуйста, просто послушай меня и не перебивай, хорошо?
Дождавшись, пока он кивнет, она продолжила:
– Айн, ты должен жениться на моей племяннице. На Аззире, – заметив, как Аданэй, вовремя успевший изобразить удивление, собрался что-то сказать, царица быстро приложила палец к губам. – Тссс… Ты обещал не перебивать. Сейчас я все тебе объясню.
И объяснила. Аданэй слушал ее внимательно, несмотря на то, что приблизительно представлял, что скажет ему царица. Закончив свою речь, она посмотрела на него вопросительно.
И Аданэй, точнее Айн, для порядка изобразив сомнение и недоверие, согласился жениться на незнакомой ему племяннице и стать советником. Естественно, только ради нее, Лиммены, чтобы она успокоилась и не переживала, что Аззира займет место, по праву принадлежащее Латторе.
А стать советником? Почему бы и нет, из их бесед он достаточно осведомлен о делах Илирина и действительно может помочь советами, теперь открыто, а не наедине, как раньше.
Бракосочетание Аззиры и Айна решили провести в начале весны, когда сойдет снег, проснутся медведи и вернутся в мир живых божества плодородия. А до этого нужно было переждать время холодных Темных Ночей, когда илиринский люд избегал без лишней надобности выходить на улицу, чтобы не попасть на зубы страшной Старухе-Ледянке. Потом зима пойдет на убыль, дни станут прибавляться, а там и до весны недалеко. Только бы дождаться ее, весны этой. И лишь бы до этого времени не случилось ничего, что могло бы разрушить тщательно спланированный замысел.
Аданэй, терзаясь нетерпением, старался не показывать этого и вел себя как обычно, на самом деле считая оставшиеся до весны дни.
Весна – время, когда из уснувших в скрытой жизни почек появляются молодые листья.
Весна – время, когда из замыслов рождаются великие дела, способные изменить мир.
Весна – волнующее время пробуждения и перемен.
Гл. 26. Глаза могучих печалью знаний полны
Когда Элимер сообщил об айсадском пророчестве, Тардин понял, что и в этот раз ему ничего не удастся провидеть, хотя подозревал, что прорицание тоже каким-то образом связано с враждой двух братьев. Вот только каким именно? Вряд ли даже сам айсадский шаман понимал это, вероятнее всего, он выкрикивал слова пророчества в полубессознательном бреду.
Но он, Тардин, обязан выяснить, в чем дело, он и так слишком долго откладывал, надеясь непонятно на что: то ли на знамение свыше, то ли, что ситуация разрешится сама собой. Он уже подумывал отправиться за ответом к Древним, но страх помешал ему. При одной только мысли об этих существах по спине его пробегал противный холодок. Древние! Могущественные и безжалостные наследники тех далеких, погруженных во тьму времен, когда мир еще был молод. Впрочем, чародей надеялся, что до этого не дойдет, и ему сумеет помочь наставник – Калкэ. Тот, кто куда мудрее и сильнее его, Тардина. В конце концов, его тоже должна была взволновать угроза, которую несла в себе ненависть братьев.
Тардин послал наставнику зов и был услышан. Теперь он знал, где искать Калкэ. Перед ним открылась сумеречная тропа и, ступив на нее, чародей пересек горы, моря, равнины, и сошел на красный песок пустыни, оказавшись среди непонятных строений из того же самого песка. Решив не гадать, почему они не рассыпаются, Тардин прислушался к своим ощущениям и понял: он не ошибся, наставник где-то здесь, где-то рядом, где-то совсем близко. Однако не успел он пройти и нескольких шагов, как его окружили высыпавшие из песчаных жилищ люди.
Удивительные люди. Обнаженные, кожа черная как эбонит и платиновые волосы. Поразительное сочетание. Они окружили его, со злым гиканьем угрожая копьями. Пока Тардин размышлял, стоит ли воздействовать на них чарами или сначала попробовать поговорить, ситуация разрешилась сама собой. Из самого большого строения появился Калкэ. Воздел руки в небо, и черные люди с платиновыми волосами повалились на колени и принялись кланяться, ударяя лбами о песок. Да уж, забавное место для жизни выбрал его наставник.
Калкэ приглашающим жестом позвал Тардина за собой в песчаный дом. Проследовав за наставником внутрь, он увидел раскиданные по полу шкуры каких-то незнакомых животных, и больше не было ничего.
Калкэ – сухощавый черноволосый мужчина только выглядел на тридцать с небольшим. Но Тардин смотрел куда глубже, и ему открывался истинный возраст этого великого старого чародея.
– Удивительное место ты выбрал, – промолвил Тардин, обращаясь к наставнику.
– Да, – улыбнулся тот. – Могучий край, ты ведь и сам чувствуешь его скрытые силы.
– А эти люди…
– Дикое племя. Они считают меня Богом.
Тардин знал об этой слабости наставника: тот был неравнодушен к людскому поклонению. А потому он понимающе улыбнулся в ответ на такое признание.
– Я ждал тебя, Тардин, – между тем промолвил Калкэ.
– Ты знаешь, зачем я пришел?
– Из-за этих братьев, верно? Я и сам давненько за ними наблюдаю. И не только я. Они и не подозревают, сколько колдовских глаз следит за их похождениями.
Тардин не удивился этому. Естественно, раз уж он сам заметил странную игру сил, что началась как раз после рождения Элимера, то для Калкэ она точно не представляла секрета. Жаль, что пока наследники были детьми, никто не придавал ей большого значения: и прежде нередко случалось, что надмировые силы по каким-то причинам вели себя странно, но потом, вдруг, без видимых причин успокаивались.
– Я почти ничего не понимаю, – признался Тардин. – Первый раз в жизни не могу понять. События нарастают как снежный ком. Изначально они казались незначительными, но сейчас… сейчас я сообразил, что не способен повлиять на них…
– Не ты один, – Калкэ опустился на пол, и Тардин тоже присел рядом. – Могущественные силы стоят за твоими мальчишками, настолько могущественные, что мы не можем узнать даже их имен. Они вне мира, они над ним, безликие, непознаваемые.
Тардин почувствовал, как в груди что-то оборвалось и рухнуло вниз: наверное, несбывшаяся надежда. С другой стороны, он ощутил и облегчение оттого, что теперь есть с кем разделить опасения и ответственность.
– Если честно, я боюсь, Калкэ, – сказал он. – Если один из них убьет другого – что они и намереваются сделать, кстати, – это может пошатнуть мир.
– Не может, а пошатнет. Скорее всего. И этих двоих нам не удержать. Не в наших силах спорить с той мощью. А братья… они всего лишь смертные. Марионетки. Им тем более не под силу противостоять ей.
