Издалека - Бояндин Константин Юрьевич Sagari (серия книг .TXT) 📗
Ответа на эти вопросы не предполагалось. Итак, Норруана нет, подумала ворона. Книга здесь, рядом с тем местом, где когда–то была найдена. А что теперь делать ей? Пытаться вернуться в Зивир? Но зачем? Или выбраться через противоположный зал — Норруан, кажется, говорил, что там есть проходы в неисследованные места?
В любом случае сидеть здесь и чего–то ждать бессмысленно.
Едва он успела это подумать, как скрипнула правая дверца, открывавшая доступ во второй зал и в неё, пригнувшись, вошёл Норруан.
От радости Морни не смогла произнести ни слова.
— Привет, — попросту сказал Владыка Моррон и вытянул вперёд левый локоть, предлагая усесться на него. Что ворона и сделала.
— Что случилось? — спросила птица после того, как убедилась, что это всё–таки Норруан. Правда, теперь он казался ещё более худым. И куда–то делся его неизменный меч.
— Долго рассказывать, — махнул рукой Норруан. — В двух словах, мы свободны. Так что надо избавиться от этого, — он указал на Книгу, — и выбираться отсюда поскорее. — Норруан обратил внимание на толстый слой пыли, наросший на скамеечке, столе, прочих вещах и присвистнул.
— Долго же меня не было, — протянул он, с сочувствием глядя на Морни.
— Очень долго, — подтвердила та. — Но как ты собираешься избавиться от неё? Ты ведь сам говорил, что Книга неуничтожима.
— Есть одна идея, — серьёзно ответил человек и уселся за стол. Потрогал перо, вмёрзшее в давно пересохшую чернильницу, и пошевелил пальцами в воздухе. Чернильница вздрогнула и оказалась полной великолепных чёрных чернил. Ворона с восхищением смотрела на происходящее.
— Вот так, — Владыка провёл по одному из первых листов пером, жирно перечёркивая несколько первых строк. — Вот и всё. Нет Норруана, нет книги, — он засмеялся. — Книге больше не нужен я, а мне не нужна она. — Он захлопнул Книгу, поднимая новое облако пыли, и ворона заметила, что очертания Книги потекли, расплылись, и она испарилась. Не оставив и следа.
— Вот и всё, — Норруан казался очень уставшим. — Теперь можно уходить.
— Но куда? В Зивир? — Морни оглянулась и заметила, что «лаз», ведущий некогда в подземелья Моррон, исчез. Кусок верёвки, покрытый пылью, валялся на полу, словно умершая от истощения змея.
— Зивира больше нет, — засмеялся Норруан и поднялся из–за стола. — Впрочем, конечно, может быть, он всё ещё есть где–нибудь — но меня это уже не касается. Там нет меня и нет тебя. Разве это не великолепно?
— Разумеется, — ворона поёжилась, не вполне ещё веря в то, что такое возможно. — Но куда мы уйдём?
— Туда, — указал Норруан на дверцу. — Там есть куда уйти. А если двери окажутся запертыми, будем стучать, пока не откроют. Мне…
Он вдруг замолчал, прислушиваясь к неожиданно возникшему шуму в ушах. Сглотнул, пытаясь избавиться от него. Но шум усиливался, становясь мерным гулом боевых барабанов и окружающий мир начал расплываться и меркнуть.
— Что с тобой? — донёсся испуганный голос из сгущавшейся мглы.
Норруан не успел ответить.
Перед ним мелькнула комната, стены которой были чёрными разбитыми зеркалами; он успел заметить, стремительно приближаясь к комнате, как новая, ярко–белая, грань раздвинула ряды мёртвых зеркал.
«Нет!» — попытался крикнуть Норруан, прежде чем неумолимая сила ударила его с размаху о сияющую плоскость. После чего всё исчезло.
Ворона едва успела взлететь. Норруан поднял руки к вискам, словно ощутил приступ головной боли, споткнулся и, падая навзничь, исчез.
В ушах Морни ещё звучал его отчаянный крик.
Она облетела весь зал, не зная, что ей делать, и взглянула на фигуру ворона.
Отчего–то ей показалось, что тот насмешливо улыбается.
— Всё идёт успешно, — доложил Первому и шести его мрачным коллегам уставший некромаг. — Мы держим его. Когда произойдёт затмение, демон будет у нас в руках.
— Что–нибудь ещё?
— Нет, Повелитель. Всё идёт, как предполагалось.
Первый отпустил мага и торжествующе оглядел соратников.
— Ну что? — спросил он. — По–моему, можно позволить себе немного порадоваться. Через двадцать… — он взглянул на часы. — Через восемнадцать минут у нас появится абсолютное оружие. Не хотите ли отметить?
— Мне кажется, — сухо заметил Четвёртый, — что праздновать надо совершившиеся события.
— Верно, — Первый опустился в кресло. — Ну что же, если через полчаса ничего не произойдёт, сможете меня сместить.
— Похоже, речь шла о восемнадцати минутах, — усмехнулся Шестой; в отличие от остальных он был стар и желчен.
— Необходимо ещё время, чтобы спуститься в святилище и подняться из него.
Шестой пожал плечами и, как и все остальные, уставился на часы.
Маятник двигался неторопливо.
XXVIII
Вечер того же дня.
Он сильно напоминал тот памятный первый вечер, когда монах только–только приступил к переводу Книги. Вновь в его кабинете были Шассим–Яг и Айзала, и вновь речь шла о разных разностях. О том, что на самом деле тревожило всех, не говорили ни слова.
— Я совершенно с тобой не согласна, — произнесла Айзала. — Тебе рано на покой, Унэн. Конечно, лето выдалось беспокойное, но у тебя ведь нет преемника.
Унэн открыл было рот, чтобы упомянуть У–Цзина, но ему не позволили произнести ни единого слова.
— Нет, — Айзала подняла руку ладонью вперёд. — Кроме того, нашим очаровательным близнецам надо учиться по меньшей мере четыре года. Ты, кажется, обещал обучить их всему, что знаешь? Ну так выполняй обещание. Отдых я тебе обеспечу, но покидать монастырь ещё рано. В особенности теперь, когда и Триада и Тот, кто несёт свет Учения, обретают всё больше последователей.
— Хочешь услышать о себе что–нибудь хорошее — объяви, что умер, — проворчал монах, хотя было видно, что подобные речи ему по вкусу. — А насчёт отдыха, Достопочтенная… место, время и род его я выберу сам.
— Не знаю, как ты, а я точно этой осенью ухожу от дел, — проговорил Шассим. — Столько событий сразу — слишком много для меня.
Монах припомнил, что в начале осени целителю исполняется пятьдесят два или пятьдесят три года. Говорить об этом было неудобно, но век Флоссов был — по сравнению с другими расами — крайне короток. В лучшем случае Шассиму оставалось пятнадцать–двадцать лет жизни, под самый конец отягощённой многочисленными заболеваниями и дряхлостью.
Лечения от этого не существовало. Да ни один Флосс и не принял бы какого бы то ни было лечения. Это была одна из их черт, которую монах так и не смог понять.
Шассим же страдал — и это было отчётливо видно — ещё и от частых путешествий через порталы. Здоровье его уже должно быть изрядно подорвано.
Воцарилось неловкое молчание.
— Нет уж, дорогой Шассим, — заявил монах категорически. — В отставку мы уйдём вместе. Мне нужно закончить — с твоей помощью — три последних трактата; кроме того, кто–то хотел сделать из разбойниц превосходных целителей.
— Ты мастер добиваться того, чтобы дали обещание, — вздохнул флосс. — И, кстати, у девочек есть имена.
— Если бы ты хоть раз попытался привести в порядок библиотеку, после того, как там побывали эти милые создания, то…
— Хватит, — суровым тоном произнесла жрица. Глаза её улыбались. — Это становится однообразным. Нам нужно было обсудить некоторые вопросы торговли, Сунь. В этом году наших сил будет недостаточно, чтобы переработать такое количество зерна и фруктов. Что бы ты посоветовал?..
…Когда Унэн проводил гостей и вернулся к столу, он заметил, что слово «поторопись!» стало несколько ярче. Он долго думал, что бы это значило, но так ничего и не придумал.
Надо ложиться спать, подумал Унэн, вздыхая. Завтра нелёгкий день.
Он и не представлял, насколько окажется прав.
Он возвращался к реальности медленно. Яркие пятна кружили вокруг; постепенно просыпались органы чувств — то, что разум впоследствии назовёт органами чувств. Как и во время памятного пробуждения в «зеркальной комнате» — не первого и, увы, не последнего — сознание воссоздавалось с отвратительной неторопливостью.
